Весь свет на Сильвию

— Это ведь ты приохотил меня к скорости. На этой «Ламборгини» я могу выжать все 250. Разумеется, днем я никогда не рискую, но ночью… Возвращаясь из театра, когда дороги пустынны, я отвожу душу! Семь минут — и я дома! Да и напряжение это снимает получше, чем холодный душ.

Она сбросила газ и остановилась — я глазам своим не поверил — перед моим бывшим домом. Оторопевший, я вылез из машины, и лишь тогда она бросила мне:

— Я выкупила твой дом. Он так мне нравился.

Когда мои ноги ступили на гравий аллеи, решение было принято: я убью ее. И я знал, как.

Каждый вечер, возвращаясь из театра, она выжимала из машины 250. Каждый вечер она заходила на поворот, резко ударяя по тормозам. Автомобильная катастрофа на такой скорости смертельна.

Я познакомился со своим преемником Мишелем Барро. Очень молодой, безусловно моложе Сильвии, он, казалось, порядком смутился при моем появлении, но довольно скоро мы прониклись симпатией друг к другу. Он смотрел все мои фильмы, и они ему нравились. Он прочитал мне свой сценарий, завязался разговор. Я невольно озирался вокруг, пытаясь разглядеть за новым убранством мое бывшее жилище. Затем я принялся изучать Барро. Было видно, что он старается понравиться мне. И было видно, что он кого-то или чего-то ждет. Я убедился в этом, когда зазвонил телефон. Он вскочил, прошел передо мной, не извинившись, снял трубку, заговорил приглушенным голосом, словно боясь, что я подслушаю.

Я встал, облокотился на подоконник, созерцая пейзаж, который прежде ежедневно был у меня перед глазами, когда я вставал и подходил к окну.

Барро снова сел, извинился. Мы работали примерно до восьми, а потом он сказал:

— Вы останетесь на ужин.

Я хотел было отказаться, но он настоял.

— Да, да, мы поужинаем в мужской компании. Сильвия через полчаса уедет в театр. Она ест там, на месте.

Я согласился и похвалил единственную его пьесу, которую видел, хотя на самом деле нашел ее весьма скверной. Он засмущался.

— Вам нравится писать для кино? — спросил я.

— Да. Это так непохоже на театр. В кино все время что-то меняют, отказываются от многих сцен, а затем восстанавливают их в прежнем виде. Да и доходы здесь выше, чем в театре, хотя усилий затрачиваешь меньше.

— Действительно, — согласился я. — Дело это выгодное. Доказательство…

Я показал на себя, и у него хватило такта не рассмеяться этой мрачной шутке. Денег он мне не предложил и правильно сделал, потому что его подачку я бы принял без малейшего угрызения совести. Однако к чему возлагать на этого юнца вину за грехи Сильвии? Было очевидно, что он подвернулся ей под руку в неудачный для себя момент, и Сильвия, угадав в нем будущую знаменитость, сочла весьма выгодным выйти замуж за подающего надежды литератора. Чудачка Сильвия. Которую я решил убить. Я сделаю доброе дело, избавив от нее киностудии, освободив от нее Мишеля Барро: она уйдет в зените славы. Никаких торжественных проводов для Сильвии, дамы и господа. Все будут скорбеть о смерти Сильвии, а начинающим актрисам будут ставить в пример ее упорство в достижении цели…

В одиннадцать Барро повез меня домой на моем скромном «Фольксвагене», Мы стали лучшими друзьями. В конце концов ничто так не сближает мужчин, как факт пребывания в браке с одной женщиной

Несколько дней подряд я по вечерам ездил работать в Шенвьер. Барро сам приезжал за мной, а на ночь отвозил назад. Я свыкся с принятым здесь распорядком. Живущие неподалеку слуги — их было трое — в десятом часу уходили домой. Оставшись один, Барро обычно смотрел ночные теленовости, а затем поднимался наверх, в мою бывшую спальню. Он спал, как спят в его возрасте: крепким глубоким сном.

Сильвия возвращалась на своей роскошной «Ламборгини» лишь в два часа ночи. Поставив машину в гараж, шла спать, тоже наверх, предварительно приняв снотворное. И еще: во вторник спектакля у нее не было, свободный день. Это я тоже учел.

