Банда

— Что-то срочное?

— Да.

— Ну... Если так...

— У вас никого дома нет? Не помешаю?

— Приезжайте, я одна.

Дворами, переулками, пустырями он безошибочно выехал к нужному дому. Он помнил, что Пахомовы жили на первом этаже, и быстро нашел нужный подъезд. Позвонил. Дверь сразу открылась. Но Андрей смотрел не на хозяйку, а мимо, в глубину квартиры, готовый каждую минуту выбежать во двор к своему мотоциклу. Для верности он даже не заглушил мотор. Лариса его поняла.

— Входите, я же сказала, что одна.

Она повернулась и прошла в комнату. В любое другое время Андрей содрогнулся бы от собственной наглости — он пришел за помощью в дом, которого сам же лишил хозяина.

— Садитесь, — сказала Лариса. — Хотите выпить?

— Нет! — быстро ответил он. — Я на... Я на машине. Я пришел к вам... Прошу помочь... Мою девушку.

— Заварзин убит, — бесстрастно сказала Лариса.

— Да, я знаю, мне сказали.

— Кто сказал?

— Следователь. Я знаю, что вы знакомы с Заварзиным, что у вас какие-то отношения... Саша говорил, что Голдобов и вы...

— Голдобов убит.

— Ой, — только и вымолвил Андрей, невольно опускаясь в кресло.

— Мне позвонили из управления... Порадовали.

— Как?

— Автомобильная катастрофа. Столкновение с грузовиком. Так что у вас с девушкой?

— Понимаете, они предложили одно дело... И сказали, что если откажусь, то с ней будет плохо... Они предупредили меня.

— И вы не отказались? — усмехнулась Лариса.

— Не отказался, но и не сделал.

— Что они поручили?

— Понимаете, дело в том...

— Убийство? — жестко спросила Лариса.

— Да.

— Голдобова?

— Нет.

— Кого?

— Следователя.

— Какие дураки! — она схватилась руками за голову и принялась раскачиваться из стороны в сторону. — Какие кретины! С кем ты связалась, Ларка, с кем ты связалась... Его-то зачем? Не будет его, будет другой, а убийство следователя — это чрезвычайное происшествие! Да завтра же здесь будет половина Москвы!

— Но я этого не сделал, — сказал Андрей, видя безутешность хозяйки. — Хотя...

— Жалеешь? Не надо. Все правильно. Все, мальчик, правильно. — Лариса прошла на кухню, Андрей услышал хлопок холодильника. Вернулась она со стаканом в руке и с бутылкой водки. — Тебе нельзя, ты на машине, хотя можно догадаться, какая у тебя машина...

— А как можно догадаться? — не удержался Андрей от вопроса.

— Вон зеркало, подойди и посмотри на себя... В тебе мотоциклист виден за квартал. Ну, да ладно, — она налила водку в стакан, выпила, отставила бутылку в сторону, на пол, но недалеко, при случае легко можно дотянуться. — Заварзина нет. Но его не жалко, это подонок, это он мужа застрелил, я знаю... Голдобова нет... Коли моего тоже нет... Все кончилось, все кончилось... Помочь, говоришь... Когда пропала твоя девочка?

— Вчера. Днем.

— Значит, ночь она провела с ними... О, хо-хо-хо, — вздохнула Лариса с искренней печалью. — Боюсь, плохие у тебя будут новости... Держись, мальчик. Держись. — Она наклонилась к нему, положила руку на плечо, чуть встряхнула. — Знаешь, что я тебе скажу... Ты сейчас думаешь, что нет горя больнее твоего... А оно есть. И я через него прошла... Это никому легко не дается. Я вот сломалась... — она подняла пустой стакан, повертела его перед глазами. — А ты держись... Помочь? А чем я могу тебе помочь?

— Может быть, вы знаете, где они могут быть?

— Хм, можно подумать... В вашем гараже их нет?

— Нет.

— Дома у них побывал?

— Да.

— Есть еще пара мест... Но после смерти Заварзина и Голдобова, эти точки накрылись... Остается... Остается, — она шало блеснула глазами... Остается дача Голдобова.

— Дача? — взгляд Андрея остановился.

— Никольское шоссе. За семнадцатым километром крутой поворот направо. Зеленые железные ворота. А над каждой половинкой ворот — голубок из листового железа. Когда ворота закрыты — голубки оказываются клювик в клювик. Где-то на юге он такую красоту увидел. Ворота зеленые, а голубки белые. Очень красиво, — Лариса выплеснула в стакан остатки водки.

