Табу

Как бы то ни было, интуиция подсказывала Рейли, что придуманный ею план — единственный способ разрешить сложившуюся ситуацию. Ведь Джесс ждала ее, фактически взяв в заложники отца, и если полицейские попытаются вломиться в бунгало силой, не задумываясь убьет его, после чего улизнет, чтобы объявиться вновь в другом месте и в другое время.

Рейли завела мотор, тронула машину с места и на малой скорости покатила к бунгало, находившемуся в стадии перестройки и обновления. Она понимала, что сейчас ей остается одно: вступить с сестрой в открытую конфронтацию, встретившись лицом к лицу.

Бунгало представляло собой небольшой домик с тремя спальнями, расположенный почти в самом конце тупика. О том, что домик ремонтируется, свидетельствовали сваленные во дворе груды строительных материалов и кучи мусора.

Рейли доехала до конца улицы, развернулась и неосознанно припарковала машину капотом в сторону выезда, словно готовясь в случае неблагоприятного развития событий как можно быстрее покинуть это место. Но Рейли не думала об этом; лишь прислушалась к бешено колотившемуся сердцу и, прежде чем выключить зажигание, несколько раз глубоко вздохнула.

В наступившей тишине она услышала посвист ветра, швырявшего в окна машины пригоршни дождевых капель, и невольно задалась вопросом, где сейчас Крис. Впрочем, где бы Крис ни находился, не оставалось никаких сомнений в том, что он промок насквозь.

Рейли сунула ключи от замка зажигания за солнцезащитный щиток — вновь неосознанно, будто повинуясь наитию, — и открыла дверцу. Дождь припустил не на шутку, и когда Рейли вышла из машины, хлестнул холодными струями по лицу, заставив ее чуть ли не бегом двинуться по тропинке к дому. Из-за низвергавшегося с неба потока воды она мало что видела, поэтому, приблизившись к дому, приставила ладонь ко лбу, чтобы защитить от дождя глаза, и посмотрела на дверь, силясь разглядеть кнопку звонка или дверной колокольчик. Впрочем, ни звонок, ни колокольчик ей не понадобились.

Потому что как только она поднялась на крыльцо, дверь распахнулась и перед Рейли предстала молодая женщина с приветливой улыбкой на губах.

— Ужасная погода, — произнесла ее младшая сестра таким спокойным будничным тоном, как будто они только вчера расстались. — Скорее входи и обсушись.

Глава сорок вторая

Рейли вошла в дом, смахивая с волос дождевые капли. Джесс закрыла за ней дверь на замок и вставила в гнездо стальную цепочку. В руке сестра держала небольшой пистолет 38-го калибра, и, хотя не наводила его на Рейли, оружие тем не менее создавало ощущение угрозы и служило недвусмысленным напоминанием о том, кто контролирует положение и у кого на руках все козыри.

Рейли осмотрелась. От холла ответвлялся коридор, ведший на кухню. Дверь слева вела в гостиную; справа находилась еще одна дверь, которая в настоящий момент была заперта. В воздухе витал резкий запах свежей краски.

— Где отец? — спросила Рейли.

— С ним все в порядке, и ты скоро его увидишь. — Джесс махнула пистолетом в сторону гостиной: — Иди туда.

Рейли повиновалась. Гостиная оказалась сравнительно небольшой комнатой, отделка которой закончилась, но за исключением ковра, лежавшего на полу, там почти отсутствовали какой-либо декор и меблировка. Впрочем, при желании к предметам обстановки с некоторой натяжкой можно было отнести стоявший в центре гостиной старый продавленный диван и забытую малярами у окна грубую деревянную скамью, на которой в данный момент помещался лаптоп.

В противоположной от входа стене красовалась арка, ведшая в примыкавшую к гостиной полутемную маленькую столовую с небольшим обеденным столом и четырьмя стульями.

— Садись, — скомандовала Джесс.

Рейли выполнила распоряжение и пристально посмотрела на сестру. Они не виделись много лет: в последний раз встретились в зале суда, откуда Джесс увели в наручниках. Разумеется, сейчас она выглядела куда старше, но фигура у нее осталась прежняя — легкая, стройная, девичья. За годы заключения сестра не набрала ни единого лишнего фунта. И как прежде, на ее тонко очерченном лице доминировали высокие скулы.

