Отрава

– Тогда все в этом городе становятся подозреваемыми!

– Ты что, знакома со всеми жителями города?

– Нет, но в этом городе все психи.

– Мне нужны только те, кого ты знаешь. Начни с мужчин, с которыми ты встречалась, когда только приехала сюда. Потом дай имена всех своих подруг. А также тех, кто тебя обслуживает – терапевт, гинеколог, стоматолог...

– Старый или новый?

– Оба. Твой ортодонт...

– У меня нет ортодонта.

– Твой дерматолог, твой...

– У меня и дерматолога своего нет.

– Педикюрщица, адвокат, брокер...

– Я тебе уже называла его имя.

– Напиши еще раз. Твой бухгалтер...

– Ты тоже знаешь его имя.

– Маклер по продаже недвижимости, продавший тебе этот дом...

– Я купила его у владельца.

– Запиши и его имя тоже.

– Ее имя.

– Банкир, слесарь-сантехник, электрик, мясник и зеленщик...

– Столяр...

– Ага, начинаешь понимать?

– Нет, начинаю сходить с ума.

– Ничего, нам приходится еще хуже.

Мэрилин вздохнула.

– Ну что, сделаешь?

– Мне понадобится целая кипа бумаги, – сказала она.

Сотрудник баллистической лаборатории позвонил в три часа того же дня.

Он сообщил, что пули и гильзы свидетельствуют о том, что выстрелы были сделаны из автоматического пистолета «Кольт Супер», калибра 0,38.

Потом стал объяснять Карелле то, что тот и так прекрасно знал (однако всегда давал возможность экспертам показать свою осведомленность). Что у автоматического пистолета довольно легко идентифицируются гильзы от выпущенных пуль. Что в автоматическом оружии имеется множество подвижных стальных деталей, а гильзы обычно делаются из более мягкого металла, вроде латуни или меди, следовательно, детали оружия всегда оставляют следы на патронах. А поскольку невозможно найти два одинаковых пистолета, то и следы, оставленные на гильзах, уникальны. Поэтому по пуле можно определить шаг нарезки ствола, направление и количество царапин и бороздок, а вкупе с данными, полученными в результате изучения гильзы, можно узнать систему и марку оружия. Не нужно ли следствию еще что-нибудь?

Карелла поблагодарил эксперта и взглянул на стенные часы.

Чего там Уиллис тянет с этим списком?

– Вот, это все, – Мэрилин отбросила карандаш. – У меня даже пальцы свело.

Уиллис с любопытством взглянул на список.

– Ну и что скажешь? Где-то около шестидесяти.

– Я думал, будет сто шестьдесят.

Он подошел к ней и поцеловал в макушку.

– Спасибо.

– De nada[10], – ответила она.

– Мне надо вернуться на работу. Я позвоню тебе попозже, и мы решим, что будем делать вечером, хорошо? у нас будет компания. Тебя собираются охранять.

– О, потрясающе, – сказала она, закатывая глаза.

Он направился к двери.

– Хэл! – тихо окликнула она.

– Да?

– Ты действительно думаешь, что кто-то мог на меня обидеться?

– Не исключено. – Он взглянул на нее и спросил: – В чем дело?

– Да ни в чем, – пожала она плечами.

Он подошел к ней поближе.

– Ты знаешь, кто бы это мог быть?

– Нет. То есть я хочу сказать, что это может быть кто угодно? Ну, например, пятно на блузке, так?

– Или что-нибудь посерьезнее.

Он внимательно смотрел на нее.

Их глаза встретились.

– Хэл, – сказала она. – Предположим... предположим, очень давно я сделала что-то такое... может быть, кто-то узнал об этом и... и пытается отомстить.

– Что ты сделала? – нетерпеливо спросил он.

– Я же сказала «предположим».

– Хорошо, предположим, что ты что-то такое сделала. Например?

– Ну, например, если... если кто-нибудь узнал бы об этом, то возможно... возможно, он мог бы прикончить меня. Или моих друзей. Может быть, это что-то вроде предупреждения, понимаешь? Им нужна я, понимаешь?

– Но кто, Мэрилин? Кто собирается прикончить тебя?

– Я знала очень много плохих людей, Хэл.

– Ты говоришь о сутенерах? Думаешь, за тобой гоняется Сиарт? За то, что ты сбежала от него в Хьюстоне?

– Нет, нет, он отпустил меня с миром. Я же говорила тебе.

