Вторжение

По мере того, как машины с людьми втягивались на Вашингтон-роуд, которая разделяла университетский кампус, народу всё прибавлялось. Участники летних курсов толпились у фонтана перед сияющим зданием с портиком школы Вудро Вильсона. Бородатый молодой человек и бледная длинноволосая девушка прыгали на месте, размахивая самодельным плакатом: «Союз «Студенты за демократическое общество» поддерживают Ч. Ф.». Виднелись и другие лозунги: «Джинни Джонс — да, Рэндалл — нет», «82-ая, возвращайся домой!», «Тайна секса: почему генерал Хильдебранд любит частную собственность?», «Привет, наёмники доллара!». На одной стороне шоссе стояла небольшая компания чёрных юношей в рубашках навыпуск и пурпурных беретах. Известие о потасовке на дороге, по всей видимости, ещё не дошло до Принстона, потому что чёрная молодёжь развернула большой рулон плотной бумаги со словами: «Чёрные из 82‑й: поворачивайте назад! Не якшайтесь с белой мразью!» Они искали в составе колонны чёрные лица и каждый раз, завидев одно из них, вздымали лозунг. А через дорогу на лужайке у библиотеки Фейрстоуна дюжина белых женщин средних лет демонстрировала плакат со словами: «Ура, 82-ая! Ты нужна детям!»

Колонна развернулась влево, на Нассау-стрит. Плотные толпы зевак теперь заполняли обе стороны проезда, заполняя всё пространство вдоль обочин от углового магазина справа до высокой железной изгороди университета на другой стороне. Минуя центр Принстона, колонна сбросила скорость до двадцати миль в час, но, вывернувшись на Стоктон-стрит, снова прибавила её, миновав Морвер, дом дореволюционной эпохи, в котором теперь обитал Элтон Данциг, губернатор Нью-Джерси. С Элм-стрит, где машины полиции Принстона перекрыли перекрёстки, конвой резко свернул вправо.

Теперь моторизованная кавалькада двигалась мимо тенистых кущ сикомор, дубов и клёнов, и низко нависающие над дорогой их ветви царапали брезентовые покрытия фургонов. За стволами деревьев и живыми изгородями скрывались изящные домики, которые нежились в июльском тепле. Сотни детей и взрослых провожали колонну, когда, покинув Принстон, она начала подниматься по Грейт-роуд. Оставив за собой здание воскресной школы Принстона, вереница машин втянулась в проход в скалах, когда-то проложенный взрывами. Тут она и остановилась, в полумиле от владений Кроуфорда.

Перед войсками предстало зрелище сплошного хаоса. Несколько полицейских машин перекрыли скрещение двух трёхполосных дорог Грейт и Дрейкс Корнер. Остановившиеся перед баррикадой машины колонны вытянулись в длинную вереницу, хотя они стояли плотно, бампер к бамперу. Обочины Грейт-роуд кишели тысячами людей самых разных цветов кожи, возрастов и расцветок одежды. Кое-кто из белых не скрывал радости. Множество чёрных освистывали солдат, которые, покинув места в машинах, теперь строились рядом с ними. Вдоль их шеренг вперёд и назад сновали офицеры и сержанты.

Группа чернокожих окружила стройную женщину в чёрной юбке и блузке. Слегка расставив ноги, словно в боевой стойке, она что-то напористо внушала им. Другие чёрные, стоящие вдоль дороги, узнали её.

— Эй, Джинни!

Дрейкс Корнер-роуд, которая проходила по границе владения Кроуфорда, превратилась в густое скопление оставленных водителями машин, которое вытянулось больше чем на милю. Вспотевшие полицейские говорили друг другу, что потребуется несколько часов, чтобы растащить машины и освободить проход для движения. Кроме того, много чёрных водителей, которых вывела из себя невозможность оставить машину на Грейт-роуд, разворачивались к северу и попадали в пробку на Дрейкс Корнер-роуд; полиция не успела предотвратить этот их манёвр.