Андрей уже стоял в дверях, прикидывая, как удобнее уйти.

— Подожди, — сказала Лариса. — Не торопись... Я дам тебе одну вещь, но с условием... Никогда и ни при каких обстоятельствах не скажешь, где взял. Договорились?

— Да.

— Хорошо. Если бы ты стал убеждать, не поверила бы... А так — верю.

С неожиданной легкостью она поставила стул в проходе, взобралась на него и сняла с антресоли металлическую кастрюлю. Когда Лариса спрыгнула на пол, Андрей увидел, что кастрюля доверху наполнена орехами. Не раздумывая, Лариса тут же в коридоре опустилась на колени и, перевернув кастрюлю, высыпала на пол все ее содержимое. На горке рассыпающихся орехов оказался сверток из газетной бумаги.

— Держи.

Осторожно взяв сверток, ощутив ее форму, тяжесть, Андрей понял — пистолет.

— Пользоваться умеешь?

— Приходилось... В армии.

— Обойма только одна. Но на месте. На предохранителе.

— Вижу.

— Берешь?

— Беру.

— Не пригодится — выбросишь. Мне он не нужен. Возвращать не надо, — она опустила голову, и ее длинные волосы упали, скрывая лицо. — Коля убит, Илья убит, Саша убит... Что происходит?

— Я пойду, мне пора.

— Ни пуха, мальчик. Держись. Никольское шоссе... Сразу за семнадцатым километром... И ворота с голубками... Клювик в клювик... Какая дурацкая пошлость! — вдруг сказала она с неожиданной злостью. — Не так ли и мы с тобой, Ларочка! — передразнила она кого-то и сплюнула от отвращения.

Пафнутьев уже положил трубку, но все еще, казалось, слышал рыдания этого, в общем-то сильного парня. И почему-то вспомнилась давняя история из школьного учебника — заяц, загнанный собаками, бросается к ногам охотника в поисках защиты. И охотник его спасает от собственных же разъяренных псов.

— Значит, и так бывает, — пробормотал Пафнутьев. Он оглянулся и с удивлением увидел, что женщина, которую допрашивал Дубовик, уже ушла. — Слушай, ты ведь нынче в моем подчинении?

— Нынче — да, — улыбнулся Дубовик, и знаменитый его нос опять налился какой-то неведомой жизненной силой.

— Тогда записывай... Светлана Игоревна Королева... Примерно двадцать лет... Плещеева, восемь... Это ее адрес. Пропала вчера. Похищение.

— Но я разбираюсь с Заварзиным, — попробовал возразить Дубовик.

— С Заварзиным уже разобрались, — невозмутимо ответил Пафнутьев. — Пиши дальше... В похищении подозреваются работники авторемонтного кооператива... Феклисов, Махнач и Подгайцев. Вот их данные, — Пафнутьев протянул листок.

— И что мне с этими данными?

— Ты лучше меня знаешь, что делать с этими данными. Срочно к Королевой. Подробный опрос, фото во все отделения, всем участковым. Группы по адресам этих кооператоров. Опросы, допросы, протоколы и так далее. Забирай моих оперативников. Подключай своих. Анцыферов тебе еще пару выбьет. Советую настоятельно — пройдись по адресам Голдобова и Заварзина.

— Голдобов? Начальник управления торговли похищает девок с улицы?

— Советую очень настоятельно, — повторил Пафнутьев. — В моей просьбе прошу не отказать, — добавил он без улыбки.

— А ты?

— А я буду искать этого парня, пока он не перестрелял полгорода. А он может. У него винтовка с оптическим прицелом. И если он начнет охоту... А он может начать охоту... Созрел.

— Откуда знаешь про винтовку?

— Он сам сказал.

— И ты поверил?

— Да. В таком состоянии врать невозможно. — Я у него в долгу. А долги надо платить. Если хочешь оставаться человеком. Позвонит — скажи, что все силы областной милиции брошены на поиски его Светки. Успокой, как можешь. Если потребует задействовать воинские части, артиллерию и авиацию — скажи, что танки уже вышли на исходные рубежи.

— Ну, так уж и танки! — воскликнул Дубовик, который, похоже, все слова Пафнутьева принял всерьез. И когда тот вышел. Дубовик все еще ворчал себе под нос. — Надо же — танки, авиация, артиллерия... А что обстреливать, скажите, пожалуйста? Гараж?