Седьмая жертва

Она была красива и обаятельна. Отец, конечно, не устоял. Да и давно пора… Он надеялся, что все получится. Нико этого заслуживал. Она помогла ему с математикой и теперь исправляла сочинение по французскому. Все у нее выходило, за какой предмет ни возьмись, да и педагогом она была неплохим. Ему нравилось, как она говорит, ему нравился ее голос — не сравнить с постоянными криками матери. Ему нравилось присутствие этой женщины, ее спокойствие и отзывчивость. Ему бы хотелось, чтобы Сильви была на нее похожа…

Армель прочистила горло:

— Пожалуй, да… Мне показалось, что последнее время прозектор Эрик Фьори немного нервничает. Я даже неоднократно делала ему замечания.

— Где он? — спросил Нико.

— Пошел домой.

— Когда он ушел?

Армель задумалась:

— Он ушел… после того, как я обнаружила фрагменты цветов на черепе жертвы.

— Настроение?

— Трудно сказать, я была занята. Но в последние дни он был настроен скорее агрессивно.

— Где он живет? — вмешался в разговор судебный следователь.

— Поднимемся в кабинет, я найду его адрес.

— Сколько лет он здесь работает? — задал следующий вопрос Беккер.

— Четыре года.

— И все было в порядке?

— Он иногда пытался ухаживать за мной, но каждый раз я резко ставила его на место. Не могу сказать, что с ним легко работать, но прозектор он неплохой. Вот адрес.

— Можем ли мы осмотреть его кабинет?

— Конечно. Идите за мной.

— Только один звонок, — торопливо проговорил Нико.

Он позвонил комиссару Росту и приказал отправляться домой к Эрику Фьори.

Убедить консьержку помочь ей было нетрудно. И теперь Таня наслаждалась свободой, шагая прочь от своего дома. Полицейские, чьим долгом было обеспечивать ее безопасность, ничего не заметили. Таня уже представляла себе, как разозлится брат, когда узнает, что она сбежала из-под полицейского надзора. А если повезет, то он ничего не узнает и никто не будет волноваться. Все будут думать, что она сидит запершись у себя в кабинете: Таня требовала, чтобы ее не беспокоили, так как должна была закончить эскизы для архитектурной мастерской. Она действительно должна была это сделать, но работать руки не поднимались. Ей безумно хотелось глотнуть выхлопных газов и ароматов столицы. Она остановилась перед витриной изысканной бакалейной лавки, глотая слюнки от вида роскошных фруктов, не удержалась и купила кое-что к обеду. Мысль, что ей нужно успеть пробраться домой до того, как обнаружат ее отсутствие, вызвала у Тани сожаление. Но тут она встретилась взглядом с мужчиной, который совершенно откровенно пожирал ее глазами. Таня попробовала не обращать на него внимания и пошла дальше, постепенно убыстряя шаг. Теперь она почти сожалела о своей выходке. И тут ее толкнули. Апельсины посыпались на землю. Таня наклонилась собрать их. Перед ней был все тот же человек — мужчина раздевал ее взглядом, и взгляд этот был настойчив…

Кабинет Эрика Фьори являл собой пример чистоты и порядка. Все бумаги аккуратно сложены, все ручки с колпачками. Нико начал обыск, открывая ящики один за другим. Он был чрезвычайно серьезен. Встряхнул найденную картонную коробку, протянул ее судье Беккеру и уточнил:

— Линзы.

Тот взял ее в руки и прочитал наклейку: «Линзы +4, дальнозоркость».

— Я забираю с собой несколько личных заметок доктора Фьори для Марка Вальберга, — проговорил Нико. — Для графологической экспертизы. Вроде больше ничего интересного нет.

— Я бы не сказал, — заметил Беккер.

— Ну?

— Именно Эрик Фьори шепнул мне, что у тебя не все в порядке со здоровьем!

— Не может быть! Фьори? Да я едва знаком с этим типом и ничего ему никогда не говорил!

— Тем не менее он был в курсе! Знал, что у тебя болит желудок, что ты делал фиброскопию в больнице Сент-Антуан!

— Но я никому ничего не говорил! Это невозможно!

