Не зови меня больше в Рим

Гарсон подготовил все в соответствии с предписаниями: задержанные не должны видеть друг друга до того, как войдут в комнату для допросов. Получили уведомление и оба адвоката. Адвоката Нурии Сигуан я уже знала, а адвокат Сьерры ничем меня не удивил. Это был немолодой, старомодно одетый мужчина, усы у него казались такими густыми, что, видимо, их приходилось довольно часто подстригать. Что ж, по крайней мере, уберег Господь еще от одного хлыща в галстуке от Гермеса.

У меня мелькнуло желание исключить из игры Гарсона, но я поняла, что его бестактность, порой слишком грубый язык и пренебрежение дипломатией могут создать эффект контрапункта во время беседы со столь благопристойной публикой.

Когда Нурия вошла в комнату, я уже была там. Я готова была испепелить ее взглядом, и она ответила мне тем же. Мы обменялись приветствиями, она при этом ядовито улыбнулась. Не было похоже, чтобы ночь, проведенная в заключении, сломила эту ледяную крепость. Вскоре вошел Сьерра под присмотром Гарсона. Он выглядел растерянным, сникшим, бросал взгляды по сторонам, словно ища конец веревки, за который можно было бы ухватиться. Нурия Сигуан посмотрела на него не без презрения.

– С какого времени вы знакомы? – таков был мой первый вопрос.

Сьерра ответил не раздумывая:

– Я познакомился с Нурией, после того как уже несколько лет проработал с ее отцом. Сам сеньор Сигуан и представил нас друг другу, когда она однажды вместе со своими сестрами посетила фабрику. Именно тогда я познакомился со всеми тремя.

Я глянула на Нурию – она по-прежнему слегка улыбалась, будто все еще никак не могла принять происходящее всерьез.

– Какой была ваша реакция, когда вы узнали, что на фабрике “Ткани Сигуана” возникли трудности? Это вопрос, на который должны ответить вы оба.

– Я ограничился тем, что стал дожидаться распоряжений шефа, как поступал всегда, – сказал Рафаэль.

– Я посоветовала отцу избавиться от фабрики, уйти от дел и наслаждаться заслуженным отдыхом. Он, разумеется, моему совету не последовал.

– Когда и при каких обстоятельствах вы решили стать партнерами и открыть общую фирму?

– Когда был убит сеньор Сигуан и его дочери решили ликвидировать фабрику, я склонился к тому, чтобы открыть магазин, и предложил Нурии присоединиться. Из трех дочерей сеньора Сигуана только она одна была готова заниматься бизнесом. К тому же мне были весьма кстати дополнительные денежные вложения, а кроме того, хотелось сохранить хоть какие-то связи с семьей Сигуан.

– Почему вы приняли предложение сеньора Сьерры?

Нурия легким жестом дала понять, что не совсем понимает смысл такого вопроса, но потом небрежным тоном ответила:

– Инспектор, я дочь человека, который сумел развернуть большую фабрику; поэтому решение стать совладелицей маленького дела не требовало от меня долгих раздумий.

Я глянула на Рафаэля Сьерру, чтобы проверить, не обидел ли его столь пренебрежительный отзыв, но он всего лишь часто заморгал и вид при этом имел самый дурацкий. Меня начинала выводить из себя полная зависимость Сьерры от семейства Сигуан.

– Иначе говоря, для вас участие в делах магазина “Нерея” мало что значит, – подчеркнула я, надеясь спровоцировать более определенную реакцию Сьерры.

– Именно так, – сказала она, на что от него никакой реакции не последовало.

– И вы не занимаетесь этим магазином изо дня в день.

– Только иногда.

– Таким образом, если бы сеньор Сьерра повел работу не так, как надо, или вступил бы в деловые отношения с теми, с кем не следует в них вступать, вы бы об этом не узнали.

Старый адвокат немедленно вмешался:

– Инспектор Деликадо, ваш вопрос кажется мне неуместным; создается впечатление, будто вы в чем-то обвиняете моего подзащитного.

– Хорошо, я поставлю вопрос иначе: имели ли вы информацию о тех контактах и встречах, которые сеньор Сьерра имел в ходе своей повседневной работы?

