Удавка для бессмертных

Двое мужчин, прошив очередями из короткоствольных автоматов еще раз и без того изрядно пострадавшую дверь лифта, бились в нее крепкими телами, потому что, остановившись, лифт не открылся. Тяжело дыша, они на секунду застыли, посмотрели друг на друга, отошли к окну, разгоняясь, и бросились на дверь, но вдруг упали, крича. Ева стреляла через стекло с той стороны окна. Она целилась в ноги. Она попала.

– Отбросьте оружие, – приказала она в разбитое стекло. Один послушался, отодвинул рукой подальше автомат и вцепился со стоном пальцами в правое колено. Второй протягивал руку к автомату медленно, прикидывая расстояние до женщины и возможность первому выстрелить. Еве пришлось прострелить ему ладонь. Потом она разбила ногами остатки стекла и прыгнула внутрь. Ножом отрезала веревку, смотала оставшийся в руках конец, разглядывая лежащих мужчин.

– Маски! – сказала она тихо. Мужчины сдернули маски. – Сколько вас? Один раз спрашиваю. Если не хватит патронов прострелить вам все конечности по очереди, воспользуюсь вот этим, – она ловко крутанула в руке нож и осторожным движением заправила его в ремешок под коленкой.

– Пятеро, – сказал один.

– Четверо, – сказал другой.

После этого женщина взяла их автоматы и бросилась бежать. Они слышали торопливые шаги по лестнице вверх, задерживая дыхание, старались некоторое время считать пролеты, но потом шумно выдохнули боль и перестали.

Ева постучала в дверь условным стуком, ворвалась в квартиру, аккуратно, чтобы не шуметь, положила тяжелое оружие на пол и показала жестами, что надо идти тихо и быстро. Гуськом все прошли к лестнице, прислушиваясь к звукам в подъезде. На улице взвыла милицейская сирена.

– Быстрее! – плюнула на конспирацию Ева и побежала.

Двумя этажами ниже она приказала жестом остановиться, достала ключи и открыла дверь квартиры у лестницы.

– Располагайтесь. В квартире никого нет. Они уехали. Не шуметь. Положите детей спать. Никому не открывать дверь. Я позвоню по телефону, – она подталкивала их в темное пространство чужой квартиры, – там никого, проходите быстрей!

Захлопнув дверь, Ева подошла к лестнице и посмотрела осторожно вниз. Движение где-то на уровне третьего этажа. Смерчем взлетела по ступенькам, открыла дверь своей квартиры и быстро закрыла ее за собой. Несколько секунд хватило на то, чтобы отдышаться и подумать. Взяла автоматы и потащила их в комнату, где работал Январь.

Далила, неуверенно выставив руки, проходит коридор чужой квартиры, нащупывает коробку открытой двери в комнату, шарит по стене и зажигает свет. Она осматривается в заставленной старинной мебелью комнате, показывает жестами, куда можно положить детей, Кеша стаскивает с шеи шарф, но ни сесть, ни раздеться они не успевают. Дверь смежной комнаты открывается, и к ним ночным призраком в пижаме со всклокоченными волосами выходит удивленный старик.

– Цыгане? – говорит он. – Марго! Марго! Ты только посмотри, у нас дети и цыгане!

– Мы не цыгане, – выходит вперед Илия. Он смотрит на фотографии в старинных рамках на стене, – мы евреи.

– Что? – кричит появившаяся сзади мужа Марго, – погромы? Я говорила, стреляют! Ну прячьте же детей, прячьте! Что же вы стоите! – в разлетающейся ночной рубашке она проносится мимо остолбеневшей Далилы и начинает вытаскивать из шкафа чемоданы. – Положите детей под одежду! Мальчик, ты тоже сюда залезай, будешь смотреть за ними, – Кешу заталкивают в шкаф к маленьким под свисающую с плечиков одежду.

– А-а-а вы знаете вашу соседку Еву? – Далила подчиняется цепким морщинистым рукам, ее тащут в кладовку и показывают огромную коробку от телевизора. – Она живет выше.

– Мы никого не знаем, мы только что переехали, да садись же, деточка, садись под коробку! Лева, ты только посмотри, какой генофонд! – Женщина восхищенно трогает руками волосы Далилы. – Я тоже рыжая, ничего, сколько мы уже прятались – рыжим везет!

