Тьма в бутылке

Только когда он приблизился настолько, что она могла его услышать, она почувствовала, что у него в руках какой-то металлический предмет.

— А, Исабель, — сказал он. — Уж с тобой-то я ожидал повстречаться сегодня в последнюю очередь. Зачем ты вмешалась? Вот и результат.

Он опустился па корточки и заглянул в боковое окно, видимо, чтобы понять, как ему будет удобнее ее добить. Она попыталась повернуть лицо, чтобы разглядеть получше этого человека, но мышцы ей не повиновались.

— Есть люди, которые тоже тебя знают, — простонала она и ощутила стреляющую боль в челюсти.

Он улыбнулся.

— Никто меня не знает. — Обошел вокруг машины и внимательно посмотрел на тело Рахили с другой стороны. — О ней мне можно не беспокоиться. Отлично. А она запросто могла бы стать настоящей угрозой.

Неожиданно он поднялся. Исабель услышала вой сирен. Синие отблески на его ногах заставили его отступить на несколько шагов.

Затем ее глаза закатились.

32

Запах жженой резины постепенно усиливался, и он решил завернуть на стоянку перед самым Роскиле. Отодрав от кузова помятый правый щиток, обошел вокруг машины, чтобы оценить масштаб повреждений. Естественно, она не выглядела как новая, и все же он удивился, насколько незаметны последствия ударов.

Когда все немного утрясется, нужно будет привести автомобиль в порядок. Все следы, все без исключения, можно удалить. Нужен только механик в Киле или в Истаде, как получится.

Он закурил и взял письмо, лежавшее в мешке.

Обычно этого ключевого момента он всегда ждал с нетерпением. Встать где-нибудь в темноте неподалеку от пролетающих мимо машин, сознавая что вот он в очередной раз выполнил то, что планировал. Деньги лежат в мешке, а значит, можно вернуться к эллингу и завершить дело.

На этот раз все было не так. Он до сих пор не мог опомниться от ощущения, охватившего его, когда он стоял посреди шоссе и смотрел в мешок с письмом и собственной одеждой.

Они обманули его. Денег не было, вот что самое паршивое.

Он представил себе исковерканный «Форд Мондео» и подумал — хорошо, что эта святая крестьянка получила по заслугам. Но вот Исабель его беспокоила.

С самого начала такой ход событий был следствием его собственной ошибки. Если бы он последовал своему инстинкту, то Исабель была бы покойницей еще там, в Виборге, когда разоблачила его.

Но в то же время кто мог предположить, что между Рахилью и Исабель может возникнуть какая-то связь? Все-таки расстояние между Фредериксом и виборгским домом Исабель довольно приличное. Что, черт возьми, он проглядел?

Он глубоко вдохнул сквозь сигарету и как можно дольше удерживал дым в легких. Ни копейки, и все из-за нелепой ошибки. Из-за непростительного промаха и совпадения, объяснение которому указывало только на Исабель. В данный момент он не знал, жива она или мертва. Было бы у него лишних десять секунд у того проклятого автомобиля, он бы всадил ей в затылок домкрат.

Тогда он был бы уверен.

А теперь оставалось надеяться на то, что природа возьмет свое. Авария была действительно ужасной. «Мондео» врезался прямо в дерево, а затем перевернулся как минимум десяток раз. Пронзительный скрежещущий звук металла, разбивающегося об асфальт, не успел смолкнуть к тому моменту, когда он вылезал из своего «Мерседеса». Как же пассажиркам было выжить после такого?

Он потрогал пульсирующую шею. Чертовы бабы. Почему они просто не последовали его указаниям?

Щелчком он отбросил окурок к изгороди, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, сел в машину, поставив мешок к себе на колени, и вытряхнул содержимое.

Амбарный замок от сарая в Ферслеве. Кое-какая его одежда из шкафа и письмо. Вот и всё.

Он перечитал письмо. Несомненно, нужно было немедленно как-то реагировать. Те, кто его написал, знали слишком много.

