Вечерний круг

— Значит, всё-таки драка была, думаешь?

— Скорей всего.

— Та-ак… — неопределённо произнёс Виталий и махнул рукой. — Ладно. Пока пойдём дальше. Что там за драка ещё была?

— Обычная драка. Правда, у одного вроде нож был. Но в ход пустить не успел. Словом, пьянь подзаборная. И нож-то этот он выбросил.

— Допрашивал?

— Нет ещё. Вчера не разговор был, а сегодня только собрался, позвонили, ты приедешь. Решил подождать. Злее будут.

— Злость в нашем деле не помощник. А личность их установили?

— Да их обоих каждая собака знает.

— И кто такие?

— Один Гошка такой, кличка Горшок. На аттракционах тут в парке работает. На набережной. Там их четыре стоит. Видел?

— Вроде видел.

— Ну вот. А второй Володя-Дачник. Этот рабочий, в парке здесь. По уборке. Пьёт — не просыхает. Давно гнать его пора. Сам уже предлагает.

— Сам?

— Ну да. «Пойду, — говорит, — где меня ещё не знают. Подержат месяца три, пока пьянство моё им тоже поперёк не станет. Тогда дальше двину».

— А сказал хоть, из-за чего подрались?

— Да так, говорит, из желания. Вообще похоже.

— Ладно. Давай займись теми двумя. Местожительство уточни только, если выгонять будешь. Вдруг понадобятся. А мне этого голубчика давай. Витька, значит?

— Витька. Фамилия Коротков. Видимо, тоже с этих аттракционов на набережной.

— Там, я гляжу, передовой коллектив собрался. А где мы с этим Витькой обоснуемся?

— Тут оставайся, — решил Филипенко. — А я себе место найду.

На том и порешили.

Филипенко ушёл, а Виталий перебрался на его место за столом и, посвистывая, стал разглядывать корешки книг на полочке возле сейфа.

А через минуту в кабинет завели Витьку.

Сегодня парень выглядел совсем другим. Видно было, что провёл он беспокойную ночь и кое-что обдумал. О вчерашнем его состоянии напоминали только тёмные круги под глазами, нервное подёргивание то века, то уголка рта и какой-то скачущий, неустойчивый взгляд. Но вся его тощая, чуть сутулая фигура была налита пружинящей силой, и под серой курткой угадывались литые мышцы. Лосев намётанным глазом сразу ухватил всё это и подумал, что парень видимо, много занимался спортом, и сравнительно недавно ещё.

— Эх, Витя! — вздохнул Лосев, критически оглядывая парня. — А ведь, мне кажется, ты классным спортсменом был. Не пойму только, каким ты видом занимался.

— Ты не угадаешь, а я забыл, — хмуро отрезал Виктор.

— И не сосёт, не тянет?

В тоне Лосева было сочувствие и интерес, искреннее сочувствие и живой, непритворный интерес, словно он расспрашивал о болезни, которой может вот-вот и сам заболеть.

— Представь себе, и не сосёт, и не тянет, — угрюмо усмехнулся парень. — Вот насчёт опохмелиться — тянет, это да. Всё жду, когда ты меня отпустишь.

— Не жди, Вить, — вздохнул Виталий. — Не отпущу я тебя.

— Это как так?! — Парень даже подскочил на стуле. — А вчера…

— Вчера сгоряча могли и отпустить, конечно, — согласился Лосев и, усмехнувшись, добавил: — Но ты этой ошибки совершить им не дал. Вёл себя, говорят, плохо.

— Ну а сейчас-то чего?

— А сейчас, Виктор, ошибки быть не может. Нападение с ножом на работника милиции. Слишком ты опасен, чтобы тебя отпускать.

— Не мой нож, — слабо возразил Витька.

— Твой. Два свидетеля есть. Девушка и ещё один гражданин. Он сам потом в милицию пришёл. Никто его не звал. Да ты его видел. Так что тебе ещё и на свидетелей повезло. Всё одно к одному.

— Не видел я никого.

— Видел. И он всё видел. А в заявлении написал, что испугался тебя, потому и пришёл. Это был, пишет, потенциальный убийца. Вот кем ты ему в тот момент показался.

Виктор, отвернувшись, молчал. Для него, очевидно, был полнейшей неожиданностью такой поворот в его деле. Но он поборол свою минутную слабость, он даже заставил себя презрительно усмехнуться, это, правда, стоило ему немалых усилий.

— Плевал я на вашего свидетеля, — хрипло сказал он.