Январь сидел у компьютера в наушниках – слушал музыку. Почувствовав рядом движение, повернулся, довольный собой и Ванессой Мей до экстаза. Он посмотрел на Еву, быстро сдернул наушники, а Ева со страшным грохотом уронила на пол перед ним оружие.

– Стрелять умеешь? – спросила она, еще не совсем успокоив дыхание. Быстро сдернула куртку, открыла стол и шарила там, чертыхаясь.

– Что происходит? – спросил Январь шепотом. – Где дети? Откуда ты это взяла?

– Отняла. Стрелять умеешь?! Нас тут двое осталось, я всех отвела в квартиру внизу. Там на прошлой неделе пожилая пара уехала в санаторий. Я как-то помогала им донести коробку, незаметно сняла слепок ключей. Хватит на меня смотреть и закрой рот! – повысила Ева голос, потом удовлетворенно кивнула. Она нашла еще две запасные обоймы к своему пистолету. – Если меня пристрелят первой, запомни номер квартиры. Сорок два. Вытащишь их утром, когда уедут труповозки. Так как насчет пострелять?

– Ку-куда? – Январь в ужасе посмотрел на автоматы.

– Не куда, а когда. Сейчас. Приготовься.

– А может, позвоним, а? Кого у вас вызывают в таких случаях? Группу захвата? Отряд быстрого реагирования?

– В каких случаях?

– Разве на нас не напали?

– Да нет, – пожала плечами Ева и пошла в ванную, – я сообразила раньше. Сначала, – крикнула она, открывая воду, – напала я!

В дверь позвонили коротким вежливым звонком. Январь вскочил, схватил один автомат и быстро проверил его, передернув затвор. Он подошел к двери, прижимаясь к стене. Ева вышла из ванной по пояс голая и мокрая – она обливалась водой. Показала жестами не открывать, завернулась в полотенце, спросила громко «кто?» и быстро присела. После минутной тишины послышался усталый голос:

– Полковник Корневич, отдел связи с общественностью. Откройте, Ева Николаевна. У меня к вам разговор.

Ева выпрямилась. Полотенце упало. Поэтому, когда щелкнул замок открывшейся двери и Корневич, показывая пустые руки, вошел в коридор квартиры, он увидел сначала Января – чуть расставив ноги, тот держал направленный в него автомат, а потом Еву – она стояла по пояс голая с мокрыми волосами, склонив голову набок, словно прислушиваясь.

– Закройте дверь, поднимите руки, повернитесь к стене, ноги пошире, – устало приказала она, захлопнув ударом ноги дверь.

– Поосторожней с головой, – попросил Корневич, дернувшись от толчка ладонью в подбородок, когда он повернулся к Еве лицом. – Старое ранение. Череп пробит. С пластиной живу. Не повредите.

Ева ощупала воротник его куртки, провела руками по шее.

– У меня нет оружия. Где сядем поговорить?

Корневич галантно кивнул, когда Ева показала ему жестом в сторону кухни, и пошел, поводя плечами и застегивая рубашку и жакет толстой вязки. Устроившись за кухонным столом, Корневич первым делом предупредил, что любой посторонний человек в их разговоре лишний, потому как его шансы остаться живым и в случае удачи, и в случае неудачи этой чрезвычайно секретной операции практически равны нулю. Января почему-то это предупреждение разозлило, он передумал угощать полковника чаем, но подчинился Еве, когда она попросила его выйти из кухни и закрыть дверь.

– Вы знаете, зачем я пришел, Ева Николаевна? – тихо спросил Корневич.

– Я так думаю, вы пришли меня убить, – Ева села напротив, положила локти на стол и смотрела на Корневича внимательно, но с сочувствием. Корневич пробежался глазами по ее странной блестящей безрукавке, приподнял недоуменно брови, но ничего не спросил.

– Ответ неверный. Господь с вами. Зачем мне вас убивать? Приказ на ваше убийство отдан определенному человеку, это его проблемы. Я пришел по другому поводу. Мне нужна девочка.

– Приказ на мое убийство отдан мне, – Ева повысила голос.

– На здоровье, – голос Корневича стал еще ласковей, еще спокойней. – Я же сказал, что это ваши проблемы. Отдайте мне Сусанну Ли. Я знаю, что она у вас. И давайте побыстрей договоримся, у нас мало времени. Если имеют место сомнения, колебания, подозрения, то вот, пожалуйста, – Корневич достал из кармана рубашки свернутый лист бумаги, пробравшись рукой под отложной воротник жакета.