Табу

Глубоко вздохнув, она сказала:

— Не знаю. Но как ни крути, даже сама мысль об этом приводит в замешательство.

— Разумеется, — ответил Дэниел. — Но ведь Джесс наверху блаженства из-за того, что заставляет вас страдать. Не говоря уже о том, что это важная составная часть ее плана.

— Чего она хочет? Бросить мне вызов, заставить постоянно думать о ней?

— Несомненно. Очень может быть, она уже в курсе того, что вы установили ее причастность к убийствам и связанным с ними событиям, и знает, как вы сейчас мучаетесь, пытаясь определить, где и когда она нанесет следующий удар. Ей нравится, когда вы чувствуете себя не в своей тарелке. Она буквально упивается этим.

Образы, связанные с событиями последних нескольких дней, замелькали в голове у Рейли как изображения с видеодиска, пущенного на повышенной скорости. Они перекрывали друг друга, громоздились одно на другое.

— Моя квартира, лаборатория, квартира отца… Джесс давно — возможно, уже несколько недель — наблюдает за мной.

— Боюсь, что так.

Хотя Дэниел не верил в угрожавшую Майку непосредственную опасность, все указывало на то, что в самое ближайшее время будет совершено очередное ужасное убийство. Но вот вопрос: кто станет его жертвой? Джесс уже продемонстрировала, что ей не составляет никакого труда достать Рейли, где бы та ни находилась — дома, на работе, на улице… Так что если бы она действительно хотела покончить с сестрой, у нее не возникло бы никаких проблем.

Нет, за всем этим скрывалась иная подоплека, особенно если принять во внимание театральный характер убийств, позы, в которых она оставляла мертвые тела, да и весь остальной антураж. Похоже, Джесс воспринимала себя как своего рода художника, пишущего мрачное полотно с запечатленными на нем событиями из ее жизни. Правда, писала она эту картину на свой манер и не красками, а кровью жертв. Но каково будет полотно в законченном виде, какую сцену она изобразит в следующий раз? Даже имея на руках новую информацию, не говоря уже о находившихся в распоряжении следствия многочисленных уликах, они не могли ответить на эти вопросы. Джесс, несмотря ни на что, до сих пор контролировала положение. Полностью.

Рейли поднялась с места и направилась к кофеварке.

— Мне нужно сделать небольшой перерыв. — Она неожиданно почувствовала себя усталой и измотанной. За последние несколько часов случилось так много — не говоря уже о последних нескольких днях. Эмоции переполняли ее, давили на сознание и организм в целом, подобно тому как пар давит на стенки котла. Но найти у себя в голове клапан, позволявший сбрасывать ненужное давление, она так и не смогла. И продолжала думать об этом деле.

В частности, об отце и о том, что Джесс, увозя его, вполне могла оставить подсказки, где их искать. Несмотря на то что все происходящее было глубоко личным и очень болезненным, Рейли старалась смотреть на этот случай как на очередное дело из расследуемой серии преступлений. Так ей было легче размышлять и анализировать.

— Ну, о чем вы сейчас думали? — спросил Дэниел, принимая у нее из рук чашку с горячим кофе.

Она села напротив бывшего ментора, устремив взгляд поверх его головы, словно всматривалась в заоблачную даль.

— Если все это действительно сотворила Джесс ради того, чтобы бросить мне вызов, наказать меня, зачем ей понадобилось такое большое число жертв? Ведь это совершенно невинные люди, не имевшие к ней никакого отношения, некоторые из них еще просто дети…

— А затем, Рейли, что вы изыскатель, исследователь, — и в этом ваша сила. Ваша работа заключается в том, чтобы из разрозненных кусков мозаики сложить цельную картину, а уж затем предложить властям закрепить элементы в нужных местах и вставить произведение в рамку. Для таких людей, как Джесс, все это лишь игра, к которой не примешивается никакая мораль. Так что она просто хочет переиграть вас на вашем же поле. Что же касается жертв, то по их поводу у меня имеется целая теория.

— Неужели?

Он кивнул.

