Соучастие в убийстве

— А о чем вы говорили?

Она запнулась.

— Ну, обычный разговор.

— Кто здесь был?

— Несколько дельцов, не из нашего штата.

— Что за люди?

— Вполне солидные. Из тех, которых не понимают собственные жены.

— Взломщики, громилы и аферисты тоже дельцы, и жены тоже часто их не понимают.

Тетушка Милли рассердилась.

— Вы же знаете, Красавчик, я пускаю только порядочных.

— И никто даже не заикнулся об убийстве?

— Я уже сказала.

Браммел, казалось, что-то обдумывал.

— Ну ладно, Милли, не буду ходить вокруг да около: я думаю, что Эдди и его компаньоны знают об этом убийстве чуть побольше, чем вы говорите.

— Нет, нет, Красавчик! — вздрогнув, воскликнула тетушка Милли.

— Никогда не поверю, чтобы Эдди за обедом ничего не сказал вам про это убийство. Хороший муж всегда обсуждает со своей дорогой супругой все важные события.

— Эдди мне ничего не говорил, — сказала она взволнованно, и в голосе ее послышались визгливые нотки. — А почему, собственно, он должен был говорить? Почему, Красавчик? Почему он должен интересоваться убийством какой-то богатой дамочки? Наверно, ее убил любовник. У нее ведь был любовник? Муж с ней потому и развелся. Небось, она и любовнику рога наставляла!

Браммел даже внимания не обратил на ее слова, он упрямо гнул свою линию.

— В ту ночь, когда она была убита, в ее доме побывал похититель драгоценностей.

Тетушка Милли молчала.

— Эдди знает этого вора, не правда ли?

Она вскочила.

— Я уже сказала вам, он его не знает.

— Эдди занимается скупкой краденого, вам ведь это известно, Милли.

Милли наклонилась к Браммелу.

— Это неправда, — сказала она, скрипнув зубами.

Она будет защищать своего мужа, пока теплится дыхание в ее большом грузном теле. Она все ему отдала. Только благодаря ей он стал человеком…

Браммел знал про них все.

Когда она во время войны впервые встретилась с Эдди, тот возил в стареньком грузовичке пиво в лавочки, где из-под полы продавали спиртное, и в ночные клубы. Он работал на пивоваров, доставляя пиво с потайных складов в злачные места, где его всегда продавали по повышенной пене. Имя Эдди Конгера не значилось в платежных ведомостях и бухгалтерских книгах пивоваров, на складе он всегда имел дело с одним и тем же человеком. Работа у Эдди Конгера была секретная и не подлежала огласке. Справлялся он с ней неплохо. Так сказать, по совместительству он вымогал у владельцев нелегальных лавочек проценты с их прибылей. Это вовлекало его в бесконечные споры, которые он разрешал при помощи лома или железной цепи. Один или два раза в него стреляли, но он был проворен и бил без промаха, а потому неизменно выходил победителем. Милли познакомилась с ним, когда он привез ящик пива в веселый дом, который она содержала для американских солдат, расположившихся лагерем возле города. Эдди произвел на нее неизгладимое впечатление: силища в нем была невероятная. Ей он показался красавцем. Эдди был по крайней мере на десять лет моложе ее, и она быстро смекнула, что, развозя пиво, он далеко не уйдет, в лучшем случае станет аферистом покрупнее. В общем, перспектива не слишком заманчивая, а ей как раз был нужен управляющий, которому можно было бы довериться, и она сделала Эдди выгодное предложение. Он принял его. Так случилось, что с помощью целой шайки молодых людей — главным образом дезертиров из армии — он и Милли прибрали к рукам большинство публичных домов и нелегальных лавок спиртного. Эдди и Милли так преуспели, что после войны решили попробовать свои силы на поприще более солидного бизнеса: приобрели акции одного отеля, скаковой конюшни и букмекерской конторы. Тем не менее Милли все же оставила за собой большой публичный дом, верный источник доходов, а Эдди тем временем продолжал подыскивать новые объекты, куда можно вложить деньги. Он завел новые знакомства и нашел других дельцов, жаждавших приумножить свои капиталы. Постоянным местом их встреч стал клуб любителей гольфа. Эдди там блистал — он отлично играл во все игры.

— Эдди недавно вошел в долю «Дьюк моторс», не так ли? — спросил Браммел.

— Ну и что же?

— Это скупщики краденых автомобилей, — улыбнулся Браммел. — Вы же знаете.

— Эдди такими делами не интересуется, — сказала она.

— Не смешите меня, Милли. Чарли Руни там один из заправил, а Эдди новичок. Они с Чарли большие приятели.

— Эдди с ним не знаком, — чересчур поспешно возразила Милли.

Браммел удивленно взглянул на нее.

— Вы сегодня не в своем уме, Милли. Да они знакомы еще с войны. Эдди возил пиво и наркотики в лавчонки Чарли.

Она молчала и лихорадочно думала. Эдди затягивают в сеть! Милли снова подсела к туалетному столику и опустила глаза. Браммел был ей отвратителен. Как она ненавидела эти его джентльменские манеры, издевательский тон, шантаж! Неужели они с Эдди так и не вырвутся из его лап? Сколько он их мучает! С того самого дня, когда он в первый раз принудил Эдди дать сведения о двух его приятелях — крупных налетчиках. С тех пор и она была вынуждена давать сведения, чтобы защитить Эдди; рассказывать, о чем говорят их дружки из преступного мира, сообщать о планах, которые обсуждались в ее доме аферистами, доверявшими ей. Теперь уж ни ей, ни Эдди не выпутаться; Браммел грозил им тюрьмой и кое-чем похуже. Он, словно невзначай, то и дело упоминал имена преступников, которые отбыли срок наказания и теперь разыскивают предателей, упрятавших их за решетку. Стоило Браммелу шепнуть кое-кому про Эдди или Милли — и им конец. Начав доносить на других, чтобы спасти себя, они вступили на путь, откуда нет возврата. Как она теперь жалела, что связалась с Браммелом! Уж лучше было терпеть любые неприятности, да только остаться самой себе хозяйкой. Но мучила ее не жалость к своим жертвам, которым по ее милости предстояло провести в тюрьме долгие годы, а только страх — и больше за Эдди, чем за себя. Только страх заставлял ее сожалеть о своей оплошности. Их с Эдди могли убить каждую минуту. И горше всего было то, что у нее остался только один путь избежать этой страшной участи: все снова и снова стараться умилостивить Браммела.

— Послушайте, Красавчик, — горячо сказала Милли, — Эдди ничего не знает ни про убийство, ни про этого вора. Он не впутывается в темные дела. Он понятия не имеет, что творится в «Дьюк моторс». Эдди все больше в стороне держится. Сейчас совсем помешался на гольфе. — Она говорила это тоном простодушной молодой женушки, обожающей своего супруга. — Конечно, он может постараться и что-нибудь разузнать для вас…

— Разумеется, ему будет очень трудно выведать что-нибудь стоящее, — насмешливо сказал Браммел. — И все-таки ему придется постараться, Милли. Иначе я сам наведаюсь к нему и испорчу ему весь гольф. — Браммел помолчал. Ему нужны были от Эдди не только сведения. — Вот что, Милли, я хочу, чтобы Эдди кое-что сделал для меня. Дело важное и срочное, — сказал Браммел, уверенный в том, что Эдди действительно постарается, если Милли внушит ему, что это очень серьезно. Страстная любовь Милли к своему дружку делала ее лучшим союзником Браммела. И он твердо продолжал: — Я хочу, чтобы завтра утром Эдди первым делом повидал Руни. Он должен сказать Чарли, будто слышал от своего человека из отдела по борьбе с проституцией, что двое парней, из тех, что засыпались в клубе, все про него выложили: и про наркотики, и про краденые машины и про другие его делишки. И будто этот человек намекнул, что Филдс хочет отправить его на долгий отдых. Пусть скажет, что Филдс собирается взять его завтра днем или вечером. И вот еще что скажите, Милли: если Эдди задумает выкинуть какой-нибудь фокус, он отправится вместе с Чарли. И вряд ли оттуда вернется. В тех местах немало людей захочет свести счеты с молодчиком, который их туда запрятал. Вы меня поняли, Милли?

— А если Руни догадается, что Эдди подослан? — с отчаянием спросила она.

— Не догадается.

— Если он что-нибудь заподозрит, Эдди конец, — сказала она.

— Не заподозрит, — нетерпеливо сказал Браммел. — Он его расцелует за предупреждение.