– А кто тогда? Этот бродяга из Лос-Анджелеса? Так это было сто лет назад...

– Нет, не он. Но... но, возможно, кто-нибудь из Буэнос-Айреса.

– Идальго? Тот, который выкупил тебя из мексиканской тюрьмы?

– Нет, и не он тоже. Но возможно... может быть, кто-то в Буэнос-Айресе считает, что я...

– Мэрилин, что ты сделала?

– Ничего. Я только говорю, что, может быть, кто-то там считает, что я что-то сделала...

– Кто именно? И почему он должен так считать?

– Ну, людям приходят в голову самые разные фантазии.

– Каким людям?

– Ну людям, вообще. Ведь в жизни встречаешь множество людей. У Идальго была масса друзей.

– Идальго тебя отпустил. Он дал тебе паспорт и отпустил. Почему же кто-то из его друзей...

– Ну ведь приходят же людям в голову разные фантазии?

– Какие фантазии?

– Ты же знаешь, что за народ испанцы.

– Нет. Я не знаю, что они за народ. Расскажи мне.

– Они просто помешаны на своей мужественности. Братья по крови. Месть. Ну и прочая такая ерунда.

– Месть? За что?

– За то, что они кого-то в чем-то подозревают.

– Мэрилин, скажи мне, ради Бога, что ты сделала?

Она долго молчала.

– Я тебя потеряю, – наконец произнесла она.

– Нет, скажи мне.

– Я тебя потеряю. Я это знаю.

– Черт возьми, но если кто-то охотится за тобой...

– Идальго не отдавал мне мой паспорт, – сказала Мэрилин. – Я сама взяла его.

– Ты...

– Я его выкрала.

– И это все? – с облегчением произнес Уиллис. – Ах ты лапочка моя...

– Нет, это не все.

Он сел рядом с ней.

– Хорошо, – сказал он. – Я хочу знать все.

Идальго был человек состоятельный, весьма честолюбивый сутенер с большой клиентурой, которую обслуживала довольно немногочисленная группа девушек. Он родился в Каракасе, но уже много лет жил в Буэнос-Айресе и вел себя как настоящий параноик, как и все, кому есть что терять. Даже понимая, что Мэрилин находится в полном его подчинении, он не спускал с нее глаз, опасаясь, Что она сбежит или же пойдет в американское посольство. Она бы могла сделать и то, и другое, но прекрасно понимала свое нынешнее положение. Американка Мэри Энн Холлис была потеряна для американских и мексиканских властей, деньги перешли из рук в руки, все бумаги уничтожены, а она фактически продана Идальго.

Однако Мэрилин думала, что если она его ослушается, то их договор будет расторгнут и ее снова отошлют в «Ла Форталеса». Идальго с самого начала намекал на это, сразу же заявив, что ее паспорт хранится у него, так что, если она пойдет в американское посольство за новым на том основании, что старый украден или потерян, сразу же выяснится, что она преступница, выпущенная на поруки и находящаяся под надзором некоего Альберто Идальго, человека весьма влиятельного в Аргентине.

– Какая может быть влиятельность? – удивлялась она. – Вы же сутенер.

– Да, ответил он, – возможно это и так, однако мексиканские власти сочли возможным отдать тебя под мой надзор до конца тюремного срока. И, как тебе прекрасно известно, ты сможешь делать, что хочешь, идти, куда захочешь, как только закончится твой срок. Но, Мариуча, дорогая моя, – и все это ласковым и вкрадчивым тоном, – ты отсидела только четыре месяца, так что тебе предстоит отработать еще пять лет и восемь месяцев до того, как начальство решит, что твой долг выплачен сполна и сообщит об этом в ваше Министерство внутренних дел. А пока, Мариуча, ты не являешься свободной женщиной. И должна все время помнить об этом.

В «конюшне» Идальго было еще шесть проституток, высокооплачиваемых «лошадок», как их называли, такса которых составляла сто долларов за час и выше. Большинство из них так же, как и Мэрилин, были выкуплены из тюрем, некоторые – вроде пышнотелой блондинки из Мюнхена – проданы в белое рабство еще родителями. Все эти девушки, которых Идальго называл «девчушки», понимали, что полностью принадлежат ему, что и жизни, и судьбы их находятся в его руках. Если кто-то из девушек жаловался на то, что подвергается унижениям, ей тут же напоминали, что она не является свободной бабочкой.