Погружение во мрак

Стивен вспоминает, что Сюзанна всегда была чрезвычайно жизнерадостным ребенком.

— Она всегда сияла, всегда пребывала в отличном настроении. Из-за работы моего отца родителям часто приходилось принимать гостей, и Сюзанна неизменно была звездой представления. Ей нравилось внимание. Ее любили все.

Этим словам есть немало подтверждений. У Джека и Труди сохранилось десять или двенадцать толстых альбомов с фотографиями, запечатлевшими детство и юность детей. Среди них нет ни единого снимка, на котором на лице Сюзанны отсутствовала бы ее сияющая улыбка. Она с легкостью обзаводилась друзьями. Труди записала ее в скаутский отряд для девочек, и Сюзанна была очень довольна. Ей хотелось постоянно носить форму, она не могла понять, зачем надо приберегать ее для собраний.

Все, что занимало воображение Сюзанны, давалось ей легко; а к тому, что не вызывало у нее интереса, она относилась как к визитам к дантисту — в том числе и к учебе. Когда семья переехала из Салоников в Афины, Сюзанну и Стивена отправили в школу урсулинок. В сентябре или октябре на второй год учебы одна из монахинь прислала родителям Сюзанны записку, сообщая, что девочке не дается таблица умножения. Вернувшись вечером с работы, Джек спросил дочь:

— Ты же умная девочка, так в чем же дело?

Сюзанна ответила:

— Похоже, за лето у меня расплавились мозги.

Джек даже попросил ее повторить ответ, полагая, что ослышался, а потом предложил: «Давай поиграем в игру. Мы сделаем из таблицы умножения развлечение».

— И я начал натаскивать ее. Как только она попадалась мне на глаза, я командовал: «Восемью два!» или «Девятью шесть!», а она должна была дать правильный ответ. Мне казалось. Труди это раздражает, но с помощью игры Сюзанна без труда заучила таблицу. Ей был необходим вызов.

Несмотря на отсутствие интереса к учебе у Сюзанны, языки легко давались обоим детям. Говоря по-английски, Стивен после младенчества в Ливане и Сирии хорошо понимал арабский и французский. Он изучал французский в колледже и теперь бегло болтал на нем. Оба они изучали греческий в школе, и учителя поражались, видя как быстро и точно Сюзанна схватывает правильный акцент и интонацию — еще лучше, чем Стивен.

К тому времени, как семья покинула Грецию, Стивену исполнилось тринадцать лет, а Сюзанне — десять. Джек был рад вернуться домой. Последние два года его службы в Греции совпали с периодом политических волнений в стране, кипрским кризисом и его последствиями. Несколько американцев погибли, и Джеку не нравилась сложившаяся ситуация. Он боялся, что не сумеет защитить семью, и такая беспомощность его не радовала.

Вернувшись из Греции в 1976 году, семья Коллинзов отправилась в Мэдисон, штат Висконсин, в рамках новой программы Министерства иностранных дел, согласно которой дипломаты должны были ознакомиться с управлением ниже федерального уровня чтобы лучше объяснять эту систему за границей. Джек был назначен помощником губернатора, а затем стал особым советником главы Министерства здравоохранения и социальных служб. Джек и Труди считали себя консервативными людьми, сторонниками традиций, и все, что окружало их в либеральном городке, вызывало у них настороженность. Особенно их беспокоили взгляды, которые дети приобретали в школе. Но Мэдисон оказался живописным и очаровательным городком, и у родителей, и у детей появились здесь хорошие друзья, а впервые побывав в «Макдоналдсе», Сюзанна решила, что в Америке живется здорово. Хорошенькая голубоглазая блондинка, она не выделялась среди местных жителей шведского и немецкого происхождения: казалось, она только что прибыла с одной из окрестных молочных ферм. С другой стороны, Стивен был полной противоположностью ей, выходцем с Ближнего Востока посреди Америки. Одноклассники принимали его за мексиканца и немилосердно дразнили, хотя Стивен стоически сносил все обиды. В сущности, уже после окончания школы он признался родителям, как относились к нему в Висконсине, и оба они испытали чувство вины — оттого, что не заметили проблему и не справились с ней. Но в результате Стивен самоутверждался, старательно занимаясь, и с тех пор учился только на отлично. Он даже вступил в школьную футбольную команду, хотя был невысоким, коренастым и его частенько поколачивали белокурые верзилы. Вероятно, в результате первых месяцев жизни, проведенных в ливанском сиротском приюте, Стивен всю жизнь придерживался мнения, что за все надо бороться. Следующей гаванью этой одиссеи стал Спрингфилд, Виргиния, город по соседству с Вашингтоном, когда Джек вернулся в штаб-квартиру Министерства иностранных дел. Сюзанне уже исполнилось двенадцать лет, а Стивену — пятнадцать, и если какой-нибудь город они и считали родным, то именно Спрингфилд.