Однако они считали себя в безопасности, и то была их ошибка. Они убедили себя в том, что роли поменялись и теперь они могут его шантажировать. Теперь они с большой долей вероятности мертвы, но ему, конечно, еще предстоит это проверить.

Значит, сейчас угрозу для него представлял только муж Рахили, Йошуа, да еще, возможно, брат Исабель, полицейский.

Возможно. Роковое слово.

Он некоторое время сидел, размышляя о ситуации, свет галогеновых фар от потока машин, проносившихся по шоссе, волнами озарял навес на стоянке.

Он не опасался, что патрульные машины разыскивают его. Он был уже в нескольких сотнях метров от места происшествия, когда полиция туда добралась, и, хотя он наткнулся на пару несущихся навстречу полицейских машин, прежде чем выехать на шоссе, никто не проявил интереса к еле ползущему по шоссе одинокому «Мерседесу».

Конечно, они обнаружат на автомобиле Исабель следы от столкновений, только чьи? Каким образом они когда-либо смогут выйти на него?

Нет, сейчас в первую очередь нужно было подумать о муже Рахили. О Йошуа. И выцарапать деньги. Кроме того, необходимо позаботиться об устранении всех обстоятельств, которые могут натолкнуть преследователей на его след. Придется возрождать свое предприятие с самых основ.

Он вздохнул. Выдался плохой год.

Он планировал совершить подобным образом десяток дел, прежде чем залечь на дно. И до сих пор ему все удавалось. Миллионы, добытые в первые годы, были разумно размещены и приносили хорошую прибыль, а затем наступил финансовый кризис и разорил его акционные портфели.

Даже похититель и убийца подвергся действию механизма свободного рынка и теперь вынужден был начинать все с начала.

— Черт, — бурчал он себе под нос, когда перед ним открылось новое положение дел.

Если его сестрица не получит привычных денег, у него обнаружится дополнительная проблема. Она могла вспомнить кое-какие делишки времен юности. И имена, которым ни в коем случае нельзя всплывать.

Очередная проблема.

Когда он вернулся из детского дома, мать уже нашла себе нового мужа, которого старейшины общины выбрали ей среди вдовцов. Трубочист, две дочки — ровесницы Евы, «представительный мужчина», как назвал его новый священник, не имеющий никакого представления о действительности.

Поначалу отчим не устраивал побоев, но когда мать отказалась от снотворного и уступила ему в постели, его темперамент вырвался наружу.

— Да обратит Господь на тебя свой лик и дарует тебе успокоение. — Этими словами он обычно завершал порку своих девочек.

И фраза эта звучала частенько. Стоило одной из них отступить от слова Господа, на истинное толкование которого идиот наделил себя монопольным правом, он тут же наказывал свое кровное потомство. Обычно проступки совершали не они, а их сводный братец. Забывал сказать «аминь» или позволял себе улыбку во время обеденной молитвы. Редко что-то более серьезное. Но трогать этого рослого сильного парня он не осмеливался. Пока тот сам его не трогал.

Затем следовало мужицкое раскаяние, и вот тут наступал настоящий кошмар. Родной отец никогда не утруждал себя подобными вещами. Он всегда был последователен. А отчим гладил дочек по щекам и просил прощения за свою вспыльчивость и за их злобного брата. Потом он отправлялся в кабинет, нацеплял на себя мантию, которую отец называл священнической ризой, и просил Господа защитить этих ранимых и невинных девочек, ангелов во плоти.

Что касается Евы, он никогда не удостоил ее ни единым словом. Ее невидящие белесые глаза вызывали у него отвращение, она и сама это заметила.

Никто из детей не понимал его. Не понимал, почему он наказывает собственных дочерей, если при этом ненавидит пасынка и презирает падчерицу. Как не понимал и того, почему не вмешивалась мать и почему Господь демонстрировал такую злобу и вопиющую несправедливость, заставляя этого человека так поступать. Одно время Ева оправдывала отчима, но и этому пришел конец, когда следы от побоев стали настолько жестокими, что она смогла почувствовать их на ощупь на телах своих сводных сестер.