Охота на выбивание [СИ]

— Откуда ты знаешь, что из нарезного? — не поверил Астафьев.

— Так я ведь с пяти лет на охоте, уж рану от дроби, или от круглой пули всегда отличу. Видел я на охоте случайные самострелы. Да и в Афгане много чего пришлось повидать. Нарезное это оружие, точно тебе говорю.

— Ну, это уже точней нам может сказать только экспертиза. Пуля то, похоже, внутри сидит.

Пока они все это обсуждали, Васин же даже не подошел к телу Сомова. Похоже, предыдущая встреча с этим мертвым телом оставила слишком неприятный след в его памяти.

После этого они вдвоем прикрыли тело брезентом, и побрели обратно. Дождь бушевал хлеще прежнего, Юрий и не мог припомнить, чтобы попадал под подобное небесное извержение. К концу пути они все, не смотря на грубые дождевики, промокли до нитки. Так что сначала все нырнули по своим домикам, переоделись, а потом пошли искать остальных.

Всех охотников, включая единственную женщину, Юрий нашли в самом большом коттедже, личном помещении покойного Сомова. В камине горел костер, а на столе размещалось столько выпивки и закуски, словно ужинать собрались не шесть человек, а как минимум два десятка. Во главе стола сидел, естественно, Зотов. Судя по раскрасневшемуся лицу, Император уже достаточно выпил, но занимался он отнюдь не закуской, перед ним лежал лист бумаги, и он что-то сосредоточено рисовал. За его спиной и рядом с ним собрались все остальные охотники, только Вера сидела в небольшом отдалении, поближе к камину, вертя в руках бокал с темным вином.

— Да ты не мог тут стоять, тут стоял Вадик, а дальше мент, я как раз напротив него был! Что ты мне тут паришь?! — возмущался Зотов.

— Да, я не здесь стоял, а вот тут, но потом, когда вы ушли, встал на это место, — настаивал Соленов.

— Так это ты там бабахал, в темноте уже? — удивился Зотов.

— Ну да.

— У тебя в родне сов не было? — поинтересовался Зотов, а потом повернулся к остальным охотникам. — Я хрен свой толком рассмотреть не мог, а он по уткам еще стрелял.

Подойдя поближе, Астафьев понял, что Зотов рисует расположение охотников на озере.

— Подстрелить его мог либо ты, Константиныч, — обратился к Соленову Зотов, — либо Колька, — он ткнул карандашом в сторону вошедшего Васина, — либо вон, Аркаша Максимов.

— Да не мог я его подстрелить! — возмутился Максимов. — Я сразу ушел, как только дождь начался, там только дорога в три раза длинней, чем с той стороны, где стоял Палыч. Я когда уходил, Палыч на своем месте стоял. Я ему еще крикнул: Пойдешь, дескать? Он головой мотнул, не хочу.

— А свидетели у тебя есть? — спросил Зотов.

— Какие еще свидетели? — отмахнулся Максимов. — Леший с водяным, если только что.

— Я слышал, как он кричал Сомову, но что не разобрал, — подтвердил подошедший Васин.

— А ты то сам, что там так долго делал? На бобров что ли в темноте охотился? — повторил свой давний вопрос Зотов.

Каких бобров! — отмахнулся Васин. — Двух уток у меня в сторону волной отнесло. Я место то заметил, где их к камышам прибило. А стемнело, я чуть правее и полез. Шарю по воде фонариком. Что такое, нету их!? Потом понял, взял левей, уток то нашел, зато сам чуть не утонул. В топь влез, сапоги чуть там не оставил. Думал, уже все, ружье утоплю.

В этот момент подошел и Юра Штурман.

— Ладно, раз все в сборе, давайте начнем все с начала, — предложил Астафьев, и, усевшись за стол, пододвинул к себе рисунок Зотова. — Бумага еще есть?

— Полно, я всегда с собой ее таскаю, — Зотов полез в кейс с бумагами.

— Стихи он пишет, — ехидно подсказал Соленов. — День и ночь.

— Да, и не только стихи, но и песни, — подтвердил Зотов. — Спеть последнюю мою песню? Знаешь, как классно все получилось, не хуже, чем у Амирамова.

Астафьев слышал про это увлечение кривовского минимагната, но ему было не до большого искусства.

— Песни потом петь будем, кто-то веселые, а кто-то тюремно-строевые, — пошутил Астафьев. — А теперь, давайте, еще раз познакомимся. Меня зовут Юрий Андреевич Астафьев, я капитан милиции, следователь, так что теперь я тут главный, до приезда опергруппы. А теперь ваши: имена, фамилии, должности, работы, адреса, телефоны.