— Значит, возможно. Многие были в курсе.

— Всего трое: Алексис Перрен договаривался о консультации, знали моя сестра и мать. Все. Точка.

— Но кто-то ему это сказал…

— Кто?

Нико вытащил мобильный телефон и набрал Танин номер. Ответил зять:

— Слушай, тебе что-нибудь говорит имя Эрик Фьори?

— Абсолютно ничего.

— Ну а если доктор Фьори?

— Я же сказал, нет.

— Можешь дать мне Таню?

— Сейчас позову, она у себя в кабинете. Работает как сумасшедшая, опаздывает. Нужно сказать, что эти дни было много беспокойства… Ага, сейчас. Таня? Таня! Странно, не откликается.

— Но она же где-то в квартире!

— Подожди минутку. Таня! Господи, да она исчезла!

— Ее нигде нет, — вмешалась в разговор Аня. — Где она может быть?

— Нико! — голос Алексиса дрожал. — Ее нет в квартире…

— Да что ты несешь, черт возьми! Не могла же она сбежать, в конце концов!

— Ей опротивело сидеть взаперти, — пробормотал Алексис. — Ты же знаешь свою сестру, она делает только то, что ей хочется!

— Все. Я звоню полицейским, которые стоят у вашего дома.

Таня вздрогнула от откровенно раздевающего взгляда и тут же почувствовала дыхание этого человека у себя на шее: он протягивал ей упавшие апельсины. На губах мужчины играла улыбка. Но Тане не понравилось его выражение лица: да, конечно, он был мужествен, но все в нем было ей неприятно. И она заторопилась домой.

Она была тут, совсем близко от него. Настало время закончить его творение. Потом пусть будет что будет, он все равно выиграет. И Нико Сирски никогда его не забудет. Можно даже будет сказать, что он добьется вечной славы. Он не хотел спешить: в его распоряжении было двадцать четыре часа, и он собирался провести их вместе с ней.

Нико дал им такой нагоняй, что они долго не смогут его забыть. Слава богу, тут на углу появилась Таня. Когда она подошла, вид у полицейских был сокрушенный. Она извинилась перед братом, заявила, что его подчиненные совершенно ни при чем, что их в конце концов несколько успокоило.

— Выпороть тебя надо, вот что! — орал Нико. — Нашла время для своих идиотских выходок! Мы еще поговорим об этом!

— Ну ладно… ну послушай, я виновата, правда… Это, конечно, было неразумно с моей стороны, я понимаю. Но ведь вот я, тут? Давай поговорим о чем-нибудь другом…

— Обязательно поговорим. Знаешь ли ты некоего Эрика Фьори, доктора Фьори?

— Эрика? Ну конечно знаю. А почему ты спрашиваешь?

— Что значит — «конечно знаю». Вот твой муж и представления не имеет, о ком идет речь…

— Ну так естественно! Мы встречаемся с ним в физкультурном зале. Сквош и всякая механика для мускулов. Мы как-то даже провели вместе одну партию.

— И как давно ты его знаешь?

— Наверное, месяца три-четыре…

— Ты говорила ему обо мне?

— О тебе? Но почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что, представь себе, он знал, что у меня консультация в больнице Сент-Антуан!

— Ну, может быть, и говорила…

— Так «может быть», или говорила?

— Господи, ну ты же знаешь… слово за слово…

— Слово за слово с незнакомым человеком, которому ты рассказываешь, что у твоего брата не все в порядке со здоровьем?

— Но он же врач! Я могла спрашивать, что он об этом думает.

— И чем же этот врач, по-твоему, занимается?

— Откуда я знаю? Врач, он врач и есть, разве не так? Какая разница, какой он врач! Мы и встречались-то всего несколько раз.

— Но этого хватило, чтобы рассказать о своей личной жизни!

— Послушай, хватит! Не надо преувеличивать!

— А теперь послушай меня. Эрик Фьори — прозектор. И пациенты у него довольно специфические, ты не находишь? Улавливаешь разницу?

Таня побледнела.

— И может быть, именно он и есть тот серийный убийца, которого я ищу, — закончил разговор Нико.