Агентурная сеть

Так бы мы, наверное, и пили эту водичку до конца командировки, если бы не произошло одно событие, оставшееся абсолютно неизвестным для других жильцов, но имевшее для них самые благоприятные последствия.

А случилось вот что. Однажды я провел у себя дома встречу с одним весьма полезным для нас человеком, снабжавшим разведку сведениями о политике западных держав, и получил от него ряд документов, в том числе протоколы переговоров премьер-министра и помощника госсекретаря США по африканским делам. Дело было за полночь, и мы договорились, что он оставит документы у меня, утром я их перефотографирую, а вечером верну на кратковременной встрече в городе.

Но на следующий вечер наша встреча не состоялась. Не явился он и на запасную встречу, а все попытки связаться с ним или перехватить по дороге на службу или домой тоже закончились неудачей.

Не берусь описывать, что я пережил за эти несколько дней, пока ничего не знал о судьбе этого агента. Документы, от которых зависела его судьба, а возможно и жизнь, и которые я никак не мог ему вернуть, жгли мне руки. Мы с резидентом уже не знали, что и думать, однако нас в какой-то мере успокаивало и обнадеживало то, что никаких сведений, указывающих на его провал, тоже не поступало, хотя у нас были очень надежные источники в спецслужбах.

И лишь на пятый день он снова поздно вечером пришел ко мне на квартиру и рассказал леденящую кровь историю.

Как только он вышел из моей квартиры и за ним закрылась дверь, агент оказался в кромешной темноте: никакого освещения в подъезде не было и быть не могло, так как все попытки ввернуть лампочки заканчивались тем, что их немедленно выворачивали. Да, честно говоря, я никогда и не пытался их вворачивать (этим грешили некоторые мои наиболее пугливые соседи), потому что темнота вполне меня устраивала: она обеспечивала скрытность посещений квартиры теми, кто не хотел, чтобы об этом знали люди, не посвященные в характер наших взаимоотношений.

И вот мой источник, спустившись наощупь по лестнице и пытаясь найти выход из подъезда, неожиданно угодил в эту проклятую яму. Мало того, что при этом он сильно поранил ногу, из-за чего и не выходил на последующие встречи, он едва не утонул, поскольку глубина ямы была более двух метров. Нахлебавшись воды, он с большим трудом сумел все же выбраться из нее, кое-как добрался домой, где и просидел, вернее, пролежал все последующие дни, с ужасом ожидая, что шефу потребуются протоколы и окажется, что их нет там, где они должны быть.

Как только он смог передвигаться, он немедленно, пренебрегая всеми условиями связи и мерами безопасности, отправился ко мне.

После этого случая, чудом не закончившегося трагически и едва не повлекшего за собой провал агента, я понял, что терпеть подобное безобразие больше никак нельзя. Я обратился к нашим специалистам, работавшим в одной местной строительной организации, и они любезно (любезность была стимулирована пятью бутылками виски) согласились помочь. Через день они изготовили стальную раму, залили ее бетоном, а затем намертво приварили эту крышку к горловине ямы.

Но предварительно мы, конечно, общими усилиями ее почистили.

И вот тут-то глазам нашим открылась ужасная картина, объяснившая, откуда брались и запахи, и цвет, и подозрительные осадки!

Чего мы только из нее не извлекли! Ведра, кувшины, банки, ковшики, кружки, оброненные в яму при заборе воды.

Но и это было далеко не все! Мы выгребли из нее пару десятков ведер грязи, а заодно утонувших при попытке напиться или при иных обстоятельствах ворон, кур, и даже одну кошку! А ведь считается, что кошки отлично видят в темноте и по теории не должны попадать в подобные передряги. В общем, зрелище это было не для слабонервных!

Мы пережили все это, как пережили и многое другое, потому что человек ко всему привыкает и способен преодолеть любые трудности. А эволюция отношений европейцев к особенностям африканского бытия лучше всего, как мне кажется, иллюстрирует один весьма популярный в их среде анекдот.

