Конечная Остановка (СИ)

Глава пятьдесят третья Прикажут Ольге чай готовить

Тем утром краткое оперативное сообщение из Минска от Вольги Сведкович застигло Евгена Печанского врасплох. Мобильно, в дороге, за рулем. От внезапности злоключившегося, по-простому не желая поверить, вполне осознать, не в силах уяснить невообразимо недобрый смысл нескольких фатальных строк, он не сразу и не вдруг вчитался в отчетливый излучающий текст черным по белому на экране смартфона. Припарковал мышасто-темного «мерина» механически куда-то и где-то, въехал машинально двумя колесами на тротуар. Добавил излишней яркости дисплею. Во второй или в третий, может статься, в четвертый раз прочел, соотнес со свершившейся действительностью. Теперь сколь возможно уравновешено, без ненужной ажитации. Дело слишком серьезно, чтобы туда-сюда дергаться и скорбеть не вовремя, причитать понапрасну.

Всякую скорбь в виду и на виду о далеких и близких изволь отложить до уместного часа.

Итак, ― собранно и сдержанно приступил к осмыслению поступивших вводных Евген, ― вчера вечером по местожительству произошло преднамеренное убийство Льва Шабревича и его жены Альбины Болбик. По факту обнаружения тел погибших со следами огнестрельных ранений начато расследование заинтересованными в раскрытии преступления лицами и сторонами.

Во второй эсэмэске Вольга гарантировано обязуется постоянно держать Евгена в курсе дела посредством оперативно известных ему адресов электронной почты и средств адекватного шифрования.

«Насколько у нее деликатно получится с разведданными в кредит или дебет», ― на время Евген отрешился от эмоций и аффектов в аудиторской ипостаси.

Понятно, следовало бы дополучить из Беларуси целый ряд протокольных подробностей случившегося вчера. Точнее, до того. Поскольку в заказном характере убийства Евген ни на йоту профессионально не усомнился.

«В человеческой жизни и смерти ничего внезапного не случается. Если что-ничто выходит как вдруг, то ищи того и тех, кто все это организовал и обеспечил. Не считая непосредственных исполнителей преступного заказа на устранение адвоката Шабревича и супруги Альбины, скоропостижно попавшей в нежелательные свидетельницы. То ли неудачно для нее просто-напросто подвернулась девчо под руку убийце либо убийцам».

Могло быть отчасти иначе, если Альбина погибла из-за того, что формально и легально значилась защитником Татьяны Бельской, рассудил затем Евген; перебрал еще несколько версий насчет политики с криминалом. На том и закончил, поехал себе дальше по аудиторским надобностям.

«Хорош рассуждать, развожжаться и грузиться без толку, коль скоро данных покуль недостаточно! Будьмо ждать дальнейших сведений и донесений, так скажем, от свояков и своячениц с белорусской сторонки».

В свой черед Змитер Дымкин о заказном политическом убийстве в Минске узнал пополудни, походя и нежданно в редакционной курилке. Независимо от контекста выдержанно, он нигде не курит, ажно на войне. Но табачные новостные разговорцы и разговорчики в журналерской курной избе его интересуют, а пассивное курение ему до известного места, где кучкуются курильщики. «До фени и по барабану…»

Адвокатессу Альбину Змитер совсем не знал, в глаза ее, несчастненькую, ни разика не видел. И с убиенным Львом Шабревичем не сказать чтобы близенько сошелся, когда тот пару раз живьем приезжал сюда к ним в Киев. Потому небрежно глянул, пролистал кой-какие странички в байнете, чего-ничего тамотка отбарабанят. Эге-ге-ге! горячо сообщают, извещают взволнованно, в шоке комментируют накоротке.

«Вадимыч здесь и Михалыч там с толстопятой Вольгой верняк поболе ведают с их каналами и контактам. Анияк доведут компетентно до моего ведения и видения, что почем произошло с нашей адвокатурой, нечаянно и отчаянно угодившую под нехилую раздачу».

