Последний расчет

Сигри отвернулась.

– Возможно, вы и правы, – сказала она. – Но ответа я уже никогда не узнаю… – Она продолжала после долгого молчания: – Да, мне тоже показалось, когда Катрине впервые появилась в «Винтерхагене»… Когда я увидела ее… мне показалось, что передо мной Хелене. Я с самого начала поняла, что она – дочь Хелене. – Сигри мечтательно улыбнулась. – У нее были те же чудесные белокурые волосы, – прошептала она, – губы Хелене, ее фигура, ее голос. Я сразу же поняла, кто она такая, и мне в голову тоже приходила мысль о том, что нам с ней, наверное, суждено было встретиться… Но зачем понадобилось ее убивать? – На лице Сигри застыло выражение искреннего недоумения.

– Почему вас не допрашивали в связи с убийством Хелене? – Гунарстранна не собирался сдаваться.

– Не знаю, – устало ответила Сигри Хёугом. – Может быть, Рейдар им обо мне не рассказывал.

– Рейдар Буэнг? Он называл вас в числе прочих своих знакомых. Нет, наверное, криминальная полиция вычеркнула вас из списков подозреваемых по другой причине.

– Я была в Шотландии. В Эдинбурге.

– В Шотландии?

– Официально.

Гунарстранна продемонстрировал явную заинтересованность.

– Рассказывайте! – велел он.

– Наконец-то вы хоть чего-то не знаете! По диплому я инженер, инженер-химик.

– Я думал, по диплому вы – социальный работник.

– И это тоже. Но в Эдинбургском университете, после школы, я изучала химию. Тогда инженеры были в большой моде. К сожалению, после университета я не пошла работать по специальности. А когда собралась, пробыв почти двадцать лет домохозяйкой, в моей области многое изменилось, и я поняла, что уже не смогу наверстать упущенное. Поэтому я решила попробовать свои силы в другой сфере. В профессии, связанной с самопожертвованием, с помощью другим… Обещаете, что уйдете, если я расскажу, как все было?

Гунарстранна ответил ей удивленным взглядом.

– Вы всегда одинаковы! Прямой, как палка! Ничего не обещаете. Настоящий борец за права простых людей! – Она с горечью улыбнулась. – Я поехала домой, купив билет в последнюю минуту. Хотела устроить сюрприз. На самом деле моя история довольно банальна. С вокзала я поехала прямо к Рейдару. Хотела удивить его и думала, что дома никого не будет. Я ошиблась. Они были в спальне. Она сидела на нем верхом… Моя лучшая подруга. Что, по-вашему, я тогда почувствовала? Некоторые мужчины считают, что это очень заводит. Но мне та сцена показалось отвратительной. Я услышала возню, стоны, тихонько заглянула в спальню и увидела, как она… понимаете? С моим женихом. Больше мне почти нечего сказать.

– Вы вошли в комнату? Показались им?

– Вы что, с ума сошли? Нет. Я пошла к ней домой. Дождалась ее. Я знала, что она скоро придет. В конце концов, она оставила дочку в манеже, а сама…

– Значит, вы просто сидели и дожидались ее?

– Да.

– Зачем?

– Как вы не понимаете? Я хотела, чтобы она умерла.

– Неужели этого нельзя было избежать – ее смерти?

– Не знаю… может быть, будь я другой, воспринимай я по-другому… жизнь…

– Вы с ней говорили?

– Конечно.

– Но почему вы ее убили?

– Потому что она была моей лучшей подругой.

– И что?

– Моя лучшая подруга! Как вы не понимаете? – устало улыбнулась Сигри. – Нет, конечно, куда вам! Мне почти нечего сказать в свое оправдание. Я себя знаю…

– Когда вы оттуда ушли?

– Когда она затихла. Она не произносила ни звука. Все, что могла, она выкричала там, с ним. Вот что меня особенно бесило. Для меня у нее даже крика не осталось!

– Что вы делали потом?

– Вернулась в Шотландию. В тот же день. Купила «горящий» билет.

– И вас не вызывали на допрос в полицию?

– Нет.

– Значит, никто не знал, что вы приезжали в Норвегию?

– Никто.

– А Катрине о чем-нибудь догадывалась?

– Нет, – ответила Сигри.

– Но она позвонила вам и сообщила, что узнала имя своей матери. Ведь именно это она сказала вам, когда звонила в субботу, да?

Сигри кивнула.

– Она сама сказала, что Буэнг живет в доме престарелых?

