Дело об убийстве Распутина

«В начале ноября 1916 года ко мне обратился князь Юсупов… с просьбой его принять. В назначенный час он приехал. Юсупов приехал ко мне в те дни, когда дело Думы, поставившее своей задачей удалить из правительства Штюрмера и Протопопова, казалось выигранным. Юсупов начал приблизительно так: что лично он глубоко сочувствует и поддерживает наши усилия по критике правительства и верит, что мы и наши друзья желаем блага России. Но мы, по словам князя, идем ложным путем, потому, что не знаем главного — какую роль во внутренней политике страны играет Распутин… Юсупов принялся уверять меня, что именно он, Распутин, играет ключевую роль во внутренней политике России. Государь до такой степени верит и находится под влиянием Распутина и лично сам, и через императрицу, что если бы произошло народное восстание, народ шел на Царское Село и войска бы разбежались и перешли на сторону восставших и требовали бы отставки того или иного министра, а с государем бы остался один Распутин, говорил бы ему «не бойся», то государь бы не уступил. Затем Юсупов еще раз повторил, что все наши попытки изменить политику помимо Распутина в корне ложны, и что у нас, членов Прогрессивного блока, есть только два выбора — либо приобрести Распутина, либо его убить… «Иного выхода у вас нет!», — сказал Юсупов.

На это я, помню, ответил ему несколькими банальными фразами, что дело, очевидно, не в Распутине, а в режиме… Что если убьют или уберут Распутина, то появится кто-нибудь еще… но на это Юсупов с большой живостью возразил, сказав, что я не могу об этом судить, поскольку не занимаюсь оккультизмом, а он занимается, и давно, и поэтому может полностью заверить — такие люди, как Распутин, с такой магнетической силой появляются раз в столетия… Сила его такова, что он, Юсупов, своими глазами видел, как государь когда императрица шла от Распутина требовать от него чего-нибудь, прятался от нее, поскольку знал, что не в силах будет отказать. Юсупов добавил, что эта мистическая сила сейчас в полном развитии… поэтому устранение Распутина будет иметь хорошие последствия. Если Распутин будет убит, императрицу придется через несколько же дней посадить в дом для душевнобольных, поскольку ее душевная жизнь поддерживается только Распутиным. А если императрица будет сидеть в больнице и не сможет влиять на государя, то он по своему характеру будет очень недурным конституционным государем. Потом Юсупов привел множество доказательств, что сила Распутина действительно сверхъестественная, и напоследок категорически заявил, что он твердо решил, что Распутина необходимо убить. Я в виде последних возражений указал князю на опасность, которой князь лично подвергнется, если предпримет покушение на царского друга. Юсупов с некоторым недоумением ответил, что и не предполагает сделать это убийство сам. Юсупов сказал мне, что если бы он, почти член императорской фамилии, это сделал, то это, в сущности, уже революция, он указал мне, что революционеры, которые не раз жертвовали собой для убийства министров, должны понимать, что ни один министр не причинил России столько вреда, сколько Распутин. Я, в свою очередь, указал ему, что революционеры — враги самого режима… и Распутин оказывает революционерам несравненную услугу, и никто из них не тронет того, кто своей скандальной славой пошатнул в России обаяние монархии. Тогда Юсупов сказал, что если на это не пойдут идейные революционеры, то, может быть, можно было бы найти людей, которые сделают это за деньги… Я указал ему, что это было бы величайшей неосторожностью и что я могу дать ему один совет — никогда об этом ни с кем не говорить, он, может быть, найдет человека, который согласится сделать это за деньги, но такой человек скоро поймет, что ему выгоднее шантажировать Юсупова, чем убивать Распутина… На этом у нас довольно скоро разговор кончился. Таким образом, мотивируя необходимость убить Распутина, Юсупов ничего не говорил про связь Распутина с немцами… Когда Юсупов уходил, я сказал ему, что поддерживаю свой совет не обращаться к людям, которые бы стали делать это из корысти, но что если он еще хочет когда-либо поговорить на эту тему, я к его услугам».

43

Рассказывает Василий Маклаков, адвокат, кадет, член Прогрессивного блока:

«…за несколько дней до предполагаемого убийства Юсупов обратился ко мне с просьбой во время убийства быть у него в доме… но через несколько дней меня встретил Пуришкевич и сказал от имени Юсупова, что он не просит меня больше быть там, так как этому воспротивился великий князь Дмитрий Павлович, который находил, что к этому делу не нужно привлекать политически левых элементов, что убийство затеяно истинными монархистами для спасения монархии и участие кадета придало бы ему совершенно иной характер».

44

Фрагменты переписки Феликса и Ирины Юсуповых в дни, предшествующие убийству:

Феликс.

«…я ужасно занят разработкой плана об уничтожении Распутина. Это теперь просто необходимо, а то все будет кончено… Дмитрий Павлович обо всем знает и помогает. Все должно произойти в середине декабря, когда Дмитрий приезжает… ни слова никому о том, что я пишу… скажи моей матери, прочитай ей мое письмо…»

Ирина.

«…я половину не поняла, но вижу, что ты собираешься сделать что-то дикое. Вижу, что ты в диком энтузиазме и готов лезть на стену…»

Феликс.

«…вся моя голова разрывается на части от всяких мыслей и планов… План, про который я тебе пишу, разработан детально, уже три четверти сделано, остается финальный аккорд… это единственный способ спасти положение, которое почти безвыходно… ни слова никому…»

Ирина.

«…ты не знаешь, что со мной… все время хочется плакать. Настроение ужасное, никогда такого не было…»

Феликс.

«…репетиции идут благополучно… пришли телеграмму, что заболела и просишь меня приехать в Крым, это необходимо…»

45

Рассказывает Владимир Руднев, следователь ЧСК:

«Мои предположения о нравственных качествах госпожи Вырубовой, вынесенные из продолжительных бесед с ней вполне подтверждались проявлением ею чисто христианского всепрощения в отношении тех, от кого ей пришлось много пережить в стенах Петропавловской крепости. Об этих издевательствах со стороны крепостной стражи я узнал не от нее, а от госпожи Танеевой (матери Анны Вырубовой). Только после этого госпожа Вырубова подтвердила все сказанное матерью, с удивительным спокойствием и незлобивостью заявив: «Они не виноваты, не ведают бо, что творят». Печальные эпизоды издевательства над личностью Вырубовой тюремной стражи, выражались в форме плевания в лицо, снимания с нее одежды и белья, сопровождаемого битьем по лицу и по другим частям тела больной, еле двигавшейся на костылях женщины. И угроз лишить жизни «наложницу государя и Григория». Данные медицинского освидетельствования госпожи Вырубовой, произведенного в мае 1917 года по распоряжению ЧСК: данные эти установили с полной несомненностью, что госпожа Вырубова девственница».

Рассказывает Анна Вырубова, подруга императрицы:

«Допросы Руднева продолжались все время. Я спросила доктора: за что мучат меня так долго?.. Он успокаивал меня, но предупредил, что впереди меня ожидает еще худший допрос. Раз он пришел, закрыл дверь и сказал, что комиссия поручила ему переговорить со мной с глазу на глаз… что мне нужно пройти через «докторский допрос», и чтобы реабилитировать себя, я должна на это согласиться! Многих вопросов я не поняла, другие же вопросы открыли мне глаза на бездну греха, который гнездится в думах человеческих. Когда осмотр закончился, я лежала на кровати, закрывая лицо руками. С этой минуты доктор стал моим другом, — он понял глубокое беспросветное горе незаслуженной клеветы, которое я несла много лет».

46

Из свода Основных законов Российской империи.