Полуденный вор

Старый верный способ: назвавши два-три факта, создать впечатление, будто знаешь все.

— А поскрести под твоих уголовничков — там, пожалуй, и на высшую меру… — Это он добавляет уже для довершения эффекта, не подозревая, сколь опасной окажется для них с Раисой брошенная наобум фраза…

А Раиса сидит как на иголках с пестрым журналом в руках. Не до картинок ей. Она твердо обещала не вмешиваться… но что происходит? Удастся ли Глебу прижать «бегемота»? Сюда долетают лишь отдельные слова, и ничего непонятно. Не вытерпев, она тихонько снимает туфли, на цыпочках подбирается к двери, приникает к ней ухом. И слышит голос Пузановского:

— Пятьсот.

Царапов смеется.

— Ладно, тыщу. Но последнее слово. Все!

— Да я уже девять взял, хозяин! — веселится Царапов, похлопывая себя по карманам. — «Стихи о спорте», издание второе.

Пузановский вскакивает, бросается к шкафу, хватает книгу в жестком переплете, открывает: листы ее склеены в плотную массу, и в ней вырезано «помещение», так что книга представляет собой коробку-тайник. Пустой тайник.

— Ворюга! — задушенно вскрикивает Пузановский и вне себя замахивается на вора «Стихами о спорте». Ребром ладони тот бьет его по запястью, книга отлетает, а Пузановский, постанывая, трет ушибленную руку и повторяет в бессильном бешенстве:

— Ворюга… ворюга…

— От ворюги слышу, — цедит Царапов. — Остальные ты мне выложишь сам из-под ковра… — Он вдруг видит лицо Раисы, шагнувшей в комнату. И такое на этом лице выражение, что его будто ледяной водой окатывает. Она слышала? Она поняла?

— Зачем ты сюда… — бормочет вор растерянно. — Мы ведь договорились…

— Глеб! Ты рылся в его вещах? — а глаза просят: опровергни!

Пузановский улавливает какую-то несработанность, разногласия парочки и тотчас же пользуется этим: он толкает Раису на вора, выскакивает за дверь, захлопывает и запирает ее снаружи торчащим в замке ключом.

Вор подхватывает Раису, та отшатывается и спрашивает свое:

— Ты рылся в его поганых вещах?

Она почти не замечает проделанного Пузановским фокуса, ей сейчас всего важнее ответ Глеба. И ему в этот момент всего важнее оправдаться. Он лишь мельком оборачивается на щелчок замка. Исчезновение Пузановского даже на руку: легче врать.

— Я же тут долго сидел… перебирал от скуки книги и вот, — он поднимает «Стихи о спорте», показывает Раисе тайник. — Тут он прятал деньги.

— И ты взял?

— Тебя шокирует, что без спросу? — Царапов постепенно овладевает собой. — А разве твой «жигуль» не угнали без спросу?

— Чем же ты тогда лучше них!

Пока они выясняют отношения, Пузановский, навалившись всей тушей, медленно, но упорно двигает массивный шкаф. Шкаф без ножек и по толстой ворсистой обшивке ползет почти без шума…

Между Цараповым и Раисой соотношение сил уже отчасти изменилось, женщина несколько сбита с толку.

— Но ты же говорил, «мужской разговор»!..

— И как это тебе рисовалось?

— Что ты припугнешь его нашими сведениями… Может быть… набьешь морду…

— Две уголовные статьи. Шантаж и нанесение телесных повреждений. Это тебя устраивало!

С концом его фразы совпадает тяжелый бухающий звук — шкаф доехал и уперся торцом в дверь.

— Чем-то задвинул, сволочь! — определяет вор и мигом собирается в кулак. Запертый замок был в его глазах пустяком, паническим жестом Пузановского. Дверь, припертая шкафом, свидетельствует, что тот что-то задумал. «Будет вызывать своих субчиков! — понимает вор и взглядывает на часы. — Ближе всех живет длинный блатняга. Сколько оттуда езды? Минут двадцать пять, не больше. Значит, через двадцать нас тут быть не должно. Но пустой я не уйду!»

Пузановский унес телефонный аппарат на длинном шнуре в кухню, чтобы не слышно было, и там, конечно же, названивает:

— Лешу, пожалуйста… А куда — не сказал?

