Обойма ненависти

Саша была девушкой хорошей, приветливой. Когда Мишка познакомил ее с Антоном, своим старым закадычным другом, она сразу стала относиться к нему тоже как к другу. Пару раз Антон встречал ее на улице, и Саша всегда останавливалась переброситься парой слов с другом своего парня.

Антон стал стесняться приходить к Мишке в гости, когда несколько раз застал там Сашу и понял, что появился он не вовремя. И на вечеринках бывало, что Мишка за весь вечер с Антоном не перебросился ни одним словом, словно школьного друга там и не было. Нельзя сказать, что Антон в компании Мишки никого не интересовал. Просто этот интерес к молодому непризнанному художнику, рисующему странные картинки, быстро и давно угас. Все эти парни и девушки или учились с Мишкой в его Академии, или были приятелями тех, кто с ним учился. Так или иначе, но все их интересы были связаны с карьерой, учебой, бизнесом, обсуждением каких-то политических и экономических интриг. Родители почти у всех были людьми состоятельными, и часто и подолгу обсуждались поездки на отдых в такие места, о которых Антон и не слышал до этого.

Не ходить к другу в его компанию Антон не мог, потому что одиночество было еще хуже. А там с ним здоровались, там его хлопали по плечу и спрашивали, что нового он написал. Он был там своим парнем, но глубоко и серьезно им никто не интересовался. А потом Мишка с Сашей объявили о своей свадьбе. И Антон был, конечно, приглашен. Только не свидетелем.

Торжество проходило в загородном охотничьем клубе. Вокруг шумел темный ухоженный парк, лилась музыка. Все пили, танцевали, хохотали над шутками профессионального ведущего. И только одному Антону было невесело. Он сидел недалеко от Мишки, но вскоре перебрался за самый дальний стол. И напивался.

Правда, вскоре выяснилось, что не он один тут напивается в полном одиночестве. К Антону подсела Оксана, девушка, которая всегда присутствовала в компании Мишки. Антон с ней почти никогда не общался и сейчас был удивлен.

– А что же ты, друг жениха, уединился тут в стороне от торжества? – деревянными от опьянения губами спросила девушка. – Понятно. Друга теряешь?

– Почему же теряю? – без особой уверенности в голосе спросил Антон, хотя именно в такой формулировке проблема и засела в его мозгу.

Оксана очень точно угадала его настроение. Антон смотрел в прищуренные глаза девушки и ощущал, что между ними есть какое-то родство. Из-за выпитого алкоголя он не смог разобраться в своих ощущениях, но оттого, что к нему кто-то подошел и его кто-то понимает, сделалось приятно на душе. Антон окинул взглядом Оксану и решил, что она ничего.

– Ты друг, ты не должен грустить, а должен радоваться, – не совсем радостным голосом сказала Оксана. – Я же вижу, как вы с Мишей друг друга дополняете. Он такой… целеустремленный, энергичный, а ты тихий, сам в себе. Ты, наверное, очень глубокая натура, а? Вы ведь с ним все равно останетесь друзьями? Ему ведь без тебя плохо будет. Жена женой, а друг и мужчина всегда должен быть рядом. У вас, у мужиков, все просто, не то что у нас. Нам бы поболтать, поплакаться подружке, наряды обсудить и кто на кого как посмотрел. А у вас все серьезнее; вы помолчали вдвоем в трудную минуту, вот вам уже и легче.

Антон слушал и соглашался. Очень правильные вещи говорила Оксана. Как она все понимает про мужчин! Он смотрел на узкое платье, как оно плотно облегает полненькие девичьи бедра. Как округло и соблазнительно выступают округлые колени, обтянутые колготками. И этот вырез в платье и ложбинка между грудями с капельками испарины по причине душного вечера. Очень ему нравились эти капельки на нежной атласной коже близкой груди девушки. Очень близкой.

С трудом оторвавшись от созерцания глубокого выреза, Антон посмотрел Оксане в лицо. Очень приятное, и губы полненькие, и еле заметный пушок на верхней губе. И глаза, такие большие, блестящие. И так смотрят на него. И ладонь легла на его локоть.

– Ты же будешь с Мишей дружить, – горячо шептали близкие девичьи губы, – ты же не оставишь его, правда, Антоша?