– Инспектор… – снова прервал меня адвокат Сьерры, – после предыдущего вопроса в этом чувствуется…

– Прошу вас дать мне возможность допросить подозреваемую без давления с вашей стороны, адвокат, иначе мне придется…

– При всем моем уважении, инспектор, я полагаю…

– Да замолчите вы! – внезапно прикрикнул на него Гарсон. – Какого черта! Мы же еще не в суде!

Все собравшиеся напряглись в предчувствии скандала. Одна только Нурия сделала вид, что едва сдерживает душивший ее смех. Я обожала Гарсона, когда он вот так ловко подкладывал свои бомбы, а еще он, как никто другой, владел тем языком, каким пользуются распоясавшиеся блюстители порядка. Я воспользовалась всеобщим замешательством, чтобы нажать на педаль:

– Если любой из присутствующих здесь адвокатов еще раз прервет меня, я попрошу обоих покинуть помещение, и мы продолжим допрос без них.

Общее замешательство дало мне возможность усилить натиск с помощью серии неожиданных вопросов.

– Улики, которые нам удалось собрать в ходе следствия, подводят нас к мысли, что кто-то из вас двоих был соучастником убийства Адольфо Сигуана.

Повисло молчание, во время которого я с жадностью всматривалась в выражения лиц подозреваемых, не обращая никакого внимания на негодование, которым прямо-таки пылали адвокаты. Нурия была спокойна, Рафаэль – печален.

– Не отвечай, Нурия, – громыхнул Местрес.

– И вы тоже! – подхватил второй адвокат.

– Молчать! – взревел Гарсон.

Я собралась с духом:

– Будьте добры выйти в коридор; допрос будет проходить без вашего присутствия.

Они принялись протестовать плохо срепетированным дуэтом, но теперь мне уже было плевать на любые обвинения в незаконных действиях. До сих пор я старалась делать все в строгом соответствии с нормами закона, но даже при этом они поставили под сомнение мою линию поведения. Что ж, раз так, я нарочно буду нарушать все правила. Последний совет, хором пропетый двумя адвокатами, велел подозреваемым не отвечать на наши вопросы, но что-то мне подсказывало, что те не обязательно ему последуют. Я снова пошла в атаку:

– Адольфо Сигуана убил киллер, нанятый каморрой. Ту версию, согласно которой его убил хозяин проститутки, мы давно отбросили. Это мафия наказала Сигуана за то, что он поступил по-своему и порвал с ней отношения. Вы в то время были связаны с каморрой. Продолжаете поддерживать эти связи и сейчас – через магазин “Нерея”. Один из вас помог итальянцам сделать так, чтобы Сигуан навсегда замолчал, а может быть, и вы вдвоем, вместе. Теперь признание – единственный для вас выход, лучший выход.

Рафаэль Сьерра глянул на пол, потом печально тряхнул головой:

– Никогда в жизни не подумал бы, что кто-то обвинит меня в убийстве человека, которого я уважал, как никого другого. Это ужасно, плакать хочется от ваших слов, инспектор.

Нурия Сигуан резко дернулась всем телом, потом обрушилась на компаньона, вкладывая в свои слова массу презрения:

– Тебе плакать хочется? Очнись же наконец, Рафаэль! Они обвиняют нас в убийстве, а ты нюни распускаешь, вместо того чтобы хоть немного пошевелить мозгами. У них нет против нас никаких улик, слышишь, никаких, все это – гнусная ловушка, неужели не понимаешь?

Сьерра по-прежнему сидел опустив голову и молчал. Женщина чуть повысила голос:

– Сделай милость, скажи наконец, что мы не имеем никакого отношения к убийству моего отца!

– Все это слишком тяжело для меня, Нурия! Ты и вправду считаешь, что мне следует опровергать такое подозрение?

– Да, и со всей решительностью, если, конечно… если, конечно, ты не…

Сьерра поднял глаза и уставился на свою приятельницу с невыразимым ужасом:

– Что ты говоришь, Нурия, подумай, что ты говоришь!

Сигуан как-то сразу успокоилась и замолчала. Я ждала от нее еще хотя бы одной реплики, хотя бы слова, но она только процедила сквозь зубы:

– Прости меня, это я напрасно. – Потом повернулась ко мне: – Вы еще раскаетесь в этой травле, инспектор, я пока не знаю как, но непременно добьюсь, чтобы вы раскаялись.

– Это угроза?