— Плевать, Витя, не надо, — сочувственно покачал головой Лосев. — Надо всё трезво взвесить и найти верную линию поведения, чтобы спасти всё, что ещё можно спасти.

— Зареветь и во всём признаться? — иронически спросил Виктор.

Виталий махнул рукой.

— Зареветь у тебя всё равно не получится, а признаваться тебе уже не в чём. И так всё ясно. И ни на кого не свалишь. Никто тебя не толкал, не подпоил. Нет главаря, нет подстрекателя. Даже тот парень, в красной рубахе… как его зовут, ты сказал?

— Я тебе ещё ничего не сказал.

— Да нет, вчера.

— Забыл.

— Ну, неважно. Потому что и он тут ни при чём. В крайнем случае может пройти как второстепенный соучастник. Или свидетель. Но третий уже не требуется.

— Он что же, по-твоему, против меня свидетелем пойдёт?

— А какой вообще свидетель может быть? Что он может сказать? Что ты нечаянно ножом махнул? Или что человек ты вообще-то хороший, но вот в тот вечер только оступился? Эх, Витя, а ведь было время, когда ты, допустим, гонял мяч и ни о чём плохом и в самом деле не думал.

— Мяч гонял, — со вздохом согласился вдруг Виктор. — Во второй лиге.

— Ого! А где стоял?

— В средней линии. Но и задачи в обороне ставили. Работал я с обеих ног, и, куда развернусь, никто угадать не мог.

— К такому всегда трудно пристроиться.

— Вот-вот. Тонкий розыгрыш я любил, — с тоской продолжал Витька, глядя мимо Виталия, куда-то за его спину. — Длинный пас, неожиданный, только вперёд, на атаку. Для этого форварды знаешь какие нужны?

— Как Блохин, например.

— Во. Со вкусом к умной атаке. Он от кого хочешь уйдёт. Помнишь, пять лет назад, с «Баварией»? Шварценбек за ним и тот не успевал. Шварценбек, не кто-нибудь! И какие он тогда голы забил, помнишь?

— Кто не помнит! Особенно второй. Прямо вдохновенный гол какой-то. Когда чувствуешь, что всё тебе удаётся. У тебя так бывало?

— Бывало. Тогда и я забивал. Ох, компания у нас тогда была! Сейчас половина уже в первой лиге играет. Пригласили.

— Как же ты из такой компании ушёл?

— Как, как… Обиделся сначала, дурак. На игру меня не поставили, видишь. А я ночи не спал, её ждал. Мне бы стерпеть. Ну, а тут ещё нехорошее дело открылось. Переманили у нас двоих. Вот они напоследок ту игру своим будущим коллегам и сдали, по существу. Я, как узнал, психанул, конечно. Напился, помню, в первый раз до потери сознания и всё бросил.

— А потом увидел, что и без тебя обошлись, и без тех двух.

— Ясное дело, обошлись.

— Эх, без всех нас обойтись можно, мы только обойтись не можем. Помнишь, как с «Араратом» было? «Незаменимых» выкинули, когда зазнались, переболели года два, и какая команда сейчас отличная, какие исполнители!

— «Арарат» — да, — увлечённо согласился Виктор. — Он ещё чемпионом будет, увидишь.

Вообще, оба они незаметно увлеклись и как бы выключились, ушли из первоначального состояния. В первый момент Лосев пошёл на это сознательно, но сразу же азарт собеседника увлёк и его самого. Больше всего даже не предметом разговора, хотя футбол он и в самом деле искренне любил. Нет, завязавшийся сейчас разговор увлёк его больше всего своей психологической и нравственной подоплёкой. Сейчас этот парень невольно раскрывался перед Лосёвым лучшей своей стороной, лучшими качествами, которые в нём ещё сохранились. И в этом смысле разговор получался весьма полезный.

— И совсем молодые ещё, — завистливо вздохнул Виктор, имея в виду команду армянских футболистов. — Но перспективные, это точно. А двое-трое, я тебе скажу, там уже классные игроки, хоть сейчас можно в сборную ставить.

— А тебе самому-то сколько?

— Мне? Двадцать. Да что я…

— Что ты? — с какой-то невольной, тоскливой злостью переспросил Лосев. — Да как ты мог, скажи мне, ни с того ни с сего вдруг на человека с ножом броситься? Как ты мог?

Виктор беспокойно заёрзал на стуле.

— А чего он ходит, где не надо! Вот мы ему и сказали, чтобы сматывал.

— Ты, что ли, сказал?