Соленова звали Семен Константиновичем, и значился он по своей должности заместителем главы администрации города Кривова по муниципальному имуществу. Васин, директор СМУ-5, оказался Николаем Георгиевичем. Кроме них были еще трое незнакомых Юрию людей. Максимов Аркадий Михайлович, высокий человек лет пятидесяти, с удивительно красивыми, выразительными глазами, оказался руководителем городской службы занятости. Демченко, Виктор Андреевич, круглый, веселый толстяк, возглавляющий службу уборки мусора. Прокопьев, Виктор Васильевич, широкоплечий мужчина лет сорока пяти, бывший военный, а ныне предприниматель. Сторож, Юра Ветров, оказывается, был его бывшим сослуживцем, вертолетчиком, майором. Кроме них была еще Вера Зотова, и Вадик Долгушин, которого Астафьев сразу исключил из круга подозреваемых. Во-первых, тот был с ним рядом, во-вторых, с того места, где стоял Вадик, тот никак не мог подстрелить Сомова, он даже его не видел из-за небольшого мыска твердой суши и дальности расстояния. Но вопрос был даже не в этом.

— Подстрелить его мог только ближний, — горячился Зотов, тыча пальцем в собственный рисунок. — Чтобы убить человека утиной дробью нужно стрелять с очень близкого расстояния. Так что стрелял либо ты, — он развернулся к Васину, либо Семен.

— А почему я? — возмутился Соленов. — Аркаша вон даже ближе меня стоял, он как раз на другой стороне озера напротив Палыча устроился.

— Да ладно, ты чего, там метров двести до него было, как я мог в него попасть, да еще и убить? — снова иронично хмыкнул Максимов, а потом обратился к Астафьеву. — Выстрел был, как я понял, точно в сердце?

— Да, — коротко сказал Астафьев, не вдаваясь в подробности. Его вполне устраивало подобное течение разговора. При этом он заметил удивленный взгляд в его сторону вертолетчика, а вот Васин, наоборот, отошел к камину, и, казалось, интересовался только процессом согревания своего организма.

— Ну! — уже уверенно заявил Максимов. — Это нужно в упор стрелять, не иначе.

Астафьев почувствовал, что его тезку вертолетчика сейчас прорвет, поэтому ему пришлось взять инициативу в свои руки.

— Да нет, вовсе не надо было к нему подходить вплотную, — со вздохом признался Юрий. — Выстрел, которым был убит Сомов, похоже, был пулевым.

После его слов наступила тишина.

— Что, Палыча убили пулей? — удивился Зотов.

— Да, входное отверстие вполне определенное, — признался Юрий. — Дробью там и не пахнет.

— А где он лежал? Там же, где охотился? — спросил Максимов.

— Да лицом к озеру.

— В таком случае, его мог убить любой из нас, — признался Максимов. — Кто у нас по уткам стрелял пулями, сознавайтесь?

— Смотря, какая пуля, — подал голос, молчавший до этого Демченко. — Турбинка, или круглая, жакан. Все равно с такого расстояния убить человека трудно. Да еще в сумерках.

— Откуда ты знаешь, что в сумерках? Может, его еще по светлу убили, а Николай просто поздно нашел, — возразил Прокопьев.

— Э-э, вы что?! Вы про что толкуете? Кто целился то? Наоборот, все случайно же произошло, — возразил Васин.

Странно, но Зотов при этом выглядел как-то подавленно. Наконец и он подал свой голос.

— Значит, это не случайно, и Палыча убили специально? — спросил он.

Все замолкли, и посмотрели на Астафьева.

— Может быть, — согласился он, — но это решит уже следствие.

Тут заверещал его мобильник. Юрий начал разговор, и, по его вытянувшемуся лицу, все присутствующие поняли, что случилось что-то не очень приятное.

— И что же мне теперь делать? — спросил Астафьев, потом долго еще слушал голос в трубке. — Хорошо, — согласился капитан, и отложил мобильник в сторону.

— Не очень приятные вести, — сообщил он всем собравшимся. — Звонил сейчас наш прокурор, машина с опергруппой не может проехать к нам. Где-то выше, у Окуневки, прорвало плотину, и вал снес наш мостик. Машина постояла, и снова уехала в город. Глубина там сейчас больше полутора метров, течение дикое, так что на Уазике они переправиться пока не могут. Велят ждать утра, потом придет лодка со спасалки, привезет всех их на эту сторону.