Инспектор Вест в ужасе

Она бессильно прижалась к нему.

— Все олл-райт, моя маленькая, — заговорил он ласково, — все олл-райт. Сейчас я принесу бренди, чтобы отмочить тебе пластырь. Все будет хорошо, моя маленькая.

От понес ее на руках в переднюю комнату и уложил на кушетку. Она дрожала как в лихорадке. Грин поспешил в холл, сорвал с вешалки ее меховую шубу и укутал ее. Потом включил электрокамин.

— Ты сейчас согреешься, — приговаривал он. — Не волнуйся, все будет хорошо.

Он вышел, завернул было в маленькую столовую, но передумал и снова заглянул на кухню. Человек, ударившийся головой о стенку, понемногу приходил в себя. Глаза у него приоткрылись. Второй был еще без сознания. Грин увидел на столике ролик изоляционной ленты, с помощью которой бандиты заклеили рот Бетти. Теперь он оторвал от него кусок и залепил им губы бесчувственного человека. Затем повернулся к другому, который пытался подняться.

Когда Грин шагнул к нему, он отшатнулся назад:

— О'кей, Грин, о'кей. Я знаю, когда дело проиграно…

Он вытянул вперед дрожащие руки, пытаясь защитить ими свое лицо. Грин молча отбросил их в сторону и залепил большим куском пластыря его рот.

— Поднимайся, — приказал он хриплым голосом. Когда человек не сразу послушался, он схватил его за руку, вывернул ее назад, и таким образом приподнял своего противника с пола.

— Если ты не станешь делать того, что я велю, я сверну тебе шею!

Толкая человека перед собой, он вывел его из кухни и загнал в чулан под лестницей в темную пыльную яму, забитую всякой всячиной. Человек, споткнувшись о какой-то хлам, упал. Грин, не обращая на него никакого внимания, запер дверь на ключ и вернулся на кухню, схватил за плечи все еще не очухавшегося длинного, волоком перетащил его во второй чулан и втолкнул внутрь.

Когда он покончил с этим делом, дышал он, как паровоз, но движения его стали более медленными и упорядоченными, ибо самое срочное было сделано. Он пошел в столовую, достал бутылку бренди, смочил в нем носовой платок и поспешил в переднюю комнату.

Опустившись на колени возле жены, он принялся осторожно отмачивать пластырь, действуя, как опытная медсестра. Запах спиртного ударил ему в нос, действуя как стимулятор, и Грин действительно почувствовал себя гораздо лучше. Глаза у Бетти тоже прояснились.

Наконец пластырь был снят, и Грин бросил его в камин.

— Теперь все олл-райт, — сказал он, но в голосе его звучало беспокойство. — Ведь ВСЕ олл-райт, правда?

Над верхней губой Бетти виднелась маленькая капля крови, единственный, как будто бы, след нанесенного ранения, если не считать легкого покраснения и припухлости кожи вокруг губ.

Она кивнула, глядя на него каким-то новым взглядом, губы у нее зашевелились.

— Ничего не говори, — предупредил он ее, — я сейчас принесу тебе кофейку и…

— ЧТО С ЭТИМИ ЛЮДЬМИ?

Она снова задрожала.

— Я запер их по кладовым под лестницей, — успокоительно сказал он. — Они в порядке, тебе о них не стоит думать… Полежи тут тихонечко, я пойду приготовлю крепкого кофе.

— Хорошо, — пробормотала она, — только не уходи надолго.

Грин посмотрел на нее с порога. Она все еще смотрела на него тем же незнакомым ему взглядом, который его немного беспокоил. Но он не стал терять время на раздумья.

Подойдя к входной двери, он первым делом запер ее на засов, потом отправился в кухню и поставил кофейник. Ни из одного чулана не доносилось ни звука. Он помыл лицо и руки холодной водой в кухонной раковине, потом достал из холодильника сливки и растворимый кофе, поставил все это на поднос вместе с двумя чашками и сахаром и отнес в переднюю комнату.

Бетти изменила позу: успела подняться и надеть свою шубу в рукава, после чего уселась в самый дальний угол дивана лицом к двери. На ее лице все еще сохранилось выражение смутного беспокойства, но сейчас оно было нивелировано слабой улыбкой.

— Все в порядке?

