Записки сумасшедего следователя

Кроме того, меня волновал вопрос, должным ли образом будет оформлен мой труп? Ничего смешного в этом нет: я столько раз видела трупы людей, застигнутых убийцами в самые неподходящие моменты, что весьма трепетно относилась к тому, как я буду смотреться в такой обстановке. Был в моей жизни случай, когда я очень поздно попала в парикмахерскую, мастер накрутила мои волосы на бигуди и ушла пить кофе, а в зале остались я и еще одна запоздалая клиентка. И вдруг в парикмахерскую вошли двое молодых людей весьма странного поведения: они стали зигзагами передвигаться по помещению и бормотать какие-то нелепости, и я поняла, что это наркоманы «под балдой». Мое воображение услужливо нарисовало картину похищения ими выручки и убийства двух беззащитных женщин, то есть нас – свидетелей ограбления, и я впала в транс при мысли, что вот приедет дежурная группа осматривать наши трупы, а мой труп – с папильотками на голове. Мое воображение как-то упускало процесс лишения меня жизни, а вот картину осмотра лишенного жизни тела рисовало во всех красках. К счастью, наркоманы, видимо, были недостаточно агрессивными и несолоно хлебавши покинули парикмахерскую, когда вернулись мастера.

Поэтому, когда мне передали угрозы, я спросила своего шефа, приедет ли он на место происшествия, если будет обнаружен мой труп? Он успокоил меня тем, что не только он непременно приедет, но и обязательно – заместитель прокурора города, а может, и сам прокурор, и вообще, сказал он, я могу не волноваться, – к моему трупу выстроится целая очередь руководителей ГУВД и прокуратуры. Обнадеженная, я позвонила в морг и спросила, кому заведующий поручит вскрывать мой труп. Заведующий, с которым мы вместе оформили немало криминальных смертей, заверил меня в том, что он никому такое важное мероприятие не перепоручит, лично меня вскроет и даже французским одеколоном мои останки побрызгает. Организовав таким образом надлежащее отношение к собственному убийству, я спокойно продолжила расследование дела Владимирова.

Потом, по зрелому размышлению, я поняла, что если бы меня действительно хотели ликвидировать, то предупреждать об этом не стали бы. А это было просто тявканье, давление на психику. Когда я все же решила поставить в известность начальство, мой непосредственный шеф, оценивая заявление о том, что мне что-то угрожает, если с головы Владимирова упадет хоть один волос, иронически спросил: «Лена, а ты что, его за волосы таскаешь?»

Вообще шеф был остроумен. В прокуратуре города я занимала кабинет площадью 2, 5 квадратных метра и сидела прямо под книжной полкой, на которой, кроме книг, стоял цветочный горшок с аспарагусом. Начальник все время говорил мне, что я зря сижу под этой полкой, она когда-нибудь упадет мне на голову. В один прекрасный день ветка аспарагуса зацепилась за мой погон, и, когда я повернулась, горшок с цветком опрокинулся на меня сверху. Горшок разбился, аспарагус с землей вывалился мне на голову, и я сидела ни жива ни мертва, пока на шум не прибежал шеф. Увидев меня в земле и в осколках горшка, с висящим на ушах аспарагусом, он спросил, что произошло. Я объяснила, что горшок с цветком упал мне на голову и разбился, а голова, кажется, цела. (Хочу отметить, что это было через неделю после защиты мной кандидатской диссертации.) Шеф, помолчав полминуты, веско сказал: «Да, Лена, твоя голова меня восхищает во всех отношениях».

Он мне явно льстил. Может быть, моя голова хорошо соображала в юридических тонкостях, но то, что в людях я абсолютно не разбиралась, это факт. Наши отношения с Имантом становились все теснее, мы уже настолько хорошо понимали друг друга, что Имант мог пожаловаться мне на проблемы с потенцией – из-за того, что спиртного он потреблял больше, чем нужно. Пил он действительно каждый день; по его собственному выражению, пока он не примет двести коньяку, у него «не включается зажигание». Это, конечно, был еще не алкоголизм, но уже бесспорно бытовое пьянство. Если не принюхиваться, то по его поведению было практически незаметно, что он нетрезв, и только спустя длительное время тесного общения с ним я заметила, что, выпив, он говорит значительно больше того, что следовало. Сколько леденящих душу историй, компрометирующих его товарищей и руководство, я выслушала, когда Имант не вполне владел собой, подогревшись коньячком! Если бы я записывала его речи на диктофон, я могла бы сказочно обогатиться...

Обыск в квартире Владимирова произвел впечатление не только на оперов, его проводивших, но и на понятых, которые все время тихо спрашивали, а кто такой хозяин квартиры? Один из оперов ответил: «Милиционер», а глуховатый понятой передал другому: «Видишь, я говорил – миллионер». Он был недалек от истины; во время обыска нашли красивый фирменный конверт, в который был вложен чистый бланк с реквизитами фирмы «Auto G&B», зарегистрированной в Австралии, в составе директоров которой значились Владимир Владимиров и Сергей Туков, а сверху на бланке был почерком Владимирова написан номер счета в банке Сиднея.

На просьбу рассказать о происхождении найденных документов Владимиров, розовея и стесняясь, поведал, что как-то в офисе у своего знакомого Сергея Гукова увидел красивый конверт с фирменным бланком, на котором значились имена директоров, одно из которых совпало с его собственным, и тихо спер этот конверт с тем, чтобы впоследствии хвастаться им перед друзьями. Вызванный на допрос Гуков горячо подтвердил, что Владик не является директором этой фирмы, но версию событий предложил другую: он ездил в Австралию регистрировать там фирму под названием «Auto G&B», но там потребовалось указать в документах не одного, а двух директоров, и он назвал первые пришедшие ему на ум данные Владимир Владимиров.

Так как эти сказки бабушки Арины никого убедить не могли, кроме разве что нашего суда – самого гуманного суда в мире, я на всякий случай запросила Интерпол о наличии в Австралии такой фирмочки. Мне пришел очень вежливый ответ, подписанный детективом Джоном Грегори. В нем содержались исчерпывающие данные о регистрации названной фирмы в городе Сиднее, с уставным капиталом в 1 миллион австралийских долларов, одним из директоров которой является некий Владимир Владимиров, а далее шли его исчерпывающие биографические данные, до мельчайших деталей совпадавшие с данными «Владика в кубе», вплоть до прописки в милицейском общежитии на Севастопольской улице. В письме из Интерпола имелась деликатная приписка о том, что счета с указанным номером у Владимирова в банке Сиднея нет, но конфиденциальным путем стало известно, что «г-н Владимиров имел счет в банке другого города в Австралии, указанный счет был закрыт некоторое время назад, и получить какую-либо дополнительную информацию не представляется возможным».