Такова любовь (ЛП)

– Вы убили мою девушку, – заявил Бэндлер.

– Что?

– Вы убили мою девушку.

Какое-то мгновение никто в комнате ничего не мог понять. Они молча, в изумлении разглядывали Бэндлера и тогда тот сказал:

– Бланш, Бланш Мэтфилд, – но опять имя ничего не сказало никому, кроме Кареллы, который коротко кивнул и сказал:

– Она прыгнула, Бэндлер. И я к этому не имею никакого отношения.

– Но вы велели ей прыгать.

– Я пытался увести ее с этого карниза.

– Ну и увели, верно?

– Откуда ты знаешь, что я говорил ей?

– Квартирная хозяйка рассказала мне. Она стояла в комнате за вашей спиной и слышала, как вы велели ей прыгать. – Бэндлер помолчал и спросил: – Почему же вы просто не столкнули ее с того карниза? Это было бы равносильно тому, что вы сделали.

– Давай начнем с того, почему она вышла на этот карниз. Тебе известно? – поинтересовался Карелла.

– Какое это имеет значение? Она бы не прыгнула, если бы не вы.

– Она бы на карниз не вышла, если бы не ты! – уточнил Карелла.

– Как бы не так! – заявил Бэндлер.

– Почему ты ее бросил?

– Кто ее бросил?

– Ты бросил, ты. Слушай, Бэндлер, не зли меня снова! Она хотела умереть, потому что ты ее бросил. «Прощай, Бланш. Было здорово». Вот твои точные слова.

– Я ее любил, – запротестовал Бэндлер. – Она же знала, что я вернусь. Работа была временной. Я говорил ей...

– Ты, Бэндлер, слинял от нее.

– Я же говорю вам, что нет. Я любил ее. Как вы не можете понять!. Она знала, что я вернусь. Я говорил ей об этом. Откуда мне было знать, что она захочет... убить себя?

– Она убила себя, потому что знала: ты порвал с ней. Тебе теперь легче?

– Что... Что вы имеете в виду?

– Ну после того, как ты избил меня? После того, как ты свалил всю вину на меня?

– Вы убили ее! – заорал Бэндлер и сердито соскочил со стула, но Карелла положил на его плечи обе руки и толкнул обратно.

– Как фамилия твоего друга, который на побережье?

– Что... какого друга?

– Ну того, директора, который делал полуторачасовой фильм.

– Это... э...

В комнате стояла тишина.

– А может, его и не было?

– Любого спросите, кто там работает. Я один из лучших ассистентов.

– Ты действительно ездил на побережье работать, Бэндлер? Или, может, развлечься с дамочкой?

– Я...

– С дамочкой, – Мейер в подтверждение кивнул.

– Я же говорю вам – я любил Бланш. С какой стати мне было ездить в Калифорнию с другой женщиной?

– Действительно, зачем, Бэндлер? – поинтересовался Хейз.

– Я...

– Так зачем же, Бэндлер?

– Я... любил... Бланш. Я... Ну какой к черту вред от маленькой... маленькой невинной забавы, развлечения... с кем-то еще? Она... она знала, что я вернусь к ней. Она знала, что та девушка для меня ничего не значит. Она это знала.

– Очевидно, нет.

Бэндлер долго молчал. Затем сказал:

– Я узнал все из газет, когда там был. Прочел маленькую заметочку. О... О Бланш... прыжке... прыжке с карниза, на следующий день, после того, как это произошло. Я выгнал девушку, взял билет на самолет и прилетел сюда сразу же. В субботу. Раньше билетов не было. Но ее к этому времени уже похоронили. И... когда я поговорил с хозяйкой дома, где она жила, она рассказала мне все, что слышала и что вы сказали ей, и я... я подумал, что вы виноваты в том, что убили девушку, которую я любил.

– Ну и продолжай... в это верить, – проронил Карелла.

– Как?

– Так время быстрее пройдет.

– Как?

– Ты можешь получить до десяти лет за нападение первой степени.

Карелла помолчал и напомнил:

– "Какой был вред от маленькой невинной забавы". А! Так, кажется, Бэндлер?