— Я? Мне хорошо…

— Не бойся, я же смотрю за тобой, — с необычайной нежностью сказал он. — Они теперь не посмеют до тебя и пальцем прикоснуться, так что тебе нечего опасаться. Если бы я мог предположить…

Он замолчал, размешивая сахар в чашке для Бетти, потом протянул ей.

— Постарайся выпить кофе, пока он горячий, ну же! Постой, вот что еще нужно сделать…

Он открыл бутылку с бренди и подлил немного в кофе.

— Теперь это настоящий нектар. Пей, моя маленькая.

— Орас, — произнесла Бетти голосом потрясенного ребенка, — ты был великолепен!

Он едва поверил своим ушам.

— Я? Но ведь ты…

— Ты был абсолютно великолепен. — Она засмеялась. — Как это ты справился сразу с ДВУМЯ?

Она протянула руку и поставила чашку. Он опустил на стол и свою, расплескав при этом немного кофе.

Совершенно неожиданно она обвила его шею обеими руками, прижалась к нему и разрыдалась громко и жалобно.

В этот момент для него все утратило значение. Все, кроме сказанных ею слов.

— Еще кофе? — спросил он.

— Пока хватит, Орас.

— Чувствуешь себя хорошо?

— Да, неплохо.

— Хочешь со мной поговорить?

Бетти облизнула губы.

— Все случилось так быстро, — пожаловалась она. — Я отдыхала, лежала у себя наверху.

Грин ясно себе представил, как она смотрела телевизор и лакомилась шоколадными конфетами, как он сам часто учил ее.

— У дверей послышался какой-то шум. Сначала я очень испугалась, а потом решила, что ты задумал надо мной подшутить.

Грин молчал.

— Потом они ворвались… — выкрикнула она тонким голосом.

— Если они посмели…

— Они действовали довольно грубо, но меня они не трогали… Ты понимаешь, что я имею в виду? Они велели мне встать с постели и заставили спуститься вниз. Так как в комнате было тепло, то я была легко одета. Ты мне всегда говорил, чтобы я как следует отдыхала перед обедом, вот я и легла в постель, а по телевизору показывали фильм про ковбоев…

Она замолчала, как бы чувствуя какую-то за собой вину, потом продолжила:

— Они заставили меня спуститься вниз в таком виде, как я есть, и сказали, что им надо потолковать с тобой. Они… ты видел, что они со мной сделали, Орас… Это было ужасно.

— Я все прекрасно видел. Ведь ты… ты не стала бы меня обманывать, правда? Они на самом деле тебя не тронули?

— Клянусь, Орас!

— Тогда все в порядке, дорогая.

Он встал со стула, придвинутого им к самой кушетке, и достал сигареты.

— Позднее мы решим, что же нам делать. А сейчас я пойду и выясню, что им нужно от меня.

— Орас, разве ты не знаешь?

— Я не уверен, — ответил он, — но кое о чем я догадываюсь. Бетти, мне думается, тебе лучше знать, что я не зарабатываю всех денег продажей щеток…

— Не глупи, — прервала она его, — или же ты считаешь меня дурочкой?

— ЧТО?

— Я великолепно знаю, что ты чем-то еще занимаешься на стороне.

— И тебя это не трогало?

— Почему это должно меня трогать? Ведь не я же этим занимаюсь! — просто ответила она. Губы у нее все еще оставались припухлыми, но капелька крови уже запеклась. Выглядела она необычайно юной и привлекательной, завернутая по самый подбородок в пушистый мех, наружу выглядывали одни коленки.

— Скажи, Орас, что это за побочная работа?

Он кратко объяснил ей, и она понимающе кивала головой, выражая скорее одобрение, чем порицание. Потом он ей рассказал, что произошло в этот день, как за ним увязался какой-то псих до Сохо и как те люди, на которых он работает, управились с детективом из Ричмонда.

— А теперь посмотрим, что же нам надо сделать, — сказал он, затягиваясь сигаретой. — Иди-ка, дорогая, к себе наверх и оденься, пока я потолкую с одним из них. Сейчас у них языки развяжутся, можно не сомневаться. Потом, когда я буду в точности знать, чего ради они сюда пожаловали, мы решим, что нам предпринять… Мне кажется, ласточка, что тебе хорошо бы отсюда на несколько дней уехать.

— Я поеду только в том случае, если ты поедешь со мной, — заявила она. — И не воображай, будто я соглашусь оставить тебя одного, когда творится вот такое. Мое место возле тебя, Орас.