Банда

Снова на крыльце показался Подгайцев. Найдя глазами Пафнутьева, он направился к нему.

— Звонил Заварзин, — сказал он. — Предупредил, что его сегодня не будет.

— Вы сказали, что я его жду?

— Не успел... Он нас не балует долгими разговорами... Скажет, что считает нужным, и тут же вешает трубку. Хозяин, — Подгайцев виновато развел руками.

— Жаль, — вздохнул Пафнутьев и поднялся. — Жаль. Придется пригласить в прокуратуру, уж коли здесь побеседовать не удалось.

Пригласите, — кивнул Погайцев. — Не знаю, правда, сможет ли он... Дел, как всегда, по горло.

— Сможет. Можете мне верить, — Пафнутьев заговорил жестче, понимая, что их разговор станет известным Заварзину не позже, чем через пять минут. Оглянувшись, он заметил, что члены кооператива неотрывно наблюдают за ним, у всех в руках были инструменты — у кого монтировака, у кого ключ. — Уезжаю, ребята, — сказал он. — Извините, что не смог побыть подольше. Но если Заварзина не будет, то и мне здесь делать нечего.

— Ну, что ж, — протянул Подгайцев. — Рады были познакомиться.

— Один вопрос — как добраться до города? — спросил Пафнутьев. — Может подбросишь? — обратился он к Андрею. — Тут недалеко, а для такого мастера, как ты... Минутное дело. А? — он повернулся к Подгайцеву.

— Подбросит, — солидно кивнул тот. — Он у нас такой водила, что вы и ахнуть не успеете, как окажетесь в прокуратуре. А, Андрей? Доставишь товарища следователя?

— Можно.

— Только это... Без фокусов. Спокойно. Он должен быть на месте живым и невредимым. Я правильно понимаю задачу? — Подгайцев, кажется, впервые посмотрел Пафнутьеву в глаза.

— Спасибо, — Пафнутьев пожал его узкую потную ладошку, ощутив ее какую-то не то вялость, не то дряблость. Для механика слабовата ладошка, подумал он.

Андрей надел шлем, развернул мотоцикл, подкатил к Пафнутьеву. Почти неуловимым движением нажал на педаль, мотор заработал четко и уверенно.

— Отлаженная машина! — искренне восхитился Пафнутьев. — Чувствуется рука мастера.

— Стараемся, — проговорил Андрей. Его голос из-под шлема прозвучал глухо и искаженно.

Пафнутьев взгромоздился на заднее сиденье, ухватился за ручку, обернулся.

— Спасибо ребята! До скорой встречи, как говорится! Пока!

Мотоцикл резко дернулся, проскочил сквозь узкую щель в воротах и через несколько секунд мчался по горячей проселочной дороге.

— Давно водишь? — прокричал Пафнутьев. Не отвечая, Андрей поднял руку и показал три пальца.

— Три года? Я думал, больше... Хватка профессиональная. В соревнованиях не участвовал? Андрей покачал рукой из стороны в сторону.

— Кишка тонка! — крикнул он, повернув голову к Пафнутьеву.

— Скромничаешь! Хочешь, устрою?

На этот раз рука Андрея оторвалась от руля и сделала в воздухе несколько вращательных движений — дескать кто его знает, стоит ли.

— Потом поговорим! — крикнул Пафнутьев и замолчал до самого города.

Подгайцев долгим взглядом проводил удаляющийся мотоцикл, вернулся в комнату и сел к телефону. Его движения были сосредоточенны, словно он боялся отвлечься и забыть о главном.

— Саша, — сказал он, услышав голос Заварзина. — Значит так... Выехал. Только что. Да, обещал прислать тебе повестку. Якобы, ты знал Пахомова. Твоим лимузином интересовался, знает номер. Говорит, наследили ребята в переулке. Конкретно ничего не сказал, но похвастался. Андрей его подбросит к прокуратуре. Думаю, стоит подойти и посмотреть, как это произойдет. Они там будут минут через пятнадцать. Как скажешь, — обиженно произнес Подгайцев и положил трубку. Озабоченно вышел на крыльцо, окинул нервным взглядом свое хозяйство — нет ли где такого, чего не замечал он и что мог заметить следователь? Машина в ремонте, механики с инструментом, трезвые...

— Все в порядке? — спросил Феклисов.

— Нет.

— А что? Подзалетели на чем-то?

— Если следователь появился на третий день... Значит, наследили. Да он и сам об этом сказал.

