Охота на мух. Вновь распятый

— Он! Приносит мне товар, я плачу ему пять процентов со сделки, — запричитала Бабур-Гани.

— Меня не интересуют твои прошлые дела!

— Скажи, что? Сразу вспомню!

— Он обещал прийти?.. Смотри, обманешь, тут же убью, значит, мне не спастись…

— Обещал, обещал! — Бабур-Гани с трудом перевела дыхание.

— Товар у него на руках?

— У него товара на несколько миллионов, я обещала к завтрашнему дню приготовить.

— Какие деньги? — насторожился Мир-Джавад.

— Десятую часть валютой, да и я должна пять процентов из двадцати своих выплатить валютой.

— Достала?

— Достала!

— Какая хитрая, э! Самостоятельно работать научилась. За моей спиной можешь только любовников менять.

— Слушаюсь, господин!.. — покорно пролепетала Бабур-Гани. — Этот мерзавец бежать собрался, не иначе.

— Звонить будет? — с надеждой спросил Мир-Джавад.

— Нет! Я должна ждать его в течение суток.

Мир-Джавад схватился за голову.

— Как же, придет! Держи карман шире. Он теперь залег в таком месте, куда я и сунуться не могу.

— Ну, не в спальной же твоей жены? — пошутила Бабур-Гани, убедившаяся, что гроза миновала.

— Может, и в спальне! Не проверишь, — огрызнулся Мир-Джавад.

— Напрасно ты ее боишься, — успокоила Бабур-Гани. — Как бы она его ни спрятала, он найдет способ ее обмануть и придет ко мне. Верь, предчувствие меня не обманывало еще ни разу. Жди его здесь, сними внутреннее оцепление в городе, распусти слух, что уехал…

— А если он попытается смыться? — не верил Мир-Джавад.

— Обязательно попытается, только раньше придет за деньгами.

— А он и с товаром может бежать. Думаешь, за кордоном ему меньше валюты дадут, чем ты?

— Если бы мог, давно сбежал бы. Как будто ты сам не знаешь: что стоит перейти нашу границу. Слышала я твое выступление по радио: «граница на замке»!.. Отмычка не у каждого бывает.

— А если он нырнет на дно с такой кучей бриллиантов?.

— У его сообщников своя инквизиция, не хуже твоей, и он ее боится не меньше, отыщут на дне моря…

И Мир-Джавад согласился. Правда, у него не было другого выхода. Впрочем, шальная мысль раз у него и мелькнула: похитить Лейлу и отдать на растерзание своим псам, быстро все откроет, но… Великий Гаджу-сан проповедовал крепость семейного очага, сам уже в пятый раз был женат, четырех жен загнал в могилу… так что и в столице поддержки не будет, а крест поставят не только на карьере. Да и сколько тогда своих придется уничтожить?..

Арутюн тоже помнил, что с ним товара на несколько миллионов, и завтра ему надо получить деньги у Бабур-Гани, расплатиться с Гулямом, только тогда ему помогут и переправят тайными тропами через горы за кордон. Долго рассуждать, как выбраться из дома Лейлы, было незачем. Арутюн ясно видел, как белеет Лейла от страха, прислушиваясь к шагам, раздающимся в доме.

— Послушайте, ханум! Я не хочу подвергать вашу жизнь опасности, я уйду, только у меня к вам маленькая просьба: одолжите мне свой пропуск и значок на свободный проезд и проход, а взамен я оставлю вот эти бумаги и фотографии…

Лейла жадно вцепилась в фотографии, но Арутюн придержал их:

— Сначала значок и пропуск.

— Но ты сам просил меня об убежище! — обрела вновь царский тон Лейла.

— Но не в вашей спальне, мадам! — улыбнулся благовоспитанный агент.

— Это единственное место, куда мой муж не заглядывает, можете мне поверить, — с горечью, удивившей даже ее, призналась Лейла, и так ей стало жалко себя, что она всхлипнула, не стыдясь агента.

Арутюн был неумолим. Он решил обезопасить себя по-другому в ожидании каравана контрабандистов. А Лейле очень хотелось взглянуть на фотографии, но и расставаться с золотым значком и с вечным пропуском было жалко… Однако колебалась она недолго: чувство мести — самое сильное из чувств человека, как это он ни пытается скрыть…

— Хорошо!.. Но сначала покажи мне хоть одну фотографию, — потребовала Лейла.

— Только из моих рук!

Арутюн вытянул из пачки фотографий одну, самую нейтральную, где Мир-Джавад сидел в машине, а рядом с ним несчастный возлюбленный Лейлы.

