Вторжение

Стил сделал паузу, не отрывая глаз от Тима. Перед Тимом всплыл облик Джо Пилчера, его симпатичное коричневое лицо, нерешительная улыбка, типичные для финансистов шуточки, неизменная информированность по всем вопросам, связанным со счетами фирмы. Джо Пилчер поддерживает вооружённое движение чёрных? Нет. В это он не мог поверить.

— Видите, как на самом деле вы ничего не знаете — сказал Стил. — Может, он даёт деньги. Может, и нет… Затем имеется Бесс Хикс из Принстонской — как называются эти горлопаны? — Принстонской Ассоциации прав человека. Миссис Бретертон пару раз приглашала её на приёмы, где и вы присутствовали. Могу ручаться, что Бесс Хикс вам понравилась. Уступчивая, вежливая, никогда не спорит. Голос негромкий, мягкий и тёплый. Типичное дитя Южной Каролины. Никаких проблем.

Тим почувствовал прилив облегчения. Не прозвучало ни слова о Джинни. Шпионская сеть Стила, по всей видимости, не так уж безукоризненна. И как ни странно, эта мгновенная вспышка Стила успокоила Тима и по другой причине. Несмотря на грубый тон, в его словах, по крайней мере, была определённая рассудительность, которую Тим понимал и принимал. Стил вёл себя как человек, с которым можно договориться.

— Да, — сказал Тим. — Готов допустить, что знаю их не очень хорошо. Но какое это имеет отношение к цвету кожи? То же самое можно сказать о сотнях моих белых знакомых, даже о некоторых старых друзьях. Многих ли чёрных вы сами хорошо знаете? Я имею в виду — действительно хорошо?

— Всех, человече. Я знаю каждого человека в этой стране, мужчин и женщин, до мозга костей. Я понимаю их досконально. Знаю я и всех вас, хитрых лис-Чарли. Когда ты обретаешь врага, Кроуфорд, ты должен изучить его, дабы предвидеть его ходы, знать его слабости.

— Этот враг — я? — Тим знал ответ.

— А ничего иного вы собой и не представляете, бэби. Вы думаете, я не знаю вас, Тимоти Раш Кроуфорд-младший? Слушайте. Для начала — куда вы ездили в 1963‑м году?

— В шестьдесят третьем? В тот год, когда… — Тим напрягся. Неужели Стил знает. — Путешествовал. Точно не помню, — Тим тянул время. — Но к чему вы клоните?

— Вы знаете, к чему я клоню. — Стил понизил голос, и в нём появились жёсткие нотки. — Я имею в виду Акапулько. Вы поехали в Акапулько в Мексике.

— Ну и что? — Пусть он сам скажет, подумал Тим. Ему это было не под силу.

— Там вы встретились с женщиной.

— Ну и что с того? Кто не встречался?

Стил улыбнулся.

— Действительно, кто не встречался, спрашивает он.

Тим ощетинился.

— Это что, какой-то шантаж? Если вы так считаете, Стил, то не сработает. Всё это было десять лет назад. Кого это сейчас волнует? Лиз, скорее всего, просто рассмеётся. — Но, подумал он, не от всего сердца.

— Может быть. — Стил задумался. — Да, может быть, так она и поступит. А может быть, мы увидим… Значит, как вы говорите, десять лет назад. Но сейчас нас интересуют более скучные материи — финансы, статус, общественное положение, политики, право владения и прочая чушь.

— Например? — Непоследовательность слов Стила удивила Тима. Фейрхилл покоился в мягких спокойных объятиях ночи за окном, но там же, где-то снаружи, были незнакомые вооружённые люди, чья чёрная кожа сливалась с ночной тьмой. Наверху оставались Лиз со Скоттом и Холли. Дети, как всегда, побуянив, погрузились в сон, где их ждала встреча с Питером Уилсоном и его новообретённым чёрным другом. А здесь, в кабинете, где, как говорят, когда-то собирались мятежники из колоний, готовя восстание против короля Ееорга III, теперь сидит загадочный чёрный человек, вынося ему приговор, как председатель военно-полевого суда. А он, обвиняемый, более раздосадован, чем обеспокоен.

— Например, Фейрхилл, — ответил Стил. — Старое поместье называлось Оук-фарм, и часть дома была возведена более двухсот лет назад. Вы родились здесь и после смерти отца вернулись сюда со своей женой. Всё верно?

Тим кивнул. Со своим домашним заданием Стил в самом деле справился. Как юрист, он невольно испытывал уважение к столь компетентному сопернику.