Глава 13

Любовь буйствовала в тот день, когда Фред Хеслер снова появился на участке и снова бешено закрутил всю эту карусель. Сам он даже и не понял этого, не знал, что дело о самоубийстве Томми Барлоу и Ирэн замерло, зашло в тупик, и его уже собирались бросить в папку нераскрытых. Работа полицейских – сплошные скачки с препятствиями, особенно на таком участке, как восемьдесят седьмой. Совершается преступление, все начинают над ним быстро и эффективно работать, потому что все, что предстоит выяснить, обычно выясняется сразу или же никогда. Сто раз осматривается место происшествия, многократно задаются одни и те же вопросы в надежде получить новую информацию. Но дела очень быстро остывают, особенно на таком участке, как восемьдесят седьмой, где ежедневно появляются и требуют расследования новые преступления и где постоянно не хватает времени. В результате нераскрытые дела – это своеобразная лазейка, которая дает возможность полицейскому закрыть дело, не закрывая его. Стоит делу попасть в реестр нераскрытых, они могут выбросить его из головы и сосредоточиться на трех дюжинах других, которые накопились за это время. А старое, нераскрытое дело формально никем не закрыто, так как официального вердикта по нему нет – никто не арестован и не осужден. И в это время, хотя оно официально и не закрыто, никто им активно уже не занимается, оно просто напрасно валяется в шкафу мертвым грузом. Так было и с делом Томми Барлоу и Ирэн Тейер: потерявшее свою остроту, оно готово было попасть в число нераскрытых в тот день, когда у перегородки в дежурную комнату 87-го участка появился Фред Хеслер, в тот самый момент, когда там вовсю бушевали страсти.

Возлюбленным было соответственно пятьдесят восемь и пятьдесят пять лет и они стояли перед столом детектива Мейера, ожесточенно переругиваясь. На мужчине была спортивная куртка, надетая на нижнее белье, когда дежурный полицейский постучал в дверь. На женщине – домашний цветастый халат.

– Так кто же из вас выдвигает обвинения? – пытался выяснить Мейер.

– Я, – вместе сказали они.

– По очереди, пожалуйста.

– Я выдвигаю обвинения, – настаивала женщина.

– Нет, я, – не унимался мужчина.

Хеслер, стоявший у перегородки, пытался привлечь к себе чье-либо внимание, но все присутствующие в комнате были заняты: кто перебирал бумаги, кто печатал. А Мейер разбирался с влюбленными.

– Кто из вас вызвал полицию? – задал он вопрос.

– Я, – отозвалась женщина.

– Это правда, сэр?

– Конечно, – подтвердил он, – эта нахалка вызвала полицию.

– Ну что ж, мадам, почему вы вызвали полицию?

– Он ущипнул меня, – пояснила женщина.

– Нахалка, – отозвался мужчина.

– Вы вызвали полицию, потому что он вас ущипнул? Правильно я вас понял? – спросил Мейер терпеливо. – А вы женаты?

– Женаты, – пояснил мужчина. – Эта нахалка не может вытерпеть даже маленького щипка от родного мужа. Сразу же ей надо орать и звать полицию.

– Заткнись, вонючее животное! – не уступала женщина. – Ты схватил меня за ягодицу, я думала, ты ее оторвешь.

– Я же проявлял чувства.

– Ничего себе чувства!

– Это мне нужно было вызвать полицейских, – запротестовал мужчина, – но я не нахал, как ты.

– Ты ущипнул меня, – настаивала на своем женщина.

– Стирать на людях свое грязное белье! – пробормотал мужчина. – Позвать милицию! Удивляюсь, почему ты сразу же не вызвала ФБР?

– Давайте успокоимся, – увещевал Мейер. – Мадам, если ваш муж ущипнул вас...

– Она ударила меня сковородкой, – вдруг признался мужчина.

– Ага! – закричала женщина. – Да вы только послушайте! Послушайте!

– Так оно и было. Она ударила меня.

– И еще называет меня нахалкой! А вы его послушайте!

– Ты ударила меня, Хелен. И это правда!

– А ты ущипнул меня. Вот это правда!

– Я ущипнул тебя, потому что ты меня ударила!

– Нет, это я тебя ударила, потому что ты меня ущипнул.

– Послушайте! Не все сразу, – взмолился Мейер. – Что же все-таки произошло?

– Я мыла посуду, – пояснила женщина. – Он подошел сзади и ущипнул.

– Рассказывай, рассказывай, – мужчина сокрушенно покачал головой. – Ничего святого между мужем и женой. Валяй, выкладывай все полиции.