Змитер с Евгеном пересеклись дома в Дарнице, когда почти по-зимнему рано и темно смеркалось. Ноябрь на дворе как-никак. Евген, появившись с Одаркой, приступил наскоро к приготовлению ужина, он же вечерний обед по-европейски. Заодно под кофе втроем в кухонной тесноте живо обменялись сведениями, поделились контекстуальными мыслями, наведенными из-под той еще лукашистской Беларуси. Не слишком-то всепрощающе родную батьковщину, скорей, с неприятием к ней в стремлении размежеваться с прошлым. Молодым одно, старикам другое. Уходя все уходят.

―…Я все о том же, о нашем старшем поколении, откуда прелестно вышел и ушел Лева наш Шабревич, ― в теме и в реме рассуждал Евген. ― Пусть он шестьдесят девятого года рождения, да будет батьковская земля ему пухом…

Одарка скромненько притулилась у кухонного стола близ бутербродиков с красной рыбкой. Змитер с чашкой ароматного «мокко» пристроился стоя в дверях, покамест Евген технично распоряжался куриным фаршем, запускал в кипящую воду спагетти на гарнир. Тут же варил яйца вкрутую, чистил, рубил, крошил огромнейшим поварским ножом овощи для салатов, свежий соус «майонез» миксером на автомате взбивал.

― Все они подчистую, взбаламученные пятидесятники и шестидесятники по годам и по мозгам. Основный их принцип ― торг уместен.

Дядюшка вон мой, покойный Алексан Сергеич, от государственной фирмы и от себя своечастно стрелковым оружием из закромов МВД с двойной выгодой круто приторговывал. Потом приказал нам долго жить… Допустим, огреб от ненавистного и любимого до трупного посинения государства… По старым делам по гроб жизни торжественное погребение и поминальные речи. Поделом и по делам.

И Леву угораздило под паровоз по тем же мотивам опасных интеграционных связей с государством и противоборства с ним. Оно ведь не в шахматы с людьми играет, но так и норовит навязать обществу бои без правил или чуть что за волыну хватается. Потому лупить надо эту державу и в хвост и в гриву, с какой бы стороны лошадь ни запрягать в тот паровозик. Але стрелять на поражение. Лепей за все предупредительный выстрел в голову машинисту и кочегару. В упреждение. Чтоб преемникам и наследникам неповадно было…

«Вось тебе, Лева, последняя коллизия…»

Евген уже довел до сведения внимательных слушателей некоторые детали минского убийства в новом элитном доме по-над Свислочью, еще не ставшие достоянием интернет-публичности. О гласности вообще молвить незачем, если в подобном грязном деле она наглухо приравнена к разглашению служебной или государственной тайны. То же самое следует ввести, написать и об уголовно-политической грязи.

Змитер с Одаркой под стать, под будущие статьи заранее созвонились, договорились, кому куда писать, и сейчас своемысленно прикидывают, обдумывают, что и чего им сегодня создавать, сотворить, править допоздна в Дарнице, сбросив наутро сенсационный материал по горячим следам.

Мыслили они сходным же образом.

«…Не отходя от кассы и в одну кассу… Профессионально и феноменально, образно в тексте и контексте, с личным подтекстом и общей канвой…»

Итак, выходит, итого, известный белорусский адвокат и правозащитник Лев Шабревич был смертельно ранен около десяти часов вчера вечером выстрелом в висок из малокалиберного пистолета, наверняка с глушителем, на пороге собственной квартиры. Была у покойника таковски хозяйская и супружеская привычка звонить в дверь, не пользуясь ключами, если супружница заведомо дома. Вторым тихим выстрелом в грудь убийца завалил в прихожей его недоуменную жену Альбину, не сообразившую, отчего муж, закатив глаза, хватается, сползает по дверному косяку.

Очевидно, убийца действовал не в одиночку, кто-то второй на лестнице его прикрывал и поддерживал. Оба тела втащили дальше в квартиру. Во всех комнатах, особенно в кабинете Шабревича, видны многочисленные признаки поспешного обыска. Деньги и драгоценности не тронуты. Подозрительные отпечатки пальцев и потожировые следы неизвестных не обнаружены. Описание какими-либо свидетелями личности убийцы или убийц отсутствует.

По заключению судмедэкспертизы труп беременной на втором месяце женщины Шабревич-Болбик А. Б., 1993 года рождения, подвергся посмертному изнасилованию с использованием презервативов.