— И каким же образом ваш старик первоначально приобрёл это владение? Вы знаете эту историю. Когда депрессия достигла предела, он заложил свой дом в Принстоне и здание офиса в Филадельфии — о да, он всегда мог собрать деньги — и использовал наличность, чтобы купить собственность Трентона на торгах, ибо тут все задолжали налоги. Он выложил за каждый доллар сущие гроши. Всё тут было в запущенном состоянии — старые каркасные дома и амбары в преимущественно чёрном районе. За ту цену, что он мог предложить, Кроуфорд приобрёл их, а тем временем растянул оплату за арендованный Фейрхилл на десять лет с правом покупки его за фиксированную цену. Когда во время второй мировой войны начался бум с недвижимостью, он с большой выгодой продал бывшие владения Трентона и купил Фейрхилл фактически за полцены. Вот так, парень, старый пират всех обошёл.

Информированность Стила больше не удивляла Тима. В основе своей история полностью соответствовала истине. Каждый торговец, все старые обитатели Принстона знали, как был неуступчив и прижимист молчаливый Тим-старший; было известно, как он стал владельцем Оук-фарм в те времена, когда большинство «старых богачей» округа Мерсер были доведены до крайности. Может, называть его «пиратом» было преувеличением, но Большой Тим умел прибирать к рукам каждый доллар. Тим никогда не чувствовал близости к отцу и втайне он был рад, что Стил так точно оценил изворотливость Большого Тима.

— Так что старик приобрёл Фейрхилл за счёт того хлеба, что он отнял у чёрных бедняков, — продолжил Стил. — Такова справедливость для белых, парень. Такова она для белой мрази. А все, кто живут вдоль Грейт-роуд, говорят, до чего он был умный человек и как счастливо живут тут его сын и его внуки.

— Минутку! — осадил его Тим. — Всё не так просто.

— Да, уж непросто. Чёрным кошкам пришлось получить хорошую вздрючку, выяснить, как всё это делается, после чего старые лохматые ниггеры стали ломать себе головы. Так, Кроуфорд?

Тим не ответил.

— Старик получил дом в одиннадцать комнат и шестьдесят пять акров земли всего лишь за восемьдесят кусков, — сказал Стил. — Он тут устроил себе поместье колониальных времён, поставил новые камины, разбил теннисный корт, привёл в порядок ландшафт, ввёл в строй плавательный бассейн. Всё это обошлось ему не больше, чем, скажем, в сто тридцать кусков… А сегодня вы и миссис смело можете просить за свои владения миллион без четверти — и получить его.

— Сомневаюсь, — сказал Тим, но, подумав, признал: — Тем не менее, вы близки к истине.

— Плюс-минус пятьдесят тысяч. И знаете что, Кроуфорд?

Тим дёрнулся. Он смотрел в окно, и внезапно в нём появилось чёрное лицо, круглая чёрная физиономия с насмешливой ухмылкой на губах. Замерев в переплёте окна, оно напоминало картину в рамке.

— Кто это? — не столько спросил, сколько чуть не заорал Тим.

Стил отмахнулся.

— Ещё пару минут, — крикнул он и нормальным тоном обратился к Тиму. — Это Харви Марш. Я предполагаю, он горит желанием встретиться с вами.

Лицо исчезло. Тим повернулся к Стилу, который теребил свою козлиную бородку и разглаживал усы.

— Относительно Фейрхилла, Кроуфорд, как я и говорил. Вы можете продать его за семьсот или восемьсот тысяч, но делать этого вы не будете.

— Конечно, не буду.

— Верно, — стремительно наклонился к нему Стил. Медальон с выгравированной головой Франца Фаннона раскачивался у него на груди. — Я скажу вам, как вы поступите с этим местом, Кроуфорд. Вам придётся отдать его — движению «Чёрные Двадцать Первого Февраля».

Он услышал, как по лестнице чётко простучали каблучки. Лиз наверху надела туфли. Тим всё понял. Одевшись как подобает, она будет чувствовать себя не такой уязвимой — в данный момент.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лиз, поёрзав в кровати, снова устроилась на боку. Её прозрачная ночная рубашка, невесомая, как пёрышко, сейчас сбилась в ногах и казалась ей тяжёлыми путами. И она, и Тим всегда спали голыми, но сегодня вечером она надела ночную сорочку, а когда Тим вышел из своей гардеробной, на нём была пижама. Они легли, прижавшись друг к другу и тихо перешёптываясь. Сна не было ни в одном глазу. От пилюли снотворного она чувствовала лишь головокружение. Горло пересохло и першило, и она постоянно пила воду из стакана на ночном столике. Выпростав левую руку, она посмотрела на светящийся циферблат маленьких золотых часиков: 2:40. Уже два часа она лежала без сна.