Пока полиция старалась не допустить возникновения живой стены из чёрной плоти, к которой призывала Джинни Джонс, не увенчались успехом их попытки проложить достаточно широкий проход для парашютистов. Помявшись несколько минут в смущённом ожидании, те разбились по взводам и стали пробираться в мешанине машин. Чернокожие зеваки выкрикивали оскорбительные замечания в адрес чёрных солдат, но те невозмутимо продолжали движение, глядя прямо перед собой. Полицейские штата и округа, борясь с усталостью, перемещались вдоль дороги от одного скопления зрителей к другому. Один из них швырнул какой-то предмет. Тот взмыл высоко в воздух, и попал в каску, разлетевшись ошмётками. Это был банан. Несколько зевак расхохотались. Другие разразились радостными воплями. Парашютист сделал вид, что не обратил на них внимания.

В ситуационной комнате Белого Дома майор с указкой в руках объяснял порядок движения войск. Перед ним была крупномасштабный снимок поместья Кроуфорда с окрестностями.

— Часть займёт позиции вдоль периметра Фейрхилла, — доложил он. — Если не считать открытого скалистого склона с западной стороны, дом и постройки окружены густым лесом, так что камере не удалось полностью захватить дом… Мистер Президент, в данный момент губернатор Данциг находится в мобильном пункте связи и хочет говорить с вами. Может, вам лучше воспользоваться наушниками.

Рэндалл водрузил на голову металлическое полукружие и развернул к себе микрофон.

— Губернатор, говорит Фил Рэндалл. Какова у вас там ситуация?

— Добрый вечер, мистер Президент, — сказал Данциг. — Я конечно, рад появлению воинских частей. Но я не уверен, как долго мы ещё сможем сдерживать толпу. У нас уже было несколько стычек расового характера, один раз в ход пошёл нож, к счастью, без фатальных последствий… Но положение дел может выйти из-под контроля. Все силы полиции брошены на умиротворение толп зевак, так что она не в состоянии установить охрану вокруг поместья. Полиция старается изымать оружие у их владельцев. Арестовано пять или шесть человек, скрытно имевших при себе револьверы… Не исключено, что один чёрный юноша в чёрном свитере и зелёных джинсах, свойственных для членов Ч. Ф., через лес пробрался к дому.

— Что происходит у Кроуфордов? — спросил Рэндалл.

— Точных данных нет. Мы думаем, что Ч. Ф., кроме четырёх Кроуфордов, задержал и чёрную женщину, что помогает по дому — утром она подъехала к нему. Это случилось до вашего выступления. Но теперь там стоит полная тишина, и она нас беспокоит. Я не пытался установить связь с домом. Насколько мы понимаем, первым должно было прозвучать ваше обращение к Ч. Ф.

— Спасибо, Элтон, — сказал Рэндалл. — Всё правильно. Я хотел подождать, пока все войска выйдут на позиции… Как вы оцениваете настроение тех чёрных, что наблюдают за происходящим?

— Я бы сказал, что всё висит на волоске, — ответил Данциг. — После призыва мисс Джонс в этот район прибыло четыре или пять тысяч чёрных, но большая часть из них шатается по Принстону. Здесь на месте настроение, скорее, отличается любопытством, чем воинственностью. На воинственные призывы мисс Джонс, как мне кажется, готовы ответить всего несколько сот человек. Конечно, мы не знаем точно, что у них на уме… Мистер Президент, я хотел бы обсудить с вами порядок командования на месте.

— Конечно, Элтон. Излагайте. Лично я стою за полное сотрудничество федеральных сил и штата.

— Естественно. Но думается, что право окончательного решения на месте должно принадлежать мне. Я губернатор и отвечаю за всё. И я хотел бы внести полную ясность на тот случай, если у нас разойдутся мнения с полковником Гилмуром.

— Никаких проблем, Элтон, — заверил губернатора Рэндалл. Он понимал, что Данциг, верный соратник по партии, постарается использовать то обаяние триумфа, с которым он осенью одержал победу на выборах. А если ему не удастся справиться с осложнениями, всегда есть Президент, на которого можно взвалить ответственность. Эти политические нюансы, подумал Рэндалл, просматриваются достаточно отчётливо. — Я согласен с вами. Единственное, о чём бы я попросил вас — если возникнут серьёзные проблемы, сверяйте их решение со мной. Как вы знаете, Ч. Ф. проводит свою операцию по всей стране. — Он хмыкнул. — И кроме того, 82‑я, конечно, отвечает передо мной.

Данциг с трудом издал ответный смешок. Ему всё было ясно. Перефразируя обращённое к Черчиллю замечание Сталина о папе — сколько дивизий есть в распоряжении губернатора Нью-Джерси Данцига?