– Конечно, – уверенно ответил Антон, осмелев и взяв руку Оксаны в свои ладони. Уверенность в себе, в дружбе навеки всколыхнулась в нем вместе с алкоголем. – Мы же друзья. Мы будем дружить домами, нет… как это говорят – семьями. Потому что Мишка отличный парень и всего в жизни добьется.

– Правильно, мой хороший, так и надо, – улыбнулась Оксана и прижалась щекой к плечу Антона. – Ты обязательно с ним дружи, никогда не расставайся. Пойдем со мной, миленький.

Оксана уже стояла на ногах и тянула Антона за руку, поднимая со стула. В ее глазах была странная мольба, и Антон решил, что девушка нуждается в помощи. Хорошая девушка, так его понимает, так хорошо говорит о мужской дружбе. Если помочь, то надо, конечно же. Антон поднялся с ободряющей улыбкой и послушно пошел туда, куда его тянула Оксана. Они прошли по галерее зала, где гремела свадьба, прошли между двумя другими полуоткрытыми павильонами.

– Пойдем, миленький, пойдем, – продолжала шептать Оксана и все увлекала и увлекала куда-то Антона. Ему показалось, что девушка что-то потеряла и что-то ищет. И только когда они оказались в пустом темном павильоне, где столы были сдвинуты к одной стене, а стулья нагромождены в углу, он понял, что Оксана искала уединенное место.

– Иди ко мне, миленький, поцелуй меня, – влажными губами шептала Оксана, обнимая Антона за шею и притягивая его голову к себе.

Живот и груди девушки чувствовались через тонкую ткань платья. Антон жадно обхватил Оксану за спину, вдавил в себя и нашел губами ее губы.

– Да, целуй… – задохнулась девушка и стала как-то исступленно хватать влажным ртом губы Антона.

И он стал в таком же исступлении целовать девушку, погружаясь в ее рот, ловя губами и языком ее язык, задевая влажные зубы. Руки сами, не подчиняясь мозгу, стали тискать девичью спину, сползли ниже спины, впились в мягкие ягодицы и вдавили в свой налитый пульсирующей кровью пах. Дыхание перехватило. Правая рука перебралась вперед и нашла левую грудь, упругую, с набухшим соском, взволнованно вздымающуюся. Ладонь Антона скользила по вырезу платья, лаская кожу от шеи до такой соблазнительной ложбинки. Но Оксана перехватила его ладонь и спустила ее ниже, на грудь.

– Ласкай… тут…

Антон, теряя голову, тискал грудь, не соображая, что может делать больно. Его губы сползли на девичью шею, грудь, хватали набухшие под платьем и кружевным бюстгальтером соски, а рука сама поползла ниже, подчиняясь животному инстинкту. Скользнула по бедру, по низу живота, по мягкому треугольничку лобка. Потом дерзко и нахально потянула, стала собирать в комок подол платья, нашла бедро, обтянутое колготками, и то таинственное, запретное, теплое и чуть влажное, что искала.

– Да, да, да… сделай со мной это, миленький… сделай же сейчас… я так хочу с тобой… с тобой буду…

Жадные руки Антона задирали подол, сдирая колготки и трусики. Он приподнял девушку и посадил на край стола. Никак не мог поймать ремень на брюках, наконец он расстегнулся, и брюки сами скользнули по ногам на пол…

– Делай… делай это! – впиваясь ногтями в его спину, стонала Оксана.

Девушка так прижималась к Антону, что он на миг подумал, будто она боится того, что сейчас произойдет, но эта мысль только распаляла его, и он вошел в нее. И почувствовал, как девичье тело сжалось, напряглось в судороге, как Оксана коротко застонала ему в ухо, продолжая вдавливать его в себя.

И только утром он уже дома обнаружил у себя на трусах кровь и понял, что Оксана была девственницей.

– Никита, докладай! – весело велел Крячко, когда они с Гуровым ввалились в кабинет капитана Сузикова на Петровке. – У нас «цигель, цигель, ай люлю»!

– Если по порядку, – начал Никита, не дожидаясь, пока полковники усядутся рядом с ним, – то с белорусским гостем подтвердилось полностью. Следователь провел опознание. Все совпадает, и по времени тоже. С вашим юным кладоискателем Максаковым тоже вроде все в порядке. Лукьянов опознал драгоценности и был в некотором недоумении. Мне кажется, он не надеялся, что мы чего-то найдем. Все теребил меня за грудки и требовал назвать имя убийцы. Еле убедил, что имени мы пока не знаем.