В темноте

— Это что еще? — Григоренко положил ручку на стол и откинулся в кресле. Это был знак начинающейся истерики. По–другому назвать постоянные приступы эмоционального возбуждения, возникающие у начальника по любому поводу, было трудно. Он мгновенно вспыхивал, доводил себя почти до инфаркта и так же быстро угасал.

— Вы меня в гроб вогнать хотите? — Григоренко закатил глаза, видимо, проникаясь сочувствием к самому себе.

Все привычно молчали в ожидании. Григоренко вернулся к папке с информацией о происшествиях за сутки. Максаков смотрел в темное, словно покрытое крашенной слюдой окно.

— В двадцать три пятьдесят в сто двадцать седьмой отдел милиции обратилась гражданка Сивая А. О., семьдесят восьмого года рождения, студентка педагогического университета, с заявлением о том, что в двадцать три двадцать у дома один по Мучному переулку случайный знакомый по имени Егор, применив физическую силу, под угрозой ножа открыто похитил у нее куртку кожаную стоимостью семь тысяч шестьсот рублей, радиотелефон «нокиа», сумку кожаную… и так далее. Возбуждена сто шестьдесят вторая. Что скажете, а?

Шигарев пожал плечами.

— Девчонка обратилась сразу, как добежала до отдела. Я сообщил всем нарядам, но…

— Ты издеваешься?! — Лицо шефа пошло лиловыми пятнами.

«Опохмелиться не успел», — подумал Максаков. Он прекрасно понимал о чем идет речь и только удивлялся, почему тормозит Шигарев.

— Откуда она шла? — Григоренко снова откинулся в кресле.

— Из клуба «Пирамида», — Шигарев оставался невозмутимым, — познакомилась с этим парнем, он пошел ее провожать, затем ударил, достал нож и ограбил.

— И что? Побои есть? Она нож разглядела? — Шеф поджал губы.

— Губа у нее разбита. Нож, говорит, с зазубренным…

— Она тебе еще не то расскажет! — Григоренко наконец перешел на крик. — Студентка! Обыкновенная б…! Куртку поменяли на наркотики! Сумку забыла в подъезде, где трахалась! Губу о «молнию» на ширинке поранила, когда… А вы мне сто шестьдесят вторую! Коллегия по разбоям на носу! Ты к первому на ковер, что ли, поедешь?! Это мне к нему задницей вперед входить! — Шеф кивнул на висящую на стене фотографию бульдожье–дебильного начальника главка. Интеллект бывшего замполита внутренних войск полностью соответствовал внешнему облику. — Министр обеспокоен положением с уличной преступностью в Санкт–Петербурге!

«А также положением с раскрытием умышленных убийств, угонов автотранспорта и нарушений правил техники безопасности при проведении горнодобывающих работ», — про себя закончил Максаков. Министерство всегда искало повод ущемить питерскую милицию. Ненависть двух столиц друг к другу проявлялась и здесь.

— А ты куда смотрел? — уже неожиданно спокойно повернулся Григоренко к Сковородко.

— У меня же обеспечение, Петр Васильевич! — вскинул тот брови, удивляясь, что его вообще о чем–то спросили. — Концерт же был в «Октябрьском». Первый приезжал, а с ним замгубернатора.

— Ну и как? — благовейным полушепотом поинтересовался шеф.

— Без замечаний.

— Молодец! — Лицо его просияло, даже мешки под глазами разгладились. — Готовь приказ на премию.

Максаков усмехнулся. Григоренко это заметил.

— Ты не усмехайся, — голос его снова пошел по нарастающей вверх. Ты ситуацию с этой, с позволения сказать, «студенткой», на контроль возьми. Пусть все проверят досконально. Если что, я сам к прокурору поеду и…

«…за стаканом все решу», — мысленно закончил Максаков. Новый прокурор района полностью шел у Григоренко на поводу, в отличие от прежнего, запомнившегося в первую очередь независимостью и умением брать на себя ответственность. Он был молод, энергичен, не терпел безделья и давления на себя и своих сотрудников, за что и был во внеочередном порядке съеден городской прокуратурой.

— А это еще что за кража барсетки из автомашины при замене колеса?! — снова взревел шеф. — Вы что, обзор ГУВД по борьбе с кражами не читали?! Не знаете, какое у нас положение?!

Небо за окном никак не хотело светлеть. Максакову безумно хотелось курить.

Глава 4

В приемной он сунул в рот сигарету и придержал за рукав Андронова.

— Скажи Паше, что я дежурю, пусть сходняк без меня проводит, только машину пока никому не дает — мне в прокуратуру надо.

Вокруг толпились начальники отделов и служб РУВД, прибывшие на ежедневное утреннее совещание. Секретарша Катя раздавала им почту.

— Привет! — Жилистый, сухощавый начальник ОУР Игорь Парадов протянул Максакову свою крепкую ладонь. — Как шеф? Вменяем?

— В кураже. Сейчас будет тебя за ночные грабежи и кражи плющить.

Парадов жестко усмехнулся,

— Не привыкать. Опять в ужасе на портрет Солдафона оглядывался?

— Не без того.

Из кабинета Григоренко выглянул мешкообразный начальник штаба Кротов.

— Ну шо ждете? Заходьте ужо.

В начале службы Максаков всегда поражался, как это подобные люди с интеллектом коров приезжают из жмеринок и шепетовок, устраиваются в милицию, дослуживаются до начальников, получают полковничьи звания, ордена, квартиры и уходят на пенсию, обеспечив себя и всех своих родственников до седьмого колена. Потом он понял, что только такие и дослуживаются. А такие, как он сам, или Парадов, или Андронов, — дергаются, нервничают, переживают, мучаются хроническим недосыпанием, зарабатывают инфаркт и язву, разводятся, ссорятся с близкими, нарываются на пулю, спиваются, швыряют ксиву и, лишенные этой работы, быстро умирают, так и не достигнув заоблачных высот, не получив заработанных наград и званий. Причем все это обычно на длинном пути от старлея до подполка перед пенсией.

На совещании все места были строго распределены. Люди в форме — служба МОБ [1], элита РУВД — располагались справа за овальным столом. Криминальная милиция, по какому–то вечному недоразумению форму не носящая и по мнению большинства руководителей вообще зря проедающая свой хлеб, — в углу слева. Перед столом Григоренко за приставным столиком сидели все его четыре заместителя: Кротов, вероятно уже похмеливший шефа и похмелившийся сам, начальник следствия Осленко, полностью оправдывающий свою фамилию (как–то на банкете, посвященном присвоению ему звания заслуженного юриста Российской Федерации, Парадов назвал его заслуженным ослом России), начальник КМ [2]Грач — хороший мужик, единственной проблемой которого было то, что при остальных руководителях он работал еще в качестве опера и теперь никак не мог перешагнуть определенную грань в отношениях, ну и конечно, начальник службы МОБ Арбузов — серый кардинал, держащий Григоренко на коротком поводке.

Сковородко кратко доложил оперативную обстановку за текущие сутки. Григоренко расслабленно кивал в такт его словам.

— Уже принял. — Парадов наклонился к уху Максакова. — Я на днях пришел на подпись, а он ручкой в лист бумаги попасть не может.

— Парадов! Хватит разговаривать! — Григоренко постучал по столу. — Ты что, грабежи все раскрыл? Георгий Викторович, — обратился он к Грачу, — опять грабежи и разбои на улицах! Вы будете делать что–нибудь?!

— Петр Васильевич, — Грач развел руки, — мы провели анализ. Выявлены наиболее опасные участки работы. Я предложил новую расстановку постов района с увеличением количества пеших патрулей. Уличная преступность есть прерогатива службы МОБ и…

Арбузов бросил быстрый взгляд на Григоренко, но того и не надо было подогревать.

— Пока еще я начальник РУВД! — фальцетом выкрикнул он свою любимую фразу. — Я сам решу, где чья пре… пре… линия работы! Вы бы сравнили показатели службы милиции общественной безопасности и криминальной милиции! Если ваши оперативники не могут раскрывать преступления, то пусть улицы патрулируют! Федор Аркадьевич! Подготовьте проект приказа!

Арбузов удовлетворенно кивнул. «Проект приказа» это была его давняя кличка. Максаков и Парадов синхронно усмехнулись. Оба прекрасно знали, как делаются статистические показатели службы МОБ. Фокус был в том, что если патрульно–постовая служба задерживала личность, целеустремленно тащившую по ночному городу телевизор и утверждавшую, что купила его десять минут назад возле метро «Чернышевская» у неизвестного, то ее просто доставляли в ближайший отдел милиции для разбирательства. Уголовный розыск бился иногда в течение суток, чтобы напомнить личности о том, что телевизор она украла в квартире своих случайных знакомых после совместного возлияния, а когда эти самые знакомые, протрезвленными вразумленные, писали заявление о краже, то выяснялось, что дело раскрыто ППС, так как именно они провели задержание. Что уж говорить о том, что происходило, когда задержанный постовыми с перочинным ножом малолетний урод после непрерывных десятичасовых разговоров вспоминал о девятнадцати уличных гоп–стопах. Кроме того, служба МОБ — кормилец и поилец. Кому платят все уличные торговые точки и хозяева сувенирных рядов у Спаса на Крови? Хватит на любой банкет, подарки руководству главка и себе останется. А ведь МОБ — это еще и отдел вневедомственной охраны, официально доящий коммерсантов. Попробуйте открыть магазин без кнопки тревожной сигнализации, пусть даже тревожная группа никогда не успевает вовремя. А контакты с администрацией района! Им же главное, чтобы люди в форме всегда были готовы действовать по их указанию.