Звезды расскажут, комиссар Палму!

— Складывайте на стол, в угол — куда угодно! — шепотом распорядился я.

— Нет-нет, это не из-за вчерашнего происшествия, — продолжал в трубку Палму. — Да, конечно, весьма неприятно. Разумеется, накажем. Без сомнения. — Разговаривая, он рассеянно проглядывал рапорт, оставленный мною на столе: — Похоже, что вашему швейцару будет предъявлено обвинение в нанесении тяжелого увечья.

Я услышал на том конце провода взвившийся женский голос. Словесный поток был громким, быстрым и бурным. Палму отстранил от уха трубку. Получив наконец слово, он покладисто сказал:

— Да-да, конечно, скандалят и безобразничают, все ломают… А-а, вы уже читали вечернюю газету… Ну-ну, не все же они убийцы. Да. Вот по этому поводу я и звоню: барышня Похъянвуори сегодня на работу не выйдет. Она нам нужна как свидетель по очень важному делу.

Вздохнув, он снова отстранил трубку и терпеливо стал пережидать. Люди Ламберга сновали туда-сюда, пристраивая на полу свои пакеты. Палму наконец не выдержал.

— Какого черта! — рявкнул он. — Вы что мусор со всего парка сюда притащили?!

— Согласно приказу! — обиделся Ламберг, но мне показалось, что в его глазах мелькнул насмешливый огонек.

— Нет-нет, уважаемая госпожа, я не на вас кричу, — заверил Палму телефонную трубку. — Это у нас тут срочные дела, вы понимаете. Ваш случай будет беспристрастно расследован. Разумеется. Возмещение убытков и все прочее. Барышня Похъянвуори сама сообщит вам, когда выйдет на работу. Да, кстати: Вилле ничего ей не передавал? Ах, не звонил. Понятно. Всего доброго! — Палму положил трубку и отер пот со лба. — Не понимаю, почему этой даме не обслуживать кафе самой, — раздраженно сказал он. — Судя по ее напору, энергии у нее хватит на все. И на роль вышибалы тоже. Я раньше все удивлялся этим стилягам — почему им нравится ходить в такие места, где хозяева непрерывно зудят и капают им на мозги. Но ведь им, бедолагам, просто негде больше приткнуться!

— Почему же? Ведь есть молодежные кафе, клубы, кружки… — начал я.

Палму отмахнулся. У него никогда недоставало терпения выслушать чужое мнение, а сам он разводил свои занудные рассуждения, сколько было душе угодно.

— Комиссар Ламберг! Вынесите к черту всю эту помойку! Мне не нужно… нам здесь не нужно ничего, кроме бумажника и тех вещей, которые могли принадлежать господину Нордбергу, — сказал Палму. Лицо Ламберга приняло такое зловещее выражение, что Палму пошел на попятный. — Ладно! — великодушно продолжил он. — Оставьте мусор из той урны, где был бумажник. Но остальной хлам вынесите.

— Куда? — спросил Ламберг, косясь в мою сторону. — В архив?

— Куда угодно, — сказал Палму. — Есть же у нас печь для сжигания мусора!

Я поспешил вмешаться.

— Комиссар Палму просто неудачно пошутил, — торопливо сказал я. — Разумеется, вы можете оставить все, что считаете важным, что, как вам кажется, может послужить косвенными уликами. Я доверяю вашей способности критически оценивать ситуацию, комиссар Ламберг! Сам я в данный момент очень занят и не имею такой возможности. Но я благодарю вас и вашу группу за отменную работу. Спасибо!

Ламберг вывалил охапку хлама посреди комнаты.

— Это все проверено, — доложил он. — Отпечатков пальцев нет.

Он вытащил план и со зловредным видом расправил его у меня перед носом. Место той урны было обведено двумя кружками — красным и синим. Для пущей наглядности рядом была нарисована большая стрелка. Места остальных урн были помечены красным карандашом. Я мог заметить, что красно-синяя урна находилась сравнительно недалеко от того дерева, в которое врезались хулиганы на угнанной машине. Мы, кажется, проезжали мимо этого места. Да, точно: мы проехали совсем рядом, поднимаясь к Памятнику жертвам кораблекрушений.

— Спасибо! — еще раз поблагодарил я.

— Бумажник и остальные вещи, которые могли принадлежать жертве, еще в лаборатории, — пояснил Ламберг и добавил, поглядев на часы: — Их вот-вот принесут. Вообще-то уже должны были принести. Вместе с заключением по поводу отпечатков пальцев и прочего.

— Посмотрим, посмотрим, — сдержанно отозвался я.

Ламберг снова организовал своих людей, и они очистили кабинет от мусора так же молниеносно, как только что захламили его. Затем и Ламберг исчез. Мгновенно. Я поглядел на кучу на полу. Конечно, в ней не было ничего стоящего. Разумеется. Ламберг был человеком аккуратным.

