Без права на помилование

Вадим Пеунов

Без права на помилование

Роман

ОГЛЯНИСЬ НА КАЖДЫЙ ПРОЖИТЫЙ ТОБОЮ ДЕНЬ

Скупы на ласку сыновья

Иван Иванович переступил порог кабинета заместителя Начальника УВД области Строкуна, своего давнего друга, с тяжелым чувством неоправданного доверия.

Около трех месяцев тому назад, 29 апреля, был лихо ограблен мебельный магазин «Все для новоселов». Четверо бандитов управились за считанные секунды: они заставили кассира опустить в подставленную спортивную сумку выручку, приготовленную для инкассации.

Никого из этой банды, кроме водителя, пока взять не удалось, хотя двое из них — Дорошенко, по кличке «Жора-Артист», и Кузьмаков, по кличке «Суслик», — были хорошо известны милиции. В старом деле имелись отпечатки их пальцев, нашлись и фотокарточки, правда, восемнадцатилетней давности. По описаниям очевидцев художник набросал эскизы портретов тех, кто принимал участие в ограблении мебельного магазина, так что теперешний облик двух матерых рецидивистов тоже был известен.

В результате поиска удалось выявить и арестовать нескольких прямых и косвенных участников преступления: Ярослав Гриб — проходчик шахты Ново-Городская, ранее судимый за участие в воровстве, находился за рулем машины, которая увезла грабителей; Всеволод Пряников, ранее судимый за несоблюдение техники безопасности, что привело к гибели человека, начальник участка, у которого под вымышленными фамилиями Юлиана Ивановича Семенова, Георгия Ивановича Победоносца и Козьмы Ивановича Пруткова работала эта троица, вернее, числилась, хотя никто из них ни разу даже не надевал шахтерскую робу, а зарплату получали наравне с лучшими проходчиками. Сначала удалось выйти на Алевтину Тюльпанову, массажистку из косметического салона, которая оказалась наводчицей. Через свою клиентку — директора мебельного магазина — она узнала все необходимое: сумму дневной выручки, время приезда инкассаторов и характеры работников магазина. Она же, Алевтина Тюльпанова, предоставила в распоряжение грабителей машину своего мужа. Нетрудно было обнаружить и Марию Круглову (уборщица шахты Ново-Городская, ранее не судимая), у которой накануне грабежа проживал главарь банды по кличке «Папа Юля».

Но все четверо арестованных, по существу, были мелкой сошкой, главные виновники пока оставались на свободе. А о Папе Юле почти ничего не удалось узнать, кроме клички, да еще Мария Круглова обмолвилась про бороду: «Будто бы рыженькая...»

Папа Юля предпочитал никаких следов не оставлять. С начальником участка Пряниковым он общался через Ярослава Гриба и Алевтину Тюльпанову. Пряников утверждал: «Я его видел только однажды, и то мельком, встречу — не узнаю». Алевтина Тюльпанова, которая была знакома с Папой Юлей лет двенадцать, заверяла, что все распоряжение от него получала по телефону, и не помнит примет этого человека. Ярослав Гриб тоже валял дурачка: мол, был с нами в магазине один, но я его плохо помню. Борода? Так она у него не настоящая. Разную ахинею на этот счет несла и Мария Круглова — хозяйка квартиры-притона; дескать, помню, что бородатенький, солидный из себя... И все.

Иван Иванович был убежден, что всех четверых заставляет молчать страх, который они испытывали перед Папой Юлей.

Папа Юля... Кто он? Где его искать? Кто укажет тропу к его логову?

На Дорошенко (Жору-Артиста) и Кузьмакова (Суслика) был объявлен всесоюзный розыск. А Папа Юля, увы, пока оставался вне досягаемости... Мистер Икс!

Иван Иванович вернулся из Краснодара, куда ездил проверять давние связи Тюльпановой. Командировка оказалась неудачной.

— Разрешите доложить, товарищ полковник! — устало отрапортовал он, переступив порог кабинета.

Строкун вышел из-за стола, прихватив пачку сигарет, лежавших на краешке, кивнул на стул:

— Присядь-ка. В ногах правды нет. — Взял припасенную заранее осьмушечку листа и начал крутить из нее тюричек — этакую вороночку, куда стряхивать пепел.

Иван Иванович понял, что разговор предстоит долгий и не из легких.

— На небесах правды и того меньше, — ответил он, опускаясь на стул. — Иначе хотя бы один из троих где-то вынырнул.

— Эта публика на выдумку хитра. К примеру, колония — удобное и безопасное место. За несущественное, — пояснил свою мысль Строкун.

— Или «дурдом», — согласился с ним удрученный Иван Иванович. — Помнишь, лет восемь тому?.. Один такой в Горловке «боднул» трамвай, уходивший с остановки. Ахи-охи — голова в крови, изо рта — желтая пена. А он — мыло разжевал. Я о таком обороте дела уже думал: интересовался в своих больницах, не поступил ли к ним за последнее время «потерявший память». Соседей запросил: ростовчан, днепропетровцев, запорожцев. В Краснодаре наводил справки. Ничегошеньки.

— Печально, но факт: Папа Юля со своими подельниками [1] — не лыком шиты. — Строкун всласть затянулся. Напустил дыму полон кабинет. Подошел к окну, распахнул его пошире. — Нет сведений — это тоже информация, хотя и неутешительная.

Строкун мог бы, вернее, должен был сказать заместителю начальника уголовного розыска майору Орачу, что генерал (который раз!) вновь интересовался, когда же, наконец, сдвинется с точки замерзания это дело с ограблением мебельного. Но, видя, как устал Иван Иванович, и, понимая, что очередная проработка не ускорит расследования, решил дать другу время.

— Санька вторые сутки тебя ищет.

Иван Иванович удивился: сын никогда не звонил ему на работу и уж, конечно, не стал бы разыскивать его через «дядю Женю», то есть полковника Строкуна.

Иван Иванович поинтересовался:

— Что он хотел?

Строкун пожал плечами.

— Говорит, что ты ему нужен по личному делу. Спрашиваю: «Не жениться ли надумал?» Отвечает: «Министр Военно-Морского Флота Кузнецов считал, что офицер, который женится до сорока лет, теряет перспективу по службе. Я его последователь. Но что такое примус хотел бы знать». Вот они, нынешние... Что такое синхрофазотрон знает ученик пятого класса, а что такое примус, спрашивает без пяти минут кандидат геологических паук. Он его ни разу в жизни не видел. Поясняю: «Примус — незаменимый агрегат для подогрева чая и варки обедов в тесных коммунальных квартирах, где «кухней» служили шикарные коридоры. В Донецке, мол, примус не привился сызначала, так как здесь господствовал уголь, а теперь — газовая плита». Он сказал: «Спасибо за исчерпывающую информацию» — и повесил трубку.

Иван Иванович глянул на телефонный коммутатор, украшавший угол кабинета по ту сторону массивного стола, и поймал себя на мысли, что ему хочется позвонить домой. Саньки, конечно, еще нет, в институте или в библиотеке — парень закончил первый вариант диссертации. Грозный академик Генералов сказал: «На докторскую годится, а для кандидатской — еще сыровато: слишком много своих мыслей и маловато чужих, которые демонстрировали бы кругозор диссертанта». И вот Саня пропадает в библиотеке, подбирает литературу, штудирует английские и немецкие журналы по геологии. Словом, дома его нет. Но Марина — Санькина тетка, выпестовавшая его, могла бы отозваться...