Не зови меня больше в Рим

– Я сказала мужу за ужином, что одна сеньора заходила в магазин, потому что искала свою кузину, и поделилась с ним вашей семейной историей; но адреса Морено я не называла, поскольку мой муж, он все равно с ним не знаком…

– Хорошо, – сказала я, и мы без всяких объяснений удалились.

Однако Фрутос был заинтригован и не удержался от вопроса:

– А что это за история про кузину?..

– Мои штучки – ничего особенного; просто я не хотела, чтобы она знала, откуда я. Вы могли бы установить наблюдение за этими двоими? Хотя вряд ли они что-то скрывают.

– Они местные, всю жизнь живут в Ронде, если бы что и знали, непременно признались бы. Не хотите глянуть на тело девушки?

– Не могу сказать, чтобы очень хотела.

– И правильно. Она ведь такая маленькая да худенькая и теперь похожа на птичку, которую только что подстрелили. Она была проституткой, да?

– Была когда-то давно, Фрутос, давно, а потом перестала быть проституткой.

Зато Гарсон успел осмотреть тело Джульетты, пока мы с Фрутосом ходили в мебельный магазин. Он поделился своими впечатлениями, когда мы возвращались в Барселону:

– Бедная девочка!.. Я чуть не заплакал, глядя на нее, а ведь и знаком с ней не был. Хрупкая, маленькая, а во лбу кошмарная дыра… Господи, и откуда только берутся такие изверги!

– Рокко Катанья. Теперь мы знаем его имя. Я уже попросила Коронаса, чтобы он велел проверить, не числится ли чего за этим типом в Испании.

– Если имя настоящее.

– Попробуй тут угадай! И следил он за мной так, что я ничего не заметила. Ловкач.

– Да, но не мог же он сопровождать вас от самой Барселоны – это практически невозможно… И откуда он узнал, что вы двинулись в Ронду?

– О том, что дело Сигуана вновь открыто, писали все газеты, не исключено, что он стал следить за нами, как только мы приступили к расследованию.

– Не знаю, что думаете вы, Петра, но мне эта история с каждым днем видится все более запутанной.

Я ничего не ответила. Меня увлекло созерцание пейзажа, который быстро-быстро пролетал за окошком: равнины, горы, луга… и вся эта красота стягивалась в один краткий миг. Думая о своем, я заснула, а когда вновь открыла глаза, увидела, как Гарсон расправляется с огромным бутербродом. Он улыбнулся мне:

– А вам я ничего не принес из бара, потому что вы спали сном праведницы. Хотите есть?

– Нет. Я вот о чем думаю, Фермин: ведь никого из участников преступления не осталось в живых, вы понимаете? Кроме убийцы, само собой.

– Похоже, сны вам снились не самые приятные. Не беспокойтесь, Петра, найдем мы его в конце концов. Найдем этого мерзавца, даже если для этого нам придется поехать в Италию и перевернуть весь Парфенон.

– В Италии нет никакого Парфенона.

– Ну тогда Ватикан.

– Вряд ли он прячется в Ватикане, хотя, надо признать, это было бы занятно.

Через несколько часов мы уже сидели в кабинете комиссара, который не позволил нам даже заехать домой. Едва поздоровавшись с нами, он набрал имя итальянца в общем архиве, которым пользуются на равных правах национальная полиция, полиции автономии и гражданская гвардия. Потом кивнул на пустой экран:

– В Испании он под этим именем не засветился. Итак, немедленно за работу. Надо выяснить, не прилетал ли такой человек из Италии к нам в интересующие нас дни. Начните с национальных авиакомпаний: Alitalia и Iberia. Если ничего не найдете, беритесь за частные компании. Действуйте обычным порядком, но со знаком “срочно”. Если что-то отыщется, немедленно сообщите мне. Сейчас это самая главная задача.

Мы поехали в аэропорт Эль Прат. К счастью, Гарсон, гораздо более привычный, чем я, к официальным порядкам, прекрасно знал, как нам следует действовать. Задача оказалась не слишком сложной. Некий Рокко Катанья прилетал рейсом Alitalia в Барселону, а позже рейсом Iberia – в Малагу. В тот же день, что и я. Потом, на следующий день после убийства Джульетты, он вернулся в Рим. Катанья не рискнул воспользоваться поддельными документами, из чего выходило, что девушке было известно его подлинное имя. Ошибка, совершенная убийцей, для нас всегда оборачивается счастливым шансом, из которого мы должны вытянуть все, что можно. Я возблагодарила небеса. А вот по мнению Гарсона, тот летал под своим собственным именем только потому, что ему и в голову не приходило, что Киньонес мог назвать его имя девушке.

