Мертвецкая

— Когда ты так говоришь, я ни в чем не могу тебя упрекнуть. И чем быстрее ты выберешься отсюда, тем быстрее вернешься. — Джейк спихнул меня с колен и шлепнул. — Вечером ужинаем дома.

— Отличная мысль. — Я причесалась и накрасила губы. — Ты ведь не ждешь от меня помощи?

— Я был потрясен, когда увидел, что ты ставишь рождественскую елку так же, как я. Горячая вода в горшке, чтобы стекла живица. Это удивительно, Алекс. Я хотел просить тебя переехать ко мне еще до того, как убедился, что ты умеешь хотя бы воду кипятить.

— Какая удача, что у тебя чайник со свистком. Иначе как я узнаю, что он кипит? — Мне нравилось не только общество Джейка, но и то, что он никогда не ворчал из-за моей неспособности приготовить блюдо посложнее английских оладий.

— В восемь. Вчера по дороге домой я купил лосося. Где-то в кулинарной книге у меня есть отличный рецепт. Мне будет чем заняться до твоего возвращения.

Швейцар поймал мне такси. Я устроилась на заднем сиденье и принялась объяснять водителю, говорившему на совершенно непонятном мне языке урду, что Клермонт-авеню находится в квартале к западу от Бродвея, рядом с территорией Колумбийского университета.

Охранник внимательно изучил мое лицо, сравнил его с фотографией на удостоверении окружного прокурора и неохотно пропустил в здание. Я взбежала по лестнице и поспешила в кабинет Сильвии Фут. По раздраженному выражению лица юрисконсульта было ясно, как она относится к моему приезду.

— Они недовольны, что вы решили приехать сегодня. Оба. Но это не помешало им кричать друг на друга. — Она захлопнула за собой дверь и показала, где находится кабинет ректора Рекантати.

— О чем они спорили?

Она бросила на меня еще один кислый взгляд:

— Что из-за Лолы Дакоты мы все на коротком поводке. Никто не хочет приключений на свою голову.

— Вы — ее коллеги, и…

— Это не значит, что мы хотим копаться в ее грязном белье.

Остановившись перед кабинетом ректора, Фут постучала.

— Войдите.

Когда мы с Майком встретились с Рекантати на следующий день после смерти Лолы, он казался таким кротким, тихим. Теперь при виде меня он нахмурился: ему не нравились наши вопросы и то, что мне была известна, по крайней мере, одна вещь, которую он хотел бы сохранить в тайне.

— Томас, это мисс Купер из манхэттенской окружной прокуратуры.

— Добрый день. Я — Томас Греньер.

Профессор биологии был худым, но жилистым. Темные волосы местами поредели, на переносице плотно сидели очки. Он хотел пожать мне руку не больше, чем Рекантати.

Фут повернулась к дверям, но мне было нужно задать ей еще один вопрос, и я хотела сделать это при всех.

— Прежде чем уйти, Сильвия, скажите, не встречались ли вы в последнее время с Шарлоттой Войт?

— Что?

— Может, она звонила, хотела записаться на следующий семестр? Или кто-то из преподавателей слышал, что она вернулась в Нью-Йорк?

Фут и Рекантати переглянулись.

— Я ничего не знаю. А почему вы спрашиваете?

— Ее имя всплыло во время вчерашнего разговора. Вот я и подумала, вдруг кто-то говорил вам, что видел ее недавно.

— Я сказала, что дам вам знать, если это произойдет. Сейчас почти пять часов, Алекс. Если я вам больше не нужна, я еду домой. — Она закрыла дверь и оставила нас втроем. Рекантати сказал, что хочет поговорить со мной наедине, и попросил Греньера выйти в приемную. Я села в кресло напротив его большого стола.

— Мисс Купер, первым делом я хочу извиниться за свой уход во время нашей последней беседы. Наверное, это произвело плохое впечатление. Просто меня оскорбляет…

Его голос надломился, и он смолк.

— Никто не любит говорить с полицией, профессор.

— Я ничего не понимаю в ДНК и в том, какие именно улики она дает. Томас знает намного больше. Из разговора с ним я выяснил, что человек может дотронуться до чего-нибудь — дверной ручки, стакана — и оставить достаточно клеток кожи, чтобы можно было получить ДНК.