— Детектив Делани после поездки к вашему отцу рассказал мне о свидетеле, с которым они с Кеннеди беседовали в приюте для бездомных. Ну так вот: этот бродяга узнал по газетным фотографиям молодую девушку-студентку и любителя походов.

— Да, детектив Кеннеди тоже говорил что-то о концепции благотворительности Криса. Он считает, что эта концепция, возможно, поможет объединить все жертвы.

— Что ж, в этом есть рациональное зерно. Когда в чужую страну приезжают люди, подобные Джесс, куда, по вашему мнению, они направляются, чтобы, пока не найдут приличное убежище, избежать излишнего внимания со стороны местных властей? Правильно, они направляются к бездомным, чтобы, смешавшись с ними, обеспечить себе пропитание, какую-никакую крышу над головой, а самое главное — полную анонимность.

Рейли кивнула. Такое вполне могло быть. Она не раз задавалась вопросом, где скрывается Джесс, планируя свои деяния.

— Если предположить, что будущие жертвы регулярно посещали бездомных, чтобы передать им деньги, пищу или одежду, то не составляет труда представить, как и при каких обстоятельствах Джесс могла вступить с ними в контакт, — продолжал развивать свою мысль Дэниел. — Подумайте об этом, Рейли. Симпатичная блондинка двадцати лет, просящая на улицах подаяние… Несомненно, подобный тип должен привлекать куда больше внимания, нежели привычные уже бродяги и алкоголики.

— Стало быть, вы считаете, что Джесс выбирала именно тех, кто хотел оказать ей помощь? — Подобный подход казался Рейли даже более жестоким и бесчеловечным, чем заманивание в ловушку случайных знакомых, поддавшихся на хитрые уловки.

— Вы никогда не задумывались о том, что иные благотворители, помогающие посторонним людям, особенно тем, кто оказался в отчаянном положении и живет на улице, тоже нарушают своего рода табу? Что бы там ни говорили средства массовой информации, подавляющее большинство обывателей стараются не переступать черту, отделяющую их от отверженных. Потому что боятся. Боятся столкновения с грубой реальностью, которая поджидает их за этой чертой, когда они, отделившись от общества, оказываются на территории, где действуют совсем другие законы, правила и мораль. Так что студентка колледжа или преуспевающий бизнесмен, которые не просто переводят деньги на благотворительные нужды, но вступают с отверженными в личный контакт, негласно рассматриваются наиболее консервативной частью общества тоже как своего рода нарушители: общественного покоя, социальных границ, устоявшихся неписаных норм и правил и всего такого прочего, даже несмотря на то что с официальной точки зрения личное участие обеспеченных членов общества в судьбах отверженных расценивается как положительный пример.

— И Джесс вполне могла сосредоточить свои усилия именно на таких людях. Хотя бы потому, что в течение последних десяти лет, которые она провела в тюрьме, ей не раз приходилось сталкиваться со всевозможными доброхотами-общественниками, стремившимися помочь ей досрочно выйти из тюрьмы, добиться пересмотра дела, реабилитации — и так далее…

— Именно. А принимая во внимание ее историю, такая черта человеческой личности, как стремление помочь «несчастненьким», должна была, по моему мнению, вызывать у нее повышенное любопытство. Как бы то ни было, придуманная Крисом теория, или концепция, благотворительности, называйте это как угодно, проливает хотя бы немного света на то, как могли все эти люди, никак не связанные между собой, закончить свои дни в ужасных мучениях в руках убийцы. Очень может быть, что Джесс, прежде чем подвергнуть их мучительной смерти, изучала будущих жертв, выведывая их подноготную посредством личных бесед с ними. Мы-то с вами отлично знаем, что у Джесс очень неплохие способности в плане добывания информации, помогающей ей реализовать задуманное.

Рейли основательно обдумала сказанное. Больше всего ее потрясло, что Джесс отплатила людям, входившим в ее положение и помогавшим ей, используя их в качестве пешек в своей убийственной игре.

— Я знаю, о чем вы думаете, и выскажусь по одному важному в данном случае пункту. Мораль здесь никак не задействована. Для людей, подобных Джесс, ее просто-напросто не существует.