Однако выражение лица совершенно переменилось. У Джесс всегда был напряженный, оценивающий взгляд — более капризного и требовательного ребенка Рейли не встречала никогда в жизни, — но прежде сестра подсознательно маскировала и смягчала его выражение милыми ужимками, ласковыми улыбками и девичьим кокетством. Теперь же в ее чертах не осталось ничего, что подходило бы под определение «милый» или «ласковый», а холодные голубые глаза смотрели так, словно отыскивали в собеседнике недостатки, пороки и слабости, — похоже, Джесс постоянно задавалась вопросом, как обеспечить себе преимущество.

— У тебя усталый вид, — сказала сестра.

Рейли горько усмехнулась:

— Ничего удивительного. В последнее время мне приходилось много работать.

— Правда? И что же — попался интересный случай?

Рейли посмотрела на нее в упор:

— Уж куда интереснее. Какой-то извращенец убивает людей без всякой видимой причины. Впрочем, существует вероятность, что это доставляет ему удовольствие.

Джесс удивленно выгнула бровь:

— Любопытно… И как идет расследование? Прогресс есть?

— Разумеется. Мы узнали, кто это делает. Но лично я никак не могу взять в толк, зачем ему это надо.

Джесс едва заметно улыбнулась:

— Ну, выяснить мотивацию поступков того или иного индивидуума всегда непростая задача. В самом деле, как можно понять чувства человека, если не знаешь, что ему довелось пережить?

Уставшая от подобных разговоров и словесных игр, Рейли неожиданно для себя перешла прямо к сути дела:

— К чему все это, Джесс? Почему ты убиваешь невинных людей? И почему здесь, в Дублине?

Джесс пожала плечами:

— Двенадцать лет — это большой срок, Рейли, очень большой. Особенно если тебя держат в одном помещении с психопатами и сумасшедшими всех мастей. Когда впервые оказываешься в четырех стенах с этими людьми, то невольно говоришь себе: «Я здесь по ошибке, я не такая — и никогда не буду такой, как они». Но со временем постепенно перестаешь замечать разницу между ними и собой и начинаешь думать, что ты, в общем, ничем от них не отличаешься…

«Поддерживай с ней беседу… Главное, чтобы она продолжала говорить, пока Крис ищет возможность проникнуть в дом через заднюю дверь или окно, выходящее на задний двор».

— Но ты не похожа на них, — сказала Рейли. — Ты была ребенком, когда туда попала. Испуганным ребенком, который зашел слишком далеко и испытывал ужас от содеянного.

— Возможно, я действительно была такой, как ты говоришь, когда впервые вошла в ворота тюрьмы, — сказала Джесс, и ее лицо на короткое время приобрело печальное, даже меланхолическое выражение. Это особенно удивило Рейли, которая хорошо знала, кто перед ней. — Но если голова у тебя работает нормально, то со временем ты находишь способ адаптации, позволяющий приспособиться к окружающим условиям и выжить. — Она пристально посмотрела на Рейли. — И я адаптировалась к ситуации и выжила. А кроме того, много чего узнала о людях и влиянии родителей на детей. О том, в частности, до какой степени они могут испоганить тебе жизнь.

— Но ты же теперь на свободе, Джесс. Ты выжила. Зачем продолжать эти ужасные игры? Почему бы тебе не остановиться — прямо сейчас?

Джесс вызывающе посмотрела на сестру:

— И что делать дальше?

— Я не сказала, что готова отпустить тебя, — продолжала Рейли, понимая, что несет чушь, но любой ценой стремясь удержать внимание сестры. — На сей раз ты переступила все мыслимые пределы. С другой стороны, здесь не существует смертной казни, и одно это уже очень и очень неплохо…

Двенадцать лет тщательно скрываемой от посторонних горечи разом откликнулись в тоне Джесс.

— Неужели? Предлагаешь вернуться в тюрьму и сидеть там до скончания дней?

— Мы с отцом живем здесь, в Дублине, и будем навещать тебя…

Джесс невесело рассмеялась: