Опередить дьявола

Джэнис уронила голову на стол. Эмили. По телу пробежала судорога. Возникло непреодолимое желание биться лбом о стену. Проткнуть себя насквозь. Вырубить мозг. Она крепко зажмурилась. Попробовала сосредоточиться на практических вещах. Вспомнить галерею лиц, прошедших мимо нее во время ремонта дома. Эмили была в восторге от рабочих: они разрешали ей залезать на свои стремянки, совать нос в их ящички с инструментами и ланч-боксы, рассматривать их бутерброды в целлофане и пакетики с хрустящим картофелем. Джэнис пыталась разглядеть среди них Муна, увидеть его стоящим в кухне, возле стойки, с кружкой чая. Не получалось.

— Джэнис, дорогая?

Она вскинула голову. На пороге стояла Ник, одной рукой приподняв сзади свои рыжие волосы, а другой массируя шею.

— А? — Лицо Джэнис превратилось в ледяную маску. Она при всем желании не смогла бы придать ему живое выражение. — Что? Что-нибудь случилось?

— Ничего. Новостей нет. Но нам надо поговорить. Детектив Кэффри хочет, чтобы я задала вам несколько вопросов.

Джэнис положила на стол руки, безликие обрубки мяса, и отодвинулась на стуле. Медленно, как деревянная, встала. Я похожа на марионетку, подумала она: ноги-тумбы, руки оттопырены. Она прошаркала в просторную чопорную гостиную — камин в углу потух, большие уютные кресла словно застыли в ожидании, запах дымка витает в воздухе. Она тяжело опустилась на диван. Из другого конца коттеджа доносились звуки телевизора. Наверное, его смотрят сестра с мужем, а звук сделали погромче, чтобы, когда они произносят «Эмили», она, Джэнис, не услышала. А то еще закричит, да так, что затрясутся и полопаются оконные стекла.

Ник зажгла маленькую настольную лампу и села напротив.

— Джэнис… — начала она.

— Не надо, Ник. Я знаю, что вы собираетесь сказать.

— Что же?

— Дело не в Эмили, так? Дело в нас. Он интересуется нами, правильно? Мной и Кори. А Эмили тут ни при чем. Я сама сообразила. — Она постучала пальцем по лбу. — Ник, мой мозг работает без передышки, собирая все воедино. У меня есть вся информация от добросовестной, но не слишком эффективной полиции. Я все сопоставила, сложила два и два, и получилось десять. Дело в нас. В Кори и во мне. В Джонатане Брэдли и его жене. В Блантах, в Грэмах. Во взрослых. А теперь и полиция так считает. Правильно?

Ник сложила руки, одну поверх другой. Плечи ее опустились, голова поникла.

— Вы хорошо соображаете, Джэнис. Очень хорошо.

Джэнис сидела неподвижно, уставясь на макушку Ник. В дальнем конце дома раздались приветственные крики из телевизора. Мимо проехала машина, на мгновенье высветив фарами одиноко стоящую мебель. Джэнис подумала о детективе Кэффри, не так давно сидевшем подле нее на скамейке. Подумала о записной книжке, в которой он что-то там нацарапал синей шариковой ручкой. От этой записной книжки ей сделалось тошно. Жалкий квадратик из картона и бумаги — единственная зацепка в надежде вернуть ей Эмили.

— Ник, — заговорила она после долгого молчания. — Вы мне нравитесь. Правда, нравитесь. Но вашим оперативным силам я не доверяю. Насколько я могу о них судить.

Ник подняла голову. Бледная, глаза ввалились от усталости.

— Джэнис, я не знаю, что мне сказать, я не знаю, что мне делать. Я никогда не была в такой ситуации. Оперативные силы? Это всего лишь общественный институт, как и любой другой. И хотя в манифесте большими буквами написано «государственная служба», я всегда относилась к ней как к бизнесу. Но я не должна так говорить, правда? Я должна, глядя вам в лицо, сказать, что расследование идет полным ходом. Мое положение незавидно. Особенно когда тебе нравится семья. Это все равно, что лгать друзьям.

— Тогда послушайте меня. — Каждое слово давалось Джэнис с колоссальным трудом. Из последних сил. Но она знала, чего хочет. — Есть способ с этим разобраться, но в ваших оперативников я не верю. Вот почему я сделаю это сама. И мне понадобится ваша помощь.

У Ник дернулся уголок рта.

— Помощь, — уклончиво повторила она. — Ясно.

— Мне нужно, чтобы вы нашли кое-какую информацию. От вас потребуется сделать несколько звонков. Вы позвоните? Вы мне поможете?

63

— Мой сын не извращенец. Он плохой мальчик, очень плохой мальчик, но он, черт побери, не извращенец.

Дело шло к полуночи. В здании подразделения по расследованию автомобильных аварий еще горел свет. Еще клацали клавиатуры компьютеров и звонили телефоны. Тернер и Кэффри сидели в гостевой комнате, в конце коридора на втором этаже, с опущенными шторами и горящими флюоресцентными лампами. Кэффри вертел скрепку. На столе стояли три стаканчика с кофе. Напротив него на крутящемся стуле сидел Питер Мун в свитере с ромбами и мешковатых синих трениках. Он согласился на разговор с условием, что утром его выпустят из камеры. Разговор без протокола и без адвоката. Он все хорошо обдумал и решил поставить точки над i. Кэффри предложение принял. Правда, он и не собирался отпускать старика. Как только тот расколется, он снова упрячет его за решетку.

— Не извращенец. — Кэффри смотрел на него с бесстрастным выражением лица. — Тогда почему вы его прикрывали?

— Автомобили. Он помешан на автомобилях. Как маленький мальчик. Он угоняет их десятками. Не может остановиться.

— Многие из этих машин мы нашли в его ангаре.

— Вот почему он устроился сюда на работу. — Питер казался исхудавшим и сдувшимся. А еще растерянным. Перед ними сидел человек, весь вклад которого в копилку человечества составляли двое сыновей, из них один умрет дома в постели, не дожив до тридцати, а второй сгниет в тюрьме. К белой доске на стене был прикноплен лист А 4 — увеличенная фотография Теда с его служебного пропуска. Тед глядел перед собой пустыми, мертвыми глазами, голова опущена, плечи выдвинуты вперед. Старик, как заметил Кэффри, старался не смотреть на фото. — Решил, раз он столько машин угнал, значит, вы на него вот-вот выйдете. Он подумал, что если будет работать здесь, то… я не знаю… сможет залезть в ваши компьютеры. Исправит статистику по угонам или что-то в этом роде. — Он всплеснул руками. — Кто знает, что там ему взбрело в голову — что он компьютерный гений, да мало ли.

— Он таки залез в нашу систему, только чтобы разузнать, что нам известно об угонах? — Кэффри повернулся к Тернеру. — Тебя это убеждает? Что его интересовали данные по угнанным автомобилям?

Тернер помотал головой.

— Нет, босс. Меня не убеждает. По мне, так он искал места, где мы укрываем семью, на которую он нацелился. А также где установлены дорожные камеры видеонаблюдения.

— Да… эти камеры. Поразительно, как он их обошел.

— Да уж, — согласился Тернер.

— Поймите, мистер Мун, ваш сын похитил четырех детей. И двоих до сих пор не вернул. У него есть все основания для того, чтобы заметать следы.

— Нет, нет, нет. Клянусь головами всех святых, он не извращенец. Мой сын не извращенец.

— Он убил тринадцатилетнюю девочку.

— Не потому что он извращенец.

На столе перед Кэффри лежал листок из блокнота — записанный им недавний телефонный разговор. После вскрытия останков Шэрон Мейси ему неофициально позвонил патологоанатом. Он не собирался ничего говорить по протоколу, чтобы позже это нашло свое отражение в отчете, но под сурдинку он готов был сообщить ему некоторые подробности. Тело Шэрон Мейси так сильно разложилось, что невозможно что-либо утверждать на сто процентов, но, будь он человеком азартным, поставил бы на то, что она умерла или от удара в затылок тупым предметом, или от кровопотери из располосованной шеи. Есть свидетельство, что она сопротивлялась — сломан один из пальцев на правой руке, — но что касается следов сексуального насилия, то в этом плане ничего такого не обнаружено. Одежда цела, и анатомия не выставлена на обозрение характерным образом.

— Я знаю, — наконец сказал Кэффри. — Я знаю, что он не извращенец.

Питер Мун часто заморгал.

— Что-что?

— Я сказал, что знаю. Не извращенец. Что он похищал девочек? В возрасте до тринадцати лет? Ложный след. Совпадение. С таким же успехом это могли быть мальчики. Или подростки. Или младенцы. — Кэффри вытряхнул из конверта копии снимков, встал из-за стола и начал аккуратно приклеивать их скотчем к белой доске в ряд, одну за другой, под фотографией Теда Муна. Он воспользовался принтером детектива-констебля, чтобы распечатать небольшие бумажки с полезной информацией: имя, возраст, внешние приметы, социально-экономический статус, работа, послужной список и т. п. Каждую бумажку он прилепил под соответствующим лицом. — Вы сидите здесь, потому что у вашего сына есть список жертв. Целый перечень людей, против которых он что-то имеет. Но ненависть он испытывает не к детям, а к их родителям. К Лорне и Дамьену Грэм. К Нилу и Симоне Блант. К Розе и Джонатану Брэдли. К Джэнис и Кори Костелло.