Круги по воде

– Как передал? — Ревенко на миг задумался. — Передал через Василия Носова, мастера нашего завода. Впрочем, — он усмехнулся, — вы ведь уже с ним знакомы.

– Да, знакомы. Так вот, Носов вообще отрицает свою причастность к этому эпизоду. Он утверждает, что случайно встретил Булавкина в тот вечер и Булавкин попросил его передать нам, что не сможет прийти. Вот и все.

– Да они что, сговорились?! — снова было вскипел Ревенко, но тут же взял себя в руки и уже холодно и твёрдо произнёс кинув взгляд на Кучанского: — Я требую и с Носовым очной ставки.

– Это легче, — сказал Игорь. — Носов здесь. А Булавкин лежит в больнице, раненый, да ещё за семьдесят километров отсюда.

– Что вы говорите?! — всплеснул руками Ревенко.

Нет, положительно невозможно было так играть, невозможно было так притворяться. Или этот Ревенко просто великий актёр, или…

– Скажите, — спросил Игорь, — вы говорили Носову, почему отсылаете Булавкина?

– Да…

– Как вы это ему сказали?

– Сказал, что он что-то знает. Что надо помешать ему сообщить это вам. Я имел в виду… эти злополучные письма.

Игорь и Кучанский незаметно переглянулись.

– Хорошо, — сказал Игорь. — Мы дадим вам сейчас очную ставку с Носовым. А пока вы подпишите протокол допроса.

– Пожалуй, — медленно произнёс Ревенко. — И я попрошу товарища… — он споткнулся на этом слове, — прокурора присутствовать на этой очной ставке.

– Ну что ж, — согласился Кучанский. — Но вы, кажется, хотели подать жалобу?

– Я подумаю, — уклончиво возразил Ревенко. — Теперь я, пожалуй, подумаю.

– Вам о многом следует подумать, — заметил Кучанский. — Вы не закоренелый преступник, Ревенко, вы просто плохой, очень плохой и опасный человек. Но вы, мне кажется, умный и волевой человек. Если вы подумаете и все поймёте и если вы решите, то можете стать другим. Уверен.

– Я подумаю, — ровным, бесстрастным голосом, повторил Ревенко.

– А сейчас вы побудете в соседней комнате, — сказал Игорь.

Он снял трубку и позвонил дежурному.

Когда Ревенко увели, в кабинет вошёл Виталий.

– Ну, девушку привезли, — сообщил он. — Как у вас?

– У нас происходят странные вещи, — усмехнулся Игорь и посмотрел на Кучанского. — Вы не находите, Андрей Михайлович?

– М-да, — покачал головой тот.

– Так расскажи же, черт возьми! — нетерпеливо воскликнул Виталий.

– А вот слушай.

Игорь не успел ещё закончить свой рассказ, как дежурный доложил, что из тюрьмы доставлен Носов.

– Пусть ведут сюда, — распорядился Игорь и добавил, обращаясь к Виталию: — Опознание проведём потом. Сейчас надо ковать железо.

Ввели Носова.

Он был в старом коричневом пиджаке, надетом поверх синей шёлковой тенниски, и в старых, сильно разношенных ботинках. Длинные руки его были сцеплены за спиной. Мясистое, хмурое лицо спокойно. Очевидно, он уже смирился со своим арестом.

– Садитесь, Носов, — сказал Игорь. — И учтите, здесь присутствует прокурор, — он указал на Кучанского.

– А мне-то что? — грубо ответил Носов, опускаясь на стул. — Я все как есть уже рассказал. По мне, хоть Кто тут сиди.

Но было видно, что присутствие прокурора все же произвело на него впечатление.

– Вы сейчас все это подтвердите на очной ставке, — Игорь повернулся к Виталию. — Введите Ревенко.

Носов бросил на него подозрительный взгляд, но, промолчав, отвёл глаза.

Это была странная очная ставка.

С разрешения Игоря первый вопрос Носову задал Ревенко.

Они сидели возле письменного стола, напротив друг друга, разделённые только маленьким приставным столиком, — полный, рыхлый, но сейчас собранный, напористый Ревенко и налитый бычьей силой, кряжистый Носов, растерянный и подавленный.

– Изволь отвечать, Василий, — нервно сказал Ревенко. — Какое указание я тебе дал вечером двадцать четвёртого насчёт Булавкина? Точно отвечай!

– Сами знаете какое, — хмуро произнёс Носов, глядя в пол.

– Отвечай. Честно отвечай.

Ревенко как будто забыл, что он не на заводе и что Носов уже не его подчинённый.

При первых же словах Носова Виталий вздрогнул. Он узнал этот голос. И теперь пристально, не отрываясь, смотрел на Носова.

– Чего отвечать-то? — отрывисто переспросил Носов. — Ну, сказали, чтоб ехал, и все. Я и передал.

– Командировку ему передал?

– Ну, передал…

– На сколько человек была командировка? Ты её при мне прочёл. Отвечай!

– На него и была.

– Как же ты смел послать двоих?

Носов вздрогнул и, набычившись, посмотрел на Ревенко.

– Отвечайте, Носов, — сказал Игорь.

– А я… и не посылал. Анашин сам… попросился. К брату ему надо было.

У Ревенко на толстых щеках заходили желваки,

– Неправда, Носов, — покачал головой Игорь. — Булавкин говорит, что….

Он остановился, увидев, как побледнел вдруг Носов, как тяжело заходила вдруг его волосатая грудь и синяя тенниска, казалось, вот-вот лопнет под её напором.

– Чего?.. — прохрипел Носов, — Чего?… — он задыхался.

Ревенко, поражённый, молчал.

– Булавкин жив, — медленно и холодно произнёс Игорь. — Он жив, Носов. И дал показания.

– Ничего не знаю! Ничего! — продолжал хрипеть Носов» не поднимая головы. — Пальцем его не трогал!

– Это мы знаем, — все так же холодно подтвердил Игорь. — Трогал его Анашин. И не пальцем. Ножом.

– Ничего не знаю.

Но, тут уже Ревенко пришёл в себя. Щеки его тоже побледнели, взгляд стал острым и злым.

– Я разрешил: брать машину, Василий? — с холодной яростью спросил он. — Отвечай!

– Не знаю…

– То есть как это не знаешь?!

Ревенко, видимо, уже понял, в какую историю он может попасть, и теперь не просто помогал, теперь он защищал самого себя от страшного обвинения.

– Ну!.. — крикнул он, стукнув кулаком по столу. — Отвечай!

– Спокойно, Ревенко, — строго сказал Игорь.

Носов упрямо молчал, опустив голову.

– Так, Василий, — медленно, с горечью произнёс Ревенко. — Меня ты, значит, выдал с головой. А я тебе кое-что доброе сделал. Верно? А вот этого подонка Анашина ты… ты защищаешь. Не ожидал я этого. И меня из-за него топишь и себя. Так, да?

Носов поднял голову и мутным взглядом окинул комнату, словно не понимая, куда он попал. Потом взгляд его остановился на Ревенко.