Джефф Фримен познакомился со Стивом Коллинзом летом, перед тем как оба пошли в десятый класс, и они быстро стали лучшими друзьями. Вскоре Джефф подружился и с Сюзанной, которая, как ему запомнилось, была тогда резвой девчонкой-сорванцом, предпочитающей общество старшего брата и его друзей. Кроме того, Джефф помнил, что когда Стиву докучала младшая сестренка, как это иногда бывает со старшими братьями и сестрами, он всегда действовал тактично и прилагал сверхъестественные усилия, чтобы не обидеть ее.

Стивен продолжал делать успехи в старших классах школы Роберта И. Ли, но Сюзанна отнюдь не блистала в школе Фрэнсиса Скотта. Во время неоднократных встреч с родителями учителя и консультанты утверждали, что Джек и Труди слишком строги, что обоим детям, в особенности Сюзанне, нужна более свободная жизнь. Но Джек и Труди считали, что при ее неспособности или нежелании сосредоточиться на учебе ей прежде всего требуется жесткий распорядок. Оба они испытывали замешательство и растерянность, словно все традиционные нормы и правила таинственным образом изменились или исчезли, пока они жили за границей.

К примеру, для Сюзанны в спорах или разговорах с родителями всегда главным доводом было «так делают другие девочки в школе», о чем бы ни шла речь — о макияже, прогулках без родителей, поздних возвращениях домой. Этот довод казался Труди не слишком убедительным, и между матерью и дочерью возникали конфликты. Труди всегда предпринимала те меры которые считала наилучшими в интересах ее детей, неважно, шли они вразрез с общепринятым мнением или нет. Но Сюзанна продолжала поступать так, как считала нужным, просто считая наказания неизбежной расплатой. Был случай, когда Сюзанна захотела переночевать в доме у подруги, мать которой жила с приятелем, с точки зрения Джека и Труди, это было абсолютно недопустимо.

— В тот раз между нами вспыхнула настоящая ссора, — вспоминает Труди.

Кроме того. Труди запрещала дочери применять макияж даже в старших классах, хотя многие одноклассницы Сюзанны уже давно красились. Джеффу Фримену в то время принадлежала собственная строительная и ремонтная фирма. Он проделал большую работу, чтобы подновить дом Коллинзов в Спрингфилде, прежде чем его продали в 1994 году. Прочищая отдушину в подвале, он обнаружил тщательно завернутый пакетик. Достав его. Джефф нашел внутри тени, губную помаду и подводку для глаз. Джефф снова завернул косметику и положил ее на прежнее место, а потом позвонил Стивену и сообщил о находке.

— Ручаюсь, ее спрятала Сюзанна, — ответил Стивен, вспоминая, какую изобретательность проявляла его сестра, чтобы обойти запреты матери. Консервативная и добропорядочная Труди не позволяла дочери надевать джинсы в школу, и потому Сюзанна иногда уходила из дома в юбке и переодевалась в джинсы в кустах.

— По правде сказать, — признается Стив, вспоминая об этом периоде своей жизни, — по сравнению со мной Сюзанна была сущим ангелом. Три-четыре раза в неделю я выпивал. А она не умела маскироваться так, как я. Я хорошо учился, а когда приносишь домой отличные отметки, остальные провинности легко скрывать. Но Сюзанна училась неважно и всегда находилась словно под микроскопом. Родители гораздо больше беспокоились о ее проблемах, чем о моих. Я всегда производил впечатление рассудительного юноши, а она не выполняла даже простые распоряжения и потому вполне могла совершить какую-нибудь глупость.