— Там есть и интимные! — разжигал любопытство Лейлы агент.

Лейла горестно вздохнула и… принесла пропуск и значок. Арутюн так жадно их схватил, как будто ему подарили жизнь.

— У меня есть такое убежище, где сам черт не разыщет. Там я укроюсь на неделю, пока не вернется достопочтимый Атабек. Но без этих штучек мне туда невозможно добраться. Я вас благодарю, мадам!

Арутюн отдал все фотографии и бумаги, компрометирующие Мир-Джавада, и попросил Лейлу выпустить его через черный ход, для прислуги. Лейла быстро спровадила его, так как ей не терпелось рассмотреть подробно и пристально все документы…

Когда она просмотрела все фотографии, ей стало страшно.

— О, аллах, с каким страшным человеком свела меня судьба. Спаси!

Лейла вспомнила о счастливой жизни в столице и разрыдалась. Немного успокоившись, она поклялась, что умолит отца уничтожить это чудовище.

Жизнь Мир-Джавада действительно повисла на волоске.

А Мир-Джавад терпеливо ждал в засаде у Бабур-Гани прихода агента. Он снял все посты внутри города, распустил слух, что уезжает со всеми своими агентами на поимку важного государственного преступника в район, где тот, по имеющимся сведениям, скрывается. Поэтому, когда Арутюн выскользнул из дома Лейлы, он не встретил ни одного соглядатая, чьи мужественные, доброжелательные лица, чей теплый взгляд Арутюн безошибочно узнавал в толпе забитых, подневольных сограждан, разучившихся давно даже улыбаться. Но опытного агента в нем это насторожило и, отыскав в кармане двухпенсовую монету, Арутюн выбрал укромный телефон-автомат и позвонил Мир-Джаваду…

Трубку сняла обаятельная секретарша. Мир-Джавад не без основания, подозревал, что она работает на Атабека, и поэтому своим агентам запрещал даже голос подавать, если не он сам брал трубку, тогда включалось специальное устройство, полностью исключающее подслушивание. Но теперь Арутюн начхал на все запреты и довольно нахально, он чувствовал себя все же дичью, спросил:

— Где шеф?

— Кто говорит? — привычно подозрительно спросила секретарша, машинально включая магнитофон.

— Саид из канцелярии достопочтимого Атабека! — наглел дальше-больше Арутюн, искусно подражая голосу хорошо знакомого прихвостня Атабека. — Ты что, милая, друзей не узнаешь? Говори, куда твой шеф исчез?

— С чего хрипеть стал? — на всякий случай задала провокационный вопрос бдительная секретарша.

— Издеваешься? Не знаешь, когда хрипеть стал? Я завтра с тобой особо поговорю. Где шеф? — грубо рявкнул на нее Арутюн, боясь, что следующей проверки он не выдержит: мало ли каких интимных подробностей не сыщется у любвеобильной секретарши.

— Охотится за мухой в Орском районе, свору с собой забрал…

Арутюн, не слушая дальше, бросил трубку. Такой удачи он не ожидал: два дня только прошло, как он попросил одного из своих клиентов из Орского района распустить слух, что он там скрывается, и уже сработало, ищейки «клюнули»…

Ничего подозрительного Арутюн не заметил и перед домом Бабур-Гани. Встретил его печальный красавец, любовник Бабур-Гани, проводил в залу.

— Ханум сейчас придет! — тихо пропел он и удалился.

Арутюн положил на столик принесенные драгоценности в чемоданчике, сел поудобней в кресло и… тут же со всех сторон из окон и дверей раздались длинные автоматные очереди, изрешетившие агента и кресло вместе с ним.

А затем, в абсолютной тишине, даже собаки не лаяли в округе, испуганно забившись в конуры и в подворотни, раздались звонкие мерные шаги, и появился Мир-Джавад с автоматом в руках, он внимательно следил за обмякшим, залитым кровью агентом, но тот не подавал никаких признаков жизни. Следом за Мир-Джавадом появились два инквизитора, а за ними Бабур-Гани. Мир-Джавад жестом удалил инквизиторов. Те мгновенно исчезли, словно привидения…

Мир-Джавад, улыбаясь, смотрел на мертвого Арутюна: такая довольная улыбка бывает только у охотника после тяжелой изнурительной погони за редкой, хитрой и опасной добычей, вот она, у его ног, в Крови, но охотник испытывает лишь благостное ощущение достижения дели.