Остров Сердце

– Шесть лет! – глухо отозвался Расул.

– После того, как учиться уехал? – развивал успех Каленин и понял, что снова угадал.

– Точно… – приподняв брови, ответил Расул.

– А воюешь сколько?

– Пять лет… Как вы догадались про Махачкалу?

Каленин отметил, что парень автоматически перешел на "вы", демонстрируя уважение к старшему по возрасту, как принято у него на родине, и посчитал это хорошим знаком.

– У меня много знакомых из Дагестана, акцент характерный… хотя у тебя он едва заметен…Мой отец дружил с твоим великим земляком и как-то взял меня с собой на его юбилей. Правда, я был совсем маленький… Лет десять, наверное…

– Земляк – это кто? – Расул напряженно всматривался в лицо Каленина, силясь обнаружить подвох.

– Твой тезка, Расул Гамзатович Гамзатов! Я даже жену его помню, тетю Патимат. Когда Гамзатов умер, отец на похороны не смог поехать, болел. Но потом все равно съездил в Махачкалу. Ему восемьдесят три было, но он сказал, что должен другу последний раз поклониться…

– Отец жив? – осторожно спросил Расул.

– Жив. Болеет сильно… Я, когда сюда на остров собирался, позвонил ему. Сказал, что поклонюсь от него маминой родне… Мамины родственники все отсюда, из Сердца…

– А у меня все из Махачкалы… Я в "плехановке" учился. Один год. Школу с золотой медалью закончил и сразу в институт, математику на "отлично" сдал и сразу поступил.

Каленин молчал, чтобы не спугнуть хрупкое доверие, которое стало постепенно возникать между ними.

– Родители у меня уважаемые люди. Отец в пединституте историю преподавал. Он доктор наук, профессор. Мама – из семьи нашего известного композитора, Ширвани Чилаева. Слышали?

Каленин кивнул, хотя фамилия ему ничего не говорила.

– Старший брат казанское ракетное училище закончил, до полковника дослужился. Сейчас демобилизовался… Еще два брата в Москве, бизнес у них строительный…

Каленин снова ободряюще кивнул. Но Расул замолчал и снова закрыл глаза. Прошло несколько минут, и Каленин подумал, что парень уснул, но тот неожиданно заговорил:

– Вы Коран читали?

– Как тебе сказать… скорее листал.

– Что вы думаете об исламе?

Каленин смутился, чувствуя в вопросе какой-то подвох.

– Знаю, к примеру, что в Коране убийство признается грехом…

Расул скривился:

– Почему-то все русские считают необходимым напомнить мусульманам, что те якобы забыли о человеколюбии Корана. – Глаза Расула недобро полыхнули. – Вы сами православный?

Каленин смутился, поскольку и сам не знал ответа на этот вопрос.

– В церковь хожу… По праздникам…

– А судить беретесь! Ладно… Скажите, а в человеколюбии православия и христианства в целом вы как, не сомневаетесь?!

Беркас уже пожалел, что ввязался в этот опасный разговор.

– Все у вас просто! – жестко продолжил Расул. – Вы заранее решили, что мусульмане коварны и жестоки по самой природе. А это ложь!

– Может, дело в том, что вы иногда заставляете нас так думать? – осторожно заметил Каленