Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

Начсанотдела, бледный и растерянный, в ужасе слушал наш диалог.

— Какая негодяйка! Несомненно, гестаповская преступница, оставленная здесь, — наконец выговорил он.

— Ну, это наши органы выяснят дальше, а теперь, майор, возвращайтесь обратно в санчасть и, как только получите из сануправления фронта дополнительные данные о Красновой, немедленно же доложите мне.

— Слушаюсь! — поворачиваясь к выходу, сказал майор.

Громкий телефонный звонок раздался в комнате.

— Товарищ полковник, — послышался в трубке возбужденный голос, — у вас начсанотдела?

— У меня… Товарищ майор, вам звонят из санчасти.

Майор быстро взял трубку.

— Это я… что случилось? — взволнованно спросил он и вдруг закричал: — Нашлась!.. Краснова нашлась!

Мы переглянулись.

— Убита?! — еще громче закричал майор. — Найдена мертвой возле вокзала?.. — И, поворачиваясь к нам, сказал: — Дежурный офицер звонит…

— Отправляйтесь сейчас же в санотдел, узнайте подробности и доложите мне. Вы же, капитан, немедленно к месту происшествия, выясните все детали убийства, — распорядился генерал.

— Есть… — сказал Аркатов.

— Произведите дознание, а мы с полковником подумаем, что следует делать дальше.

Аркатов и майор вышли из комнаты.

— Закономерный конец. Ничего неожиданного. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить», — сказал я.

— Нет, я думаю, что тут сложнее, — задумчиво сказал генерал. — Здесь дело не в «мавре», тем более, что он и не сделал ничего… Мне интересно, что будет найдено на трупе.

— То есть? — спросил я.

— Подождем немного, — вместо ответа сказал генерал. — А сейчас займемся данными о людях, живших в сгоревшем «доме с привидениями».

— Если не ошибаюсь, маленький человечек называл имена своих соседей, инженера Градусова, какую–то Елизавету Львовну, ссылаясь на них, как на людей, которые тоже видели привидения.

— Вот данные о жителях сгоревшего дома, — придвигая ко мне бумаги, сказал генерал. — Инженер Градусов с семьей. Елизавета Львовна Коршунова действительно проживает в нем. Кого еще называл этот человек?

— Больше никого. Он был так жалок, беспомощен и смешон, так испуганно рассказывал о привидениях, что… — я запнулся, подыскивая нужное слово.

— …что вы даже пожалели его…

— Вот именно, — сказал я.

— А этот маленький, беспомощный, симпатичный человек, по–видимому, и является главным звеном всей этой преступной цепи. Как вы себя чувствуете? Только говорите правду, — осведомился генерал.

— Совершенно здоров. Слабость как рукой сняло. События сегодняшнего дня излечили меня.

— Тогда попрошу вас, после того как вернется Аркатов, опросите жильцов дома номер сорок семь по Большой Спасской улице, в дальнейшем будем его называть просто «домом с привидениями». А вечером заезжайте ко мне. В двадцать два часа тридцать минут я буду вас ждать с уже обработанными материалами, — уходя сказал генерал.

Капитан Аркатов вернулся поздно.

— Ну–с, товарищ полковник, — присаживаясь к столу, сказал он, — давайте проверять нашу систему.

«Наша система» — это была неписаная, но уже ставшая привычной, традиция, заключающаяся в том, что мы, то есть коллектив работников, офицеров управления, начиная с генерала и кончая капитаном Аркатовым, люди, довольно долго работающие вместе, с целью проверки правильности выводов и прогнозов следствия, еще не рассказывая другому результатов проделанной работы, спрашивали его о том, что думает он и как он ведет данное дело. Это было нечто вроде своеобразной «военной игры», в которой шлифовалось воображение, проверялась и оттачивалась интуиция, шире развивалась деловая фантазия, раздвигались рамки психологического анализа. Это было полезное начинание, в котором ошибки и неверные выводы тут же исправлялись. Занятия эти велись по уговору — «не взирая на лица». Нередко и сам генерал выслушивал строгие, резкие суждения от остальных участников…

— Итак… — начал Аркатов, — чей это был труп?

— Конечно, Красновой, но не той, которая проникла к нам, а другой, настоящей, которую по пути к нам убили фашисты и документами которой воспользовались.

