Смотри, как они умирают

— Я… я все думаю, — говорил Сиксто, — может быть, все-таки… все-таки нам предупредить его.

— Чтобы испортить все дело? — шепотом изумился Куч.

— Ну так ведь он же не сделал ничего плохого, Куч. Он просто сказал ей «привет». В этом же нет ничего плохого.

— Он хватал ее, — безапелляционно заявил Куч.

— Нет, ничего подобного, она сама мне сказала. Я ее спрашивал. Она сказал, что он просто поздоровался с ней.

— А какое ты имел право задавать ей вопросы? — требовательно спросил Зип. — Чья она девушка? Твоя или моя?

Сиксто молчал.

— Ну?

— Э-э… Зип, — наконец заговорил Сиксто, — я подумал… ну, я не думал, что она знает. Я имею в виду, я и не предполагал, что вы пришли к взаимопониманию.

— Мне не надо приходить к взаимопониманию с девчонкой, — надменно возразил Зип. — Я тебе говорю, что она моя девушка, и этого достаточно.

— Но она так не считает!

— Меня не волнует, что она считает.

— Как бы то ни было, — стоял на своем Сиксто, — дело тут не в том, чья она девушка, раз Альфи не сделал ей ничего плохого, почему мы должны стрелять в него?

Мальчишки некоторое время молчали, словно произнеси они хоть слово о своих планах, как они немедленно материализуются в виде настоящего пистолета.

Понизив голос почти до шепота, Зип спросил:

— Ты что, струсил?

Сиксто не ответил.

— Я-то думал, ты отчаянный парень. Я думал, у тебя есть смелость.

— У меня есть смелость.

— У него есть смелость, — выступил в защиту Сиксто Папа.

— Тогда почему же ты пасуешь? Как бы тебе понравилось, если бы это была твоя девушка, а, Сиксто? Как бы тебе понравилось, если бы Альфи увивался за твоей девчонкой?

— Но он же за ней вовсе не увивается. Он просто поздоровался. Что здесь такого плохого?

— Ты в нашей команде? — сурово спросил Зип.

— Конечно.

— Зачем?

— Я… я не знаю. Ты ведь… — Сиксто пожал плечами. — Я не знаю.

— Если ты в нашей команде, если ты надел пурпурную рубашку, то ты должен делать то, что я говорю. Ладно. Я сказал, что «Пурпурные латинос» прочистят мозги Альфредо сразу после одиннадцатичасовой службы. Ты даешь задний ход? Ну так давай. — Он выдержал многозначительную паузу. — Мне известно, что Альфи доставал Чайну. Чайна моя девчонка, не важно, знает она об этом или нет, понял? Чайна моя девчонка, и это значит, что Альфи влип в неприятности.

Куч кивнул:

— В крупные неприятности.

— И это не значит казнь. Я не хочу казнить его. Просто собираюсь прочистить ему мозги! Хочешь трусить, Сиксто, пожалуйста. Только лучше потом следи за каждым своим шагом, вот что я тебе скажу.

— Я просто подумал… ох… ну, Зип, а нельзя нам просто поговорить с ним?

— О, перестань, ради всего святого! — взорвался Зип.

— Мы могли бы просто сказать ему перестать… ну, чтобы он больше с ней не заговаривал. Разве нельзя сделать так? Почему мы должны… убить его?

Между мальчишками воцарилось молчание. Решающее слово было сказано, и это слово значило — убить, лишить человека жизни. Убийство. Это не был эвфемизм вроде выражения «почистить мозги». Это было — убить. И это слово повисло в воздухе, в раскаленном июльском воздухе: «Почему мы должны… убить его?»

— Потому что я так сказал, — мягко произнес Зип.

— Другое дело, если бы он…

— Что еще ты собираешься сделать? Попугать нас? — грозно спросил Зип. — Парень, ты что, собираешься запугивать нас, а?

— Я этого не говорил. Я сказал…

— Все в округе знают, что он увивается за Чайной! — продолжал настаивать Зип. — И что, я должен это допускать?..

— Он вовсе не увивается за ней! Он просто поздоровался!

— И я должен пустить все на самотек и еще поболтать с ним об этом? «Ах, как поживаешь, Альфи? Ты тут на днях щупал Чайну, и как? Тебе понравилось?» Я должен позволить ему распускать свои чертовы руки, а, Сиксто?

— Нет, но…

— Мы что же, собираемся позволять придуркам вроде Альфи тискать наших подружек?