Сигри покачала головой:

– Нет. О Рейдаре Буэнге Катрине вообще не знала. Как и обо мне. От ее слов я испытала потрясение… Тот разговор был ужасным. Когда она поделилась со мной тем, что ей удалось выяснить, я думала, что меня хватит инфаркт. Я знала, где живет Рейдар. С тех самых пор, с того самого дня я не упускала его из виду.

– Чего вы от него хотели, когда пришли к нему на следующий день после звонка Катрине?

– Хотела убедиться, что Рейдар не рассказал ей обо мне, то есть об отношениях между Хелене и мной. Я знала, что Катрине рано или поздно найдет его. И если она найдет Рейдара, то всплывет мое имя. Настоящая катастрофа для нас обеих. Мне нужно было сначала поговорить с Рейдаром. Нужно было уговорить его ничего не рассказывать Катрине обо мне.

– По-вашему, Буэнг знал, что Хелене убили вы?

– Конечно.

– Но он вас не выдал.

– Нет, не выдал.

– Вот и мне он ничего про вас не сказал. Вы до сих пор любите Рейдара Буэнга?

Сигри Хёугом растянула губы и рассмеялась таким же леденящим смехом, как недавно.

– «Вы до сих пор любите его?» – передразнила она. – Старый дурак, ханжа проклятый! – Она стиснула кулаки. – Что вас интересует на самом деле? Какого дьявола вы пристаете ко мне с вопросами? Хотите знать, не скучаю ли я по старику, который не может ходить без посторонней помощи? Скучаю ли я по физической близости с таким человеком?

– Я спросил, любите ли вы его, – невозмутимо, как и прежде, ответил инспектор.

Они устроили дуэль взглядов. Наконец Сигри Хёугом ответила:

– Какая разница? Я разрушила свою жизнь. Полжизни я живу с человеком, который считает любовь просто мышечными сокращениями и обменом физиологическими жидкостями. – Она посмотрела в потолок и глубоко вздохнула. – А знаете, я понятия не имею, любила я Рейдара или нет. Понятия не имею! Я давно не испытываю по поводу любви никаких иллюзий. Наверное, тогда… в молодости, я еще верила в любовь… Мне показалось, что я выбыла из игры… Вам бывало так плохо, с похмелья или от болезни, что хотелось умереть, лишь бы избавиться от мучений? Примерно так я себя чувствовала. Но похмелье быстро проходит, а мое состояние не проходило. По вечерам я отправлялась гулять. Забиралась в безлюдные места и колола себя булавками… и визжала, стараясь избавиться от своих мучений… такая была любовь. А сейчас? Я уже не знаю. Не знаю, что важно, а что нет. И хуже всего то, что я уже не помню, какая я была раньше… я утратила часть души, которую считала самой драгоценной. – Сигри стиснула зубы и процедила с ненавистью – в углах губ выступила слюна: – Только одно с тех пор не изменилось и уже не изменится никогда… Ненависть к Хелене!

– Сейчас вы ненавидите ее так же сильно, как тогда?

– Ну вот, вы опять за свое, – вздохнула она и закрыла глаза. – Иногда – да. Но чаще – нет.

– Ничего не выйдет, – вдруг сказал Гунарстранна.

– Что не выйдет?

– Вам не удастся свалить все на мертвую Хелене.

– Что вы имеете в виду?

– По-моему, вы приберегаете ненависть и горечь для кого-то другого.

Сигри медленно покачала головой.

– Сигри, до меня вы ведь рассказывали о том, что было, кому-то еще?

Сигри метнула на него настороженный взгляд:

– С какой стати вы вдруг обращаетесь ко мне так фамильярно? Чего вы сейчас хотите? – спросила она, но быстро закрыла рот, словно боясь наговорить лишнего.

– Я знаю, кто убил Катрине, – тихо сказал инспектор. – И вы тоже знаете.

Ее серебристые волосы блестели на солнце.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Кроме того, у меня раскалывается голова. Пожалуйста, уходите.

– В субботу Катрине вам позвонила, – продолжал Гунарстранна, продвигаясь на шаг ближе к ней. – Она рассказала вам о Стамнесе. Рассказала, кто ее мать, и о Реймонде Скёу, который вломился к ней в офисе и потребовал денег. Представляю, какое потрясение вы пережили… Но вы не имели права никому рассказывать о звонке Катрине! Рассказав обо всем ему, вы подписали ей смертный приговор. Вы ведь догадывались, не так ли?