— Неверно. Первая ошибка, — сказал Аркатов. — Мертвая женщина — как раз та самая «Краснова», которая хотела отравить вас. Вы сможете опознать ее сами. И я, и работники санчасти узнали ее.

— Сделали вскрытие?

— Вскрытие позже, но это и неважно. От нее разит горьким миндалем, этим стандартным запахом всех классических отравлений. Обнаружили не сразу, так как по шоссе двигалась густая колонна грузовиков, и, когда прошла последняя машина, прохожие увидели лежавшую на дороге женщину. Из этого значит… — Аркатов замолчал.

— …из этого значит, что одна из последних машин и выбросила на дорогу этот труп.

— Значит, где–то невдалеке есть центр, ведущий борьбу против нас, — перебил я.

— Думаю, только против генерала и вас, товарищ полковник, — сказал Аркатов. — Не против управления или отдела, а именно против вас двоих. И, исходя из этой отправной точки, мы, по–моему, и должны вести наше следствие.

Вывод опытного и умного следователя, каким был Аркатов, удивил меня.

— Подумайте, товарищ полковник, ведь вас, именно вас и генерала зазвал в дом этот неизвестный человек. К вам явился он и умно разыграл роль маленького, беспомощного, ничтожного человечка, ищущего помощи у власти. Но возникает вопрос: а что случилось бы, если бы вы и генерал погибли? Что произошло бы? Рухнула бы Советская власть? Обессилела наша армия? Приостановилось бы наступление на фронтах? Нет, все это было бы по–прежнему, и только вместо генерала и вас пришли бы новые генерал и полковник, и работа управления шла бы своим чередом. Значит, винтики машины были бы заменены новыми, и она продолжала бы работать. Это знаем мы, это понимает и враг, а, судя по всему, он умный противник и не стал бы из–за, извините меня, мелочей ставить под удар свою организацию и жертвовать своими людьми. Значит, им нужны вы и генерал. А теперь подумайте, кто и почему так домогается вашего уничтожения? Повторяю, это мой вывод, мои предположения.

— Признаюсь, капитан, вывод ваш хотя и не лишен оригинальности, но не убеждает меня. Я не изобретатель сверхмощного оружия, не дипломат, решающий сложные проблемы, не химик, открывающий непреодолимой силы газы или яды… Я — обыкновенный советский офицер, каких тысячи, да, насколько мне кажется, и генерал тоже не из плеяды особо выдающихся военных деятелей нашей армии, чтобы немцам надо было охотиться за ним.

— Немцам? — переспросил Аркатов. — А вы уверены, что это немцы?

— А кто же? — глядя на него, спросил я.

— Не знаю… Вот это–то нам и нужно разгадать.

Он встал и, быстро пройдясь по комнате, вдруг остановился возле меня и коротко спросил:

— Вы знаете, что я нашел на трупе Красновой?

— Нет. А что именно?

В эту минуту, как и в прошлый раз, сильно зазвонил телефон.

— Товарищ полковник. Говорит майор медслужбы… — послышался в трубке голос начальника санчасти. — Происшествие… Обнаружена Краснова…

— Какая Краснова?

— Военврач санотдела… капитан Краснова, — продолжал взволнованный майор.

— Что за чертовщина! Да ведь она раздавлена машиной…

— Никак нет… она… — возбужденно докладывал майор.

Телефон смолк, разговор оборвался.

— Алло! Алло!.. — стуча по рычажку, закричал я. Мертвое молчание было ответом. Было ясно, что провод оборвался или был обрезан в момент нашего разговора. Аркатов, поднявшийся с места и молча слушавший мои слова, сказал:

— Вздор!.. Неправда!.. Краснова или та, кто прикрывался ее именем, убита…

— Не знаю… Начсанчасти только что доложил, что она жива.

— Действительно чертовщина, — засмеялся Аркатов. — Духи, которые бродили в доме, по–видимому, существуют, и к их компании теперь присоединилось и привидение убитой Красновой.

И мы побежали к машине, ожидавшей капитана у ворот.

В санчасти возле возбужденного майора и удивленных, ничего не понимающих сотрудников стояла полная высокая женщина с круглым, типично русским лицом. Она была в форме капитана медицинской службы.