– Рокко Катанья – киллер, я почти уверена в этом, Фермин. И он следил за мной, следил все время. Как только он прибыл в Барселону, это стало его единственной задачей – следить за мной. Но от кого-то он получил нужные сведения, узнал, что именно мы с вами ведем это дело.

– Ну, об этом знало слишком много людей. Коронас, к слову сказать, делал заявления для газет.

– Да, однако он ни разу не назвал наших имен.

– Какая разница! Достаточно было подежурить рядом с участком и посмотреть, кто и куда отправляется, чтобы связать концы с концами. Я считаю, надо немедленно поставить в известность комиссара. Если мы протянем еще хоть пару минут, он превратится в бенгальского тигра. Надеюсь, в Бенгалии есть тигры?

– Насколько мне известно, есть.

– Знаете, после ляпа с Парфеноном я стал во всем сомневаться.

– Не горюйте, в Италии столько всяких памятников, что наверняка где-нибудь стоит и какой-нибудь свой Парфенон.

Комиссар Коронас рвался в бой. Он выслушал наш отчет с невозмутимым лицом и впился взглядом в экран компьютера, перечисляя при этом, словно бы для себя самого, те шаги, которые следует предпринять:

– Да, надо связаться с судьей Хуаном Муро, пусть выяснит, кому из римских судей придется взять на себя это дело. Затем я переговорю с римской полицией – чтобы порылись в своих архивах: нет ли там чего на этого типа. Затем оформим нужные бумаги для ведения работы по вашему делу за границей.

– Какие еще бумаги? – спросил мой помощник, которого на сей раз подвело знание разного рода бюрократических тонкостей.

– Вас прикрепят к одному из римских полицейских участков, а там выделят в помощь двух сотрудников соответствующего вашему звания. Они будут постоянно работать вместе с вами, постоянно. Это значит, что без них вам нельзя будет ступить ни шагу, понятно? И чтобы не было никаких историй! Да, еще одна вещь, очень важная: оружие вы носить при себе не имеете права.

– А они?

– Они, разумеется, будут вооружены.

– Ну вот! – пробурчал Гарсон, вроде как слабо протестуя. Потом задал нелепый вопрос: – Это значит, что мы поедем в Рим?

Коронас глянул на него с раздражением:

– Получается, что поедете. А я все мечтал, чтобы это дело обошлось без лишних расходов! Теперь вы вдвоем ко всем чертям разнесете весь мой бюджет. Но учтите, полетите самой дешевой авиакомпанией, поселитесь в средненьком отеле и будете ежедневно – и самым подробным образом – отчитываться обо всех расходах. А теперь, пока я буду готовить для вас итальянскую почву, езжайте домой, отдохните и сообщите родственникам, что некоторое время будете отсутствовать – уедете по служебной надобности. Позднее я вам позвоню.

– А если итальянские полицейские не найдут ничего про Катанью в своих архивах, мы все равно поедем? – внезапно спросил мой товарищ.

– Все равно поедете! – рыкнул на него Коронас, начиная выходить из себя.

Гарсон покинул кабинет с видом нокаутированного боксера, он шагал молча, целиком погрузившись в себя. Мое состояние было не многим лучше. Хотя, надо заметить, причины для переживаний были у нас разные: я раздумывала о ходе дела, а Гарсон – о путешествии. Я поняла это сразу, как только он заговорил:

– Для меня такой поворот – полная неожиданность.

– Да, искать человека в незнакомом месте – и в самом деле нелегкая задача.

– А ведь Беатрис совсем недавно сказала мне, что в этом году, в мой отпуск, мы поедем в Италию. То, что я в мои годы там еще не был, кажется ей невероятным. Надеюсь, она не обидится, что я поеду сейчас без нее.

– А потом поедете вместе. Не думаю, что у нас будет много времени для туристических развлечений.