Оставалось только алиби. Его предоставит мне Франсуаза, непроизвольно. Она спала в дальней комнате и могла подтвердить, что уже много лет подряд я каждый вечер ложусь в десять и сплю как сурок, пока она не вытащит меня из постели около восьми утра. Она тоже отличалась тяжелым сном.

Однажды вечером, в пятницу, заранее узнав расписание автобусов на Ла-Вареи, я лег, как всегда, в десять. Через час, когда служанка крепко уснула, я встал. В темноте, в полной тишине оделся, взял сумку, куда я положил кое-что из моего ящика с инструментами, и бесшумно выскользнул из квартиры. Я поймал такси и поехал сначала в театр, где играла — и не без успеха — Сильвия. Я хотел убедиться, что она не заболела… «Ламборгини» стояла ни своем обычном месте, неподалеку от служебного входа. Прекрасно. На другом такси я доехал до Венсенских ворот. Пешком дошел до замка и сел на 121-й автобус. Вышел у Шенвьерского моста около полуночи. Не торопясь, преодолел отрезок пути мост — вилла и бесшумно открыл решетку специально изготовленным для этого ключом. Освещенные окна второго этажа указывали на то, что Мишель Барро еще не спит, но для меня он опасности не представлял. Я запер решетку, весьма довольный своими способностями взломщика, и, пройдя по краю газона, очутился в глубине сада, где — я знал—находилась мастерская. Закрывшись там, я стал ждать возвращения Сильвии.

Сидя в зловонной темноте, я принялся размышлять над своим поступком. Я собирался убить Сильвию и не ощущал при этом никакого волнения. Мне казалось, убив ее, я совершу богоугодное дело. Сильвия предала меня, как предала многих других, принесла несчастье и мне, и Флоре… Она заслужила смерть. Я был столь же хладнокровен, как палач, начищающий до блеска нож гильотины. Я размышлял. Убил бы я ее шесть лет назад, узнай я, что она меня обманывает? Отвечу: нет.

Странное дело. Любовная драма замедленного действия. Месть Лагардера [1] . Возвращение Монте-Кристо! Прямо-таки душещипательная история… Я ко всему потерял интерес и, тем не менее, я убиваю. Поступок сумасшедшего?. Возможно. Не очень приятно лишиться вдруг всего, что любишь: дома, работы, жены, друзей. Приговоренных к смерти хотя бы не заставляют работать в их камерах! Я же приговорен к жизни. Вынужден жить, занимаясь ненавистными мне поделками, — кинематографу я отдал лучшую часть самого себя…

Решение созрело окончательно, когда я снова увидел Флору. И если бы я не прочел в ее глазах, что она все еще любит меня, что до сих пор сожалеет о случившемся, я бы так не возроптал, когда Сильвия открыла мне свое истинное лицо. Сильвия похитила у меня Флору, любовь ее была фальшью, и мои руки обнимали скелет, притворщицу, куклу с веселым лицом. Она должна умереть. Чтобы такое больше не повторилось. А когда она будет мертва благодаря мне, возможно, я смогу, наконец, избавиться от тошнотворного привкуса во рту, который уже давно не дает мне покоя…

На дороге остановилась «Ламборгини».

Сильвия, с сигаретой во рту, прошла в десяти сантиметрах от меня. Сквозь дверную щель я проследил взглядом за ее белым силуэтом до входа в виллу. Она исчезла внутри, заперев дверь на ключ, и сразу же осветился почти весь первый этаж. Минут через пятнадцать свет внизу погас, и зажглось окно наверху.

Судя по всему, она принимала таблетки. Еще когда мы только поженились, она засыпала с трудом, мучилась головными болями, просыпалась посреди ночи, напуганная кошмаром, вся в поту, с искаженным от страха лицом… Свет погас. Я встал размять затекшие ноги, я не торопился. Вдалеке прогромыхал поезд. У соседей лаяли сторожевые собаки. Ступая по траве, я подошел к гаражу, проник в него через заднюю дверь, зажег фонарик. Безупречный взломщик.

Чудовище было на месте, молчаливое, еще теплое от усилий, навязанных ему женщиной. Разложив свои причиндалы, я поднял капот автомобиля. Несколько минут ушло на осмотр неизвестной конструкции — и я принялся за дело. Впрочем, в одном техническом журнале я уже познакомился с особенностями устройства ходовой части. Ни секунды не колеблясь, я принялся за тормозную систему.