Пучина боли

— Вы много времени проводите на ногах? — вдруг спросил он. — Вам часто приходится стоять при вашей работе?

— Сейчас уже нет, — ответила Делорм. — В этом главное преимущество, когда перестаешь носить форму.

— А я почти весь рабочий день топчусь в салоне, разговариваю с клиентами. Вы поразитесь, насколько это изматывает. Видимо, потому-то шеф и заставляет нас все время играть в гольф. Прирожденный садист.

— Но я вижу, что у вас есть и собственное хобби, — заметила Делорм.

— Какое? А, фотографии. Ну да, обожаю снимать. Для меня идеальное времяпрепровождение — отправиться куда-нибудь, где я никогда раньше не был, с двумя аппаратами на плече, и щелкать весь день.

— Теперь ты этого почти не делаешь, — вставила миссис Ферье. — Тебе надо бы почаще выбираться.

— С детьми это труднее, — пояснил Ферье. — Им неохота торчать рядом, пока ты ловишь кадр, подбираешь объектив и прочее. Не говоря уж о том, чтобы наблюдать, как ты много раз снимаешь одно и то же. Но действовать надо именно так. Когда видишь что-то, что тебе хочется снять, щелкай столько раз, сколько необходимо. Пленку беречь незачем.

— Вы сказали, два аппарата? Пленочные или цифровые?

— Только сейчас перехожу на цифру. Честно говоря, технологии пока еще не на высоте. Чтобы добиться результатов того уровня, какого мне хочется, надо потратить тысячи долларов на один аппарат, который года через два все равно устареет. У меня есть небольшая цифровая «мыльница», но я ношу с собой два аппарата не поэтому, а чтобы не надо было все время менять объективы. Обычно на одном у меня стоит широкоугольный, а на другом — телевик. Маленький трюк, я его узнал от своего великого учителя.

— А разве нельзя просто использовать «зум»?

Ферье поморщился:

— Тяжелый. Неуклюжий. Слишком много стекла.

— И вы сами проявляете и печатаете?

— О да. Только так можно обеспечить хоть какой-то контроль.

— Мистер Ферье, вы очень поможете расследованию, если позволите мне взглянуть на вашу яхту.

— Стоп, погодите. Вы думаете, кого-то избили у нас на яхте? Извините, но это полный бред, детектив. Никто никогда на нее не входит, кроме нас.

— Даже когда вас нет?

— Когда нас нет — тоже. Мы там приглядываем за посудинами друг друга. Если я скажу Мэтту Мортону или Фрэнку Раули, что собираюсь отъехать, они уж проследят, чтобы никто не баловался с яхтой.

— Но это же не как с домом, ваши соседи не всегда там.

— Верно. Но там есть всевозможные системы безопасности. Приходится их ставить. Несколько лет назад туда залезали, вот и завели камеры.

— Безусловно, вы имеете право подождать, пока выпишут ордер на обыск, — проговорила Делорм, вставая. — Миссис Ферье, спасибо вам за помощь.

— Мне кажется, Андре не имел в виду, что вам нельзя посмотреть яхту, правда, дорогой?

— Да в общем-то нет. Не совсем так. Я просто думаю, что это будет напрасная трата времени, вот и все.

— Даже если нам удастся всего лишь исключить вашу яхту из числа возможных мест преступления, это будет полезно, — заявила Делорм. — Сейчас нашу работу затрудняет то, что большинство яхт уже не на воде. Где вы держите свою зимой?

— Пристань Четвертой мили. У другого берега озера. Там куда больше места, а цены гораздо ниже.

— Это надо съехать с Айленд-роуд?

— Двигайте по Айленд. Сверните направо на Ройал. Проедете с полкилометра — увидите указатель. Пропустить его никак нельзя. Я их предупрежу, что вы появитесь.

Айленд-роуд — в четырех милях к северу от города, к ней ведет Шестьдесят третье шоссе. По пути Делорм пришлось миновать Мадонна-роуд. Несколько сотен ярдов эта дорога шла рядом с шоссе, следуя изгибу восточного берега Форельного озера. Виднелся дом Кардинала — темный прямоугольник под яркими облаками разноцветных листьев. Интересно, подумала она, его дочь еще здесь или уже уехала в Нью-Йорк?

В отсутствие Кардинала работа была не та. Делорм нравилось работать ногами, закрывать все дыры и своевременно представлять отчеты. Кардинал же, как только удавалось, сразу выделял главное — и почти никогда не ошибался. Затем он мог сделать шаг назад и закрыть все дырки, в точности как Делорм. «Когда вы работаете вместе, — заметил как-то Шуинар, — вы вдвоем в сумме можете составить очень приличного следователя».