— Так и есть. — В клетках кожи, отслоившихся за несколько минут нормального контакта, содержалось достаточно генетического материала, чтобы с помощью этой технологии раскрывать даже нетяжелые преступления, вроде краж со взломом.

Я постаралась успокоить Рекантати:

— В Англии ДНК используют в расследовании преступлений против собственности. Например, при угоне машины. Давно установлено, что в попытке завести двигатель вор обычно прикасается к рулевой колонке. Обнаружив угнанный автомобиль, британцы просто протирают колонку и вводят профиль в компьютер. Они раскрывают преступления, которые никогда не раскрыли бы другим способом. Не нужна ни кровь, ни сперма.

Но Рекантати не слушал мою лекцию по сбору улик. Он пытался убедить меня, что никогда не состоял в сексуальной связи с Лолой Дакотой.

— Я больше не хочу иметь дело с детективом Чэпменом. Но я хочу, чтобы мне поверили вы, мисс Купер. Я… у меня никогда не было романа с профессором Дакотой. Она была моим другом, коллегой. — Он запнулся, потом продолжил: — А еще от нее всегда были неприятности. А я не хочу неприятностей.

— Но вы же были у нее в квартире, правда? Вот почему вы думаете, мы могли найти там вещи с вашей ДНК.

— Я… э-э-э… нет, я никогда не был там один. Да, я заезжал к Лоле, но только на кофе или когда она приглашала нас на коктейли. Не это меня беспокоит. Я здесь временно, исполняю обязанности ректора. И если я не получу постоянное место, я хотел бы вернуться в Принстон. Без скандала. Меня не возьмут, если разразится скандал.

— Тогда я не понимаю, что вас так беспокоит.

— Мисс Купер, я видел ваших криминалистов в кабинете Лолы на следующий день после убийства. Я не знаю, что они могут установить на основе ДНК, но они также снимали отпечатки пальцев. Я весь на нервах. Вот почему я убежал от вас в тот день.

— Почему? Чего вы боялись?

— На следующий день после убийства Лолы, утром, я… я ходил в ее кабинет. Я ничего не брал, клянусь. Но я пошел туда рано утром, когда в здании еще никого не было.

— Как вы попали внутрь? Почему…

— Я — ректор колледжа. Пока ректор. Я попросил сторожа открыть ее кабинет, и он согласился. Я… я трогал все. Я словно обезумел. А потом ваш детектив заметил, что вещи лежат не на месте, и пригласил других людей, чтобы снять отпечатки. Я был вне себя.

— Но зачем вы пошли к ней в кабинет?

Рекантати понизил голос еще больше и кивнул на дверь:

— Вот и все. Я не хотел рассказывать вам об этом, не переговорив сначала с Томасом. Сегодня утром он как раз вернулся с Западного побережья. Прилетел ночным рейсом.

Почему он так юлит?

— В час ночи из Принстона мне позвонила жена. Я говорю о ночи, когда убили Лолу. Она сказала, что звонил Томас Греньер из Калифорнии, искал меня. Еще сказала, что у него нет телефона моей городской квартиры. Она сдана в субаренду, так что на мое имя не зарегистрирована. Все было так логично, я… я…

— Что он ей сказал?

— Просил срочно передать его сообщение. Что я должен попасть в кабинет Лолы до полиции. Что в ее столе лежало нечто, что… Ну, что могло поставить колледж в неловкое положение, если это найдут. Ничего противозаконного. Я не совершу преступления, если заберу это. Я бы никогда не ввязался в такую аферу. Но чтобы избежать скандала…

— Какого скандала?

— У нас уже заведено несколько дел, мисс Купер. Тогда я понятия не имел, о чем он говорит. Он просто сказал Елене — моей жене, — Греньер сказал ей, что объяснит все, когда вернется в Нью-Йорк. Что мне надо всего лишь забрать один конверт и подсунуть под дверь его кабинета.

— И вы это сделали?

— Я пытался сделать. — Рекантати покачал головой. — Я не спал полночи, нервничал, а на рассвете поехал сюда. Скорее всего, все дело в моей наивности — или невежестве, если угодно. Мне даже в голову не пришло, что полиция захочет осмотреть кабинет Лолы. Я… Я никогда не сталкивался с расследованием убийства. Когда позвонила Елена, мы все предположили, что Лолу убил Иван, значит, колледж ни при чем.