— Ведь спрашивал Заварзина...

— Во всяком случае, он так сказал. Зря я Андрея с ним отпустил, ох, зря.

— Думаешь, расколется? — спросил Махнач.

— Дело не в этом... Чую, что зря. Не надо было. Он не так прост, этот Пафнутьев... Как бы и с ним не пришлось разбираться.

— Многовато будет, — опасливо сказал Феклисов. — Что-то мы зачастили последнее время.

— Семь бед — один ответ. Если сразу не смогли чисто сработать, приходится зачищать.

— Сколько ж можно... зачищать? — пробормотал Махнач.

— Пока не станет чисто. Тут от нас уже ничего не зависит. Понял?

Пафнутьев ехал, плотно прижавшись к Андрею своим большим жарким телом. И тот чувствовал себя сжатым не только этим человеком с простоватой улыбкой, его сдавили события, из которых он никак не мог вывернуться, подкатив к самому крыльцу прокуратуры, он подождал, пока следователь неловко сполз и уже хотел было рвануть с места легко и освобождение, но Пафнутьев остановил его.

— Погоди, — сказал он беззаботно. — Уж коли приехал, возьмешь повестку для Заварзина. — А то пока почта доставит, неделя пройдет.

— Я и так ему могу сказать, — попробовал было отвертеться Андрей, но Пафнутьев не принял отговорки.

— Нет, — он покачал головой. — У нас, старик, так не принято. Заварзин не придет и будет говорить, что ты ничего не сказал, что он перепутал время, число и так далее. Да и мне спокойнее. Повестка вручена, а там уж пусть сам решает — являться или не являться. Пошли. Оформлю повестку и вручу тебе.

— Да я здесь лучше посижу.

— Ну что, мне так и бегать по двору? — Пафнутьев беспомощно развел руками. — Не бойся, отсюда твой мотоцикл не угонят. Да и вернешься через пять минут. Пошли, старик, не робей. Посмотришь, в каких условиях работаем.

Сняв шлем, Андрей нехотя поплелся вслед за Пафнутьевым. Волосы его взмокли, торчали в стороны, но он даже не пытался привести их в какое-то причесанное состояние. Молча прошел через двор, поднялся по ступенькам. Пафнутьев пропустил его вперед, сам вошел следом, и это невинное вроде бы обстоятельство лишило Андрея равновесия. В какой-то момент уже решил было , сбежать — пока этот неповоротливый следователь сообразит в чем дело, он успеет выскочить на мотоцикле со двора. Но Пафнутьев, словно угадав его намерение, взял сзади за локоть, плотно взял, не просто из вежливости.

— Вот мы и пришли, — Пафнутьев распахнул дверь своего кабинета и подтолкнул Андрея сзади. — Садись, а я пока сбегаю в канцелярию за повесткой — он сделал неприметный знак Дубовику — дескать, присмотри за парнишкой. Тот кивнул, а едва Пафнутьев вышел, со скучающим видом поднялся, подошел к шкафу у двери, раскрыл его так, что дверцы полностью перекрыли входную дверь, и принялся что-то искать, заглядывая в какие-то папки. Поняв, что мимо этого длинноносого типа ему никак не проскочить, Андрей решил пока подождать. Он с удивлением смотрел на вещдоки, загромоздившие кабинет, на все эти железки, ружья, с легким ужасом увидел торчавшую из газетного свертка высохшую человеческую ладонь, окровавленный нож, топор в странной стяпке, от одного вида которой хотелось бежать подальше.

— Ну, как тут у нас, — ничего? — спросил Дубовик, не отрываясь от папки.

— Ничего. Жить можно.

— Потому и живем.

А Пафнутьев тем временем с необычайной для него живостью пробежал в конец коридора, постучал в дверь эксперта. Там какое-то время стояла тишина, потом что-то прошелестело. Пафнутьев постучал еще раз. Дверь открылась прищуренная физиономия Худолея.

— А, что ты... Чего ломишься? Снимки печатаю.

— Слушай внимательно...

— Видишь ли, Паша, — начал было Худолей, вынимая сигареты из кармана, но Пафнутьев затолкал сигареты опять в карман его рубашки.

— Заткнись и слушай. Во дворе стоит мотоцикл. Ты должен срочно пройти к нему и посмотреть заднее колесо. Сними на пленку, если увидишь чего необычного. Помнишь тот треугольничек? Через пять минут выйдет хозяин мотоцикла. Он в моем кабинете. Все понял?