Двое экспертов жили в своем собственном мире. Что касается Желаги, то он был ужасный болтун: находиться с ним рядом было все равно что сидеть при включенном приемнике. Маклеод всегда считал нужным оповестить всю вселенную о своем мнении, и его мнения всегда были невыносимы. Не реже раза в день Делорм молилась о том, чтобы то или иное его сексистское, или расистское, или человеконенавистническое высказывание оказалось всего лишь шуткой. Пока Кардинал был рядом, она не осознавала, как он сглаживал все эти противоречия в отделе.

Она свернула на Айленд-роуд, думая о том, как там справляется со своим положением Кардинал. У нее никогда не было мужа, соответственно она его и не теряла, но она помнила, как горевала после смерти матери. С тех пор прошло уже двенадцать лет. Делорм тогда училась в Оттаве, в Карлтонском университете. Но она до сих пор помнила, какая это была боль — день за днем, неделями, месяцами. Она надеялась, что скоро Кардинала хоть немного отпустит.

И ее посетило видение. Ей представилось, как она ужинает с Кардиналом в роскошном ресторане. Почему-то в Монреале. А потом они гуляют по горе Маунт-Ройал, а внизу раскинулся город. Она обнимает его, просто чтобы его утешить, а он тоже начинает ее обнимать, и в сердце у нее шевелится нечто большее, чем просто дружба.

— Бог ты мой, Делорм, — произнесла она вслух и ударила по тормозам. Оказывается, она пропустила поворот на Ройал-роуд. Она подала назад, вызвав протестующие гудки надвигающегося джипа, и вкатилась на грязную дорогу.

«Пристань Четвертой мили: продажа, обслуживание, хранение судов». Указатель появился раньше, чем она ожидала: у въезда на аллею, достаточно широкую, чтобы по ней можно было провезти и яхту, и прицеп.

Молодой человек в рабочих штанах и изящных спортивных туфлях провел ее к лодочному ангару. Строение напоминало гигантскую стойку для обуви, дверями служили раздвижные металлические створки. Оно было двухэтажное, и Делорм рада была узнать, что яхта Ферье зимует на нижнем уровне.

— Побегу обратно в контору. — сказал парень. — Кликните меня, если что понадобится.

— Обязательно. Спасибо.

Здесь было совершенно пусто. Начался легкий дождик, забарабанил по рифленой жести, усилил запахи сосен и влажной опавшей листвы. Делорм отперла висячий замок и толкнула вверх штору. Нашла выключатель и щелкнула им.

Яхта возвышалась на своем прицепе, из-за чего казалась громадной. Один корпус, похоже, был высотой футов шесть; он весь был покрыт слепяще белым стеклопластиком. Кабина наверху была увенчана антеннами, прожекторами и спутниковой тарелкой.

Делорм поднялась на прицеп, а потом ступила на маленькую хромированную лесенку, прикрепленную к носу судна. Когда ей удалось заглянуть на палубу, она помедлила. Вся палуба, за исключением деревянной оснастки планширов (если это был правильный термин), была укутана матовым пластиком, который был закреплен с помощью желтых шнуров, продетых в боковые кренгельсы. ^[40]

Прошло десять, пятнадцать минут, а Делорм все возилась с узлами. Наконец ей удалось ослабить натяжение покрытия и немного оттянуть его, чтобы можно было залезть на палубу яхты.

Она выпрямилась и осмотрелась, глядя на деревянный пол, на полированную деревянную оснастку. Она вскарабкалась в верхнюю кабину и осмотрела деревянный штурвал, окруженный латунными деталями. Ближе к носу имелись вращающиеся сиденья с красной натяжной обивкой, стоявшие спинка к спинке. Это была яхта с той фотографии.

Она шагнула назад на палубу, села на нижнюю ступеньку. Здесь он сидел, когда делал этот снимок. А девочка, которой тогда было не больше десяти-одиннадцати лет, сидела на заднем сиденье, обращенном лицом к носу. «Сессна» Фрэнка Раули тогда была справа, на юге. Подобно режиссеру, Делорм выстроила кадр, держа перед глазами пальцы, сложенные прямоугольником. Да, самолет вполне мог попасть в угол снимка. Несмотря на то что он очень старался сохранить анонимность, фотограф был так захвачен своим порнопроектом, что упустил опознавательную деталь — номер на хвосте у самолета.