В досаде разъединяет и набирает снова:

— Можно Юру?.. А где он?.. Если вернется, пусть сразу позвонит Пузановскому! Алло, Молоткова позовите!.. Плевать, что занят, у него дома ЧП! Борис?.. Бросай все к чертям — и ко мне в пожарном порядке, понял?.. А где Лешка с Тыквой, не знаешь?.. Точно?!.. Ну, жми! Скорей!

Следующего номера Пузановский на память не помнит и лихорадочно роется в блокноте.

— Извините, у вас, говорят, Леша с Юрой… Если можно… Леша?.. Наконец-то! Леша, ты мне с Тыквой — позарез… И срочно!.. Постарайся, хорошо?

Отдуваясь, Пузановский кладет трубку.

— Хоть поесть нормально, — говорит он, утирая лоб.

А вор, свернув ковер перед диваном, отковыривает стамеской паркетины, маскирующие главный тайник Пузановского. Под паркетом открывается небольшая металлическая плита. Вор пытается нащупать секретный запор.

— Во что я ввязалась! — бормочет Раиса. — Во что я ввязалась?!..

Металлическая крышка откинута, тайник являет взору свое набитое деньгами нутро. Вор раскрывает на полу кейс. На верхней крышке его прикреплены изнутри петли для подзорной трубы, крепкого ножа, каких-то длинных не то пассатижей, не то щипчиков и небольшого изогнутого ломика, традиционно называемого «фомка». В пустую петлю он вставляет стамеску и принимается за деньги. Пачки крупных купюр быстро и плотно ложатся в кейс.

Царапов с торжествующей и какой-то пьяноватой улыбкой вскидывает глаза и видит на лице Раисы глубокое отвращение.

— Дорвался и не можешь остановиться?

— А по-твоему, оставить этим бандитам? — хитрит он. — Лишнее сдадим в милицию, там разберутся.

Пузановский снимает с плиты большую сковородку с яичницей, режет хлеб, достает пучок зеленого лука. Наливает себе стопку водки. Из комнаты доносятся приглушенные удары.

— Бейся, длинноногий, бейся, — злорадно усмехается Пузановский и чокается с бутылкой.

Яростно, смаху бьется Царапов плечом в дверь. Дверь понемногу поддается — в щель уже всунуты паркетины, и Раиса держит наготове следующие. Удар… удар… — и втискивается пятая дощечка. Оба не разговаривают и не смотрят друг на друга, но опять заодно. Куда Раисе деваться, надо выбираться из западни.

Пузановский с недожеванной былинкой лука в руке входит в комнату. На лице издевка, пока он не замечает угрожающей щели. С утробным рыком Пузановский упирается в шкаф и перебирает ногами, пытаясь вернуть его на прежнее место. Это не удается, дощечки вставлены не зря (а ему за торцом не видны).

Сантиметр за сантиметром шкаф наступает на Пузановского, а тот смотрит на часы, оглядывается, хватается еще за какую-то мебель, не зная, что предпринять. Но он все-таки додумывается. Спешит в прихожую и возвращается с железным костылем и молотком. Он забьет костыль в пол перед шкафом и тем застопорит его движение.

При такой комплекции приходится опираться о стул, чтобы присесть или стать на колено. Кряхтя и постанывая, он проделывает это, прилаживает костыль и уже заносит молоток — но раздается спасительный звонок в дверь.

Звонок останавливает и Царапова. Он слышит радостные возгласы Пузановского и отвечающие ему мужские голоса. Это подоспели Печкин с Тыквой. Еще бы пяток минут — и вырвались! А что теперь?

— Ты очень удачно прервала наш тет-а-тет с хозяином, — зло говорит он Раисе. — Теперь их трое. — Он отходит от двери, убирает ненужный ломик в кейс и по привычке тщательно запирает замки.

Татьяна, подруга Раисы, смотрит на часы и томится ожиданием. Трещит телефон, она радостно хватает трубку, но…

— Нет, вы не туда попали.

По городу, обгоняя всех, кого можно, едет злой автомеханик. Чуть не на середину проезжей части вылезает «голосующий» парень и показывает пальцем по шее — дескать, позарез. Обогнуть его трудно. Молотков притормаживает и кричит:

— Следующий раз подвезу — на тот свет!

— Поподробней, — тихо говорит Печкин Пузановскому. — Что насчет высшей меры?

— Да так, сболтнул.