Семейное дело

О Виталии Ильиче временно забыли: ему всего лишь дозволялось присутствие на этом празднике жизни, который все юное и нарождающееся отмечало словно бы в пику старому и заскорузлому. Он почувствовал легкий укол неудовольствия: обсуждают, а его мнения не спрашивают? Хотя… он ведь уже высказал мнение, когда предложил разменять квартиру. Размен не понадобился; обошлись без его одолжения. И собираются обходиться и дальше.

Раисе он, разумеется, ничего не сказал. Если бы даже Толик разрешил ему, все равно не сказал бы, потому что не знал, как к этому подойти. В их жизни назревали серьезные перемены.

Виталий Ильич Сумароков, отдаленный потомок поэта, немолодой человек с нелегким характером, размышлял об этих переменах, и все остальное перестало для него существовать. Осталась в прошлом загадка терактов, так горячившая его ум, ушло напряжение, толкавшее его вперед при участии в расследовании двойного убийства. Что же касается гордости за то, что он помог сделать безопасным то самое метро, к которому его сын планирует жить поближе, — такое чувство у этого честного служащего и возникнуть не могло. Он всего лишь исполнил то, что было ему поручено, какая же в том заслуга? Оглядываясь назад, он имел право сказать, что это оказалось не так уж сложно. Вот семейные дела — совсем другой коленкор: здесь надо предугадывать развитие событий за десять ходов вперед, действовать с иезуитской хитростью. О, эти семейные дела!