Приехавший впервые в Африку европеец приходит в ресторан и заказывает национальное блюдо. Ему подают кушанье, он видит в тарелке таракана, поднимает страшный шум и с возмущением требует, чтобы ему заменили блюдо.

Спустя пару месяцев европеец вновь приходит в ресторан, снова делает заказ и снова в принесенном блюде обнаруживает таракана. Но на этот раз он ведет себя намного скромнее, не устраивает скандала, а спокойно выбрасывает таракана и начинает есть.

Еще через несколько месяцев европейцу приносит тарелку, и, к своему удивлению, он не обнаруживает в ней никаких посторонних ингредиентов. Посидев в растерянности какое-то время, европеец ловит пробегающего мимо столика таракана, бросает его в тарелку и, удовлетворенный, начинает есть…

Для меня и этот анекдот, и прочная экзотика были уже в далеком прошлом, и после всего увиденного и пережитого в первой африканской командировке меня было трудно чем-либо удивить. По крайней мере, мне так казалось.

А сейчас, в первые минуты пребывания на неведомой доселе земле меня интересовали вещи более прозаические. С улыбкой глядя на страдающую рядом со мной женщину и потные лица других «первопроходцев», я думал о том, кто приедет меня встречать, и что это будет за встреча.

Подобно тому, как театр начинается с вешалки, так и знакомство с коллективом резидентуры, позволяющее сделать вполне определенный вывод о его профессионализме, начинается в аэропорту. Приятно, конечно, когда тебя встречают товарищи по работе, но разведчики не имеют право и на такое маленькое удовольствие, поэтому лучше, когда первая встреча с ними происходит в более подходящем для этого месте.

Представьте себе такую ситуацию: из самолета выходит впервые прибывший в страну дипломат, и вдруг на глазах многочисленных соотечественников (прибытие самолета всегда событие!), полиции аэропорта и определенной категории иностранцев, как бы случайно появляющихся в аэропорту именно в те дни и часы, когда прилетают или улетают рейсы Аэрофлота, ему на шею бросаются корреспонденты, сотрудники торгпредства и других советских организаций, с которыми, по обычной человеческой логике, он никак не может быть знаком!

И это действительно так, потому что, будь он стопроцентным или «чистым» дипломатом, он вряд ли имел бы возможность до приезда в страну завести столь разнообразные знакомства, а вот в разведывательной школе или в коридорах КГБ можно познакомиться с кем угодно! И достаточно полиции или сотрудникам иностранных спецслужб, наблюдающим за подобной встречей, знать или хотя бы подозревать о принадлежности к разведке одного из встречающих, как они имеют все основания автоматически причислить к ней и вновь прибывшего, несмотря на то, что он еще не сделал ни одного шага и не успел провести ни одного мероприятия.

В тех случаях, когда горе-профессионалы пренебрегают элементарными мерами предосторожности, вслед за теплой встречей в аэропорту, как правило, следуют и другие не менее недопустимые «вольности». Вновь прибывшего, едва дав ему переодеться, а иногда прямо из аэропорта везут в гости, где его ждет обед или ужин с обильными возлияниями в тесной и потому чересчур откровенной компании остальных сотрудников резидентуры, и во время этого застолья из него не только вытряхивают привезенные из Москвы деликатесы, письма, посылки и прочее, но и все новости и сплетни, циркулирующие в центральном аппарате разведки: кто откуда приехал, кто куда уехал, кто кем назначен, как руководство оценивает их работу, чего от них ждет в дальнейшем и массу других, не менее пикантных подробностей, над каждой из которых витает гриф секретности.

И если местные или какие другие спецслужбы сумели оборудовать гостеприимную квартиру техникой подслушивания, то такие «посиделки» — сущая находка и кладезь самой разнообразной информации, за которой охотятся все спецслужбы мира.

Я тоже вез и селедку, и вареную колбасу, и черный хлеб, но предпочел бы принести и по-братски разделить все эти непритязательные по тем временам в Москве, но невероятно ценные в Африке деликатесы завтра утром, когда я приду в посольство и встречусь с коллегами в помещении резидентуры. Поэтому очень рассчитывал, что в аэропорт приедут только те, кому действительно необходимо там быть по работе.