В задумчивости я посмотрел на Палму. Он курил трубку.

— Ой, я забыл спросить про пластырь! — испугался я.

— Наверное, ни у кого его не оказалось, — заметил Палму, — иначе комиссар упомянул бы.

Я перебирал бумаги.

— Дорожно-транспортная группа получила очень приличные отпечатки пальцев, — поделился я сведениями. — Целых три. Отпечатки владельца исключены. Он был в ярости, что его так рано подняли. Но потом еще больше разъярился, когда узнал, что у него ночью увели машину, прямо от входной двери. Он вернулся домой около одиннадцати и поленился поставить машину в гараж.

Комиссар Палму выдохнул целое облако дыма.

— Вилле Валконен, — задумчиво сказал он, — наверняка это как-то связано с ним.

На моем столе зазвонил телефон. О-о, каким погребальным звоном, какой смертельной опасностью повеяло от этого звонка! Самые дурные предчувствия охватили меня.

— Ответь ты! — трусливо взмолился я.

— Ты же руководишь, ты за все и отвечаешь, — Палму указующе ткнул трубкой в телефон, довольный своей шуткой. — Вот и отвечай!

И я снял трубку. Это был не Вилле. Это был министр внутренних дел. Я ничего не мог с собой поделать и встал навытяжку. Нельзя сказать, чтобы министр был в плохом настроении. Нет, он просто справлялся, как продвигается дело. И напомнил о необходимости быстрых и действенных мер. А я не мог процитировать ему в назидание афоризм Палму про кота и мышь.

— Пострадавший опознан,---по всей форме доложил я. — В его квартире произведен осмотр, обнаружены следы чужой обуви. Прочесан Обсерваторский парк. Обнаружены предметы, принадлежавшие жертве. Проведена облава в Пассаже. Полагаю, что идем по верному следу. Мы действуем энергично, господин министр!

— Кстати, об этой облаве, — ласково проворковал министр. Я ни в коем случае не хочу вмешиваться в ваши служебные дела, но я бы хотел надеяться, что вы умело примените свою способность критически оценивать ситуацию. Мне только что звонил правительственный советник Сейткоски по поводу того, что его сын задержан полицией. Семиклассник. И среди задержанных есть еще два-три ученика из его школы. Надеюсь, вы меня понимаете, судья!

— Так точно, — отчеканил я еще суше. — Но у нас есть три отпечатка с угнанной машины. Хочу подчеркнуть, что если у меня будут веские основания…

— Ну разумеется, разумеется, — поспешно сказал министр. — Не стоит обижаться. Я только хотел сказать, что будет хорошо, если вы сочтете возможным отпустить мальчика сегодня к обеду.

Нет, министр не хотел обидеть меня. По крайней мере пока. Но еще меньше он хотел обидеть правительственного советника.

Я положил трубку и вытер лоб.

— Пошло-поехало, начали языками трепать, — сказал я. — Все кому не лень. Наши тузы. Правительственный советник. Пожаловался министру… А ты! — накинулся я на Палму. — На что ты меня вечно подбиваешь!

И тут я, к счастью, вспомнил о телескопе. Я же действовал на законных основаниях!

Я немедленно позвонил комиссару, проводившему облаву. И он добродушным тоном поведал, что страсти улеглись, что газета переходит из рук в руки и при этом царит гробовое молчание.

— Вызывайте парней. По одному. Сам я сейчас не могу, — сказал я, но, подумав, поправился: — Нет, сначала девушек. Будем учтивыми. Смотрите им в глаза, задавайте вопросы. У вас наметанный глаз. Не сомневаюсь, что вы отличите тех, кто врет или скрывает что-нибудь.

— И девиц тоже? — ужаснулся комиссар. — Да у них сам черт ничего не разберет! А у парней всегда что-нибудь такое на совести…

— На вашу ответственность, — безжалостно надавил я. — Беглый допрос. Чем короче, тем лучше. Что они знают о телескопе? Не видели ли чего-нибудь подозрительного, шатаясь там, вокруг Пассажа? Не видели ли у кого-нибудь пластыря на лице? Потом имя, адрес, чем занимаются родители и все такое прочее. И пусть катятся. Значит, по одному, всех по очереди. Да, еще! — спохватился я. — Если по поводу кого-то возникнут серьезные подозрения, снимите отпечатки пальцев и сравните с теми, что нашли в разбитой машине. В нашей картотеке их, насколько я понял, нет. Пригласите себе в помощь дактилоскописта, если придется проводить сравнительный анализ. И еще: там среди задержанных есть один малый, по фамилии Сейткоски, и парочка школьников. Вообще-то было бы хорошо, если бы вы вызвали их первыми. То есть не из пристрастного отношения — ни в коем случае, просто их родители очень беспокоятся. Их можно понять.