Сиксто покачал головой:

— Зип, Зип, он ведь вовсе…

— Так, ладно, слушай меня, — напористо продолжал Зип. — Как только мы сделаем это сегодня, мы в игре. Ты это понимаешь? Мы провернем это дело, и в округе не останется ни одного человека, который не будет знать, кто такие «Пурпурные латинос». Они накрепко усвоят, что мы не дадим спуску никому! И каждый чертов ребенок во всем квартале будет мечтать вступить в нашу банду. Мы станем… чем-то! Чем-то! — Он замолчал, чтобы перевести дыхание. Глаза его сверкали. — Я прав, Куч?

— Конечно, — согласился тот.

— Хорошо, Альфи собирается на одиннадцатичасовую службу, как обычно. Служба закончится в одиннадцать сорок, может, без четверти двенадцать. Я хочу достать его на лестнице, когда он выйдет.

— О боже!..

— На лестнице! Мы все четверо неразрывно связаны, нас никто не остановит. Стрелять надо точно, потому что кругом будет полно ни в чем неповинного народа.

— Зип, прямо на ступенях церкви? — переспросил Сиксто. Лицо его перекосилось от боли. — Святая дева Мария, и мы сможем?..

— На лестнице, я сказал! Где все смогут увидеть, как он умирает. Четыре пули. У меня 45-й калибр, я выстрелю в голову.

Шарманка резко замолчала. На улице вдруг стало тихо.

— Еще есть два тридцать восьмых и «люгер», — продолжал Зип. — Выбирайте, кто какой хочет.

— «Люгер», — определился Куч.

— Отлично. Сиксто и ты, Папа, получите по тридцать восьмому. Игрушки у меня, сначала возьмем их, а потом раздобудем еще парочку. — Он помолчал несколько мгновений. — Второе, ты лучше останься здесь, Сиксто. Не спускай глаз с дома Альфи. Будь там, за углом. Вон то, первое здание.

— Ладно, — бесцветным голосом произнес Сиксто.

— Убедись, что он не ушел. Если выйдет, следи за ним. Если тебя не будет здесь, когда мы вернемся, мы станем искать тебя.

— Ладно.

— Что?

— Я сказал — ладно.

— Ладно, — повторил Зип. — Ну, пошли. — Он положил руку на плечо Куча, и они направились к его дому, Папа плелся один чуть в стороне от них.

— Ты как, на взводе, Куч? — спросил Зип.

— А? Да, наверное. Немножко.

— А я на взводе, парень. Этот день — начало всего, понимаешь, о чем я толкую? Началось!

— Да, так оно и есть, — согласился Куч.

— По воскресеньям ты вполне можешь сидеть себе на крылечке и щелкать орехи, особенно в такое жаркое лето. Но сегодня другой день. Сегодня надо сделать миллион вещей, так ведь? Вот что я тебе скажу, Куч, и из-за этого я прямо-таки на седьмом небе. Потому что мы стали действовать, понимаешь? Эх, парень, я так здорово чувствую себя!

Куч усмехнулся, когда вся троица вошла в здание.

— Да уж, скоро и Альфи почувствует себя очень здорово, — заметил он.

Сиксто стоял на углу рядом с кафе, наблюдая за домом Альфредо и нервно покусывая нижнюю губу.

А внутри кафе Джефф протянул Луису бумажку с предсказанием.

— Ну и как тебе это нравится? — спросил он.

— «Будь терпелив и набирайся решимости, — читал Луис, — и ты доведешь все начатое до конца».

— Н-да, — протянул Джефф. — Во сколько открывается «Ла Галлина»?

— А я-то надеялся, что ты уж позабыл про «Ла Галлину».

— Ну, раз уж я все равно здесь… — Джефф, пожав плечами, умолк. — Так в какое время открывается заведение?

— Сегодня воскресенье, — ответил Луис, — «Ла Галлина» — бар помимо всего прочего. Так что раньше полудня и не надейся.

— Тогда у меня еще куча времени.

— Если бы ты внял моем совету…

— Эй! Эй, ты! — раздался чей-то голос, и оба одновременно обернулись в сторону улицы. Казалось, что Энди Паркер материализовался из ниоткуда. Приближаясь к Сиксто, стоявшему на углу, он кричал: — Эй! Эй, ты!

Перепуганный, Сиксто дюйм за дюймом стал отступать.

— Я? — переспросил он. — Я?

— Чем это ты занимаешься? — спросил Паркер, подходя к нему почти вплотную.

— Ничем… Просто стою…

— К стене!

— А?..

Паркер схватил его за грудки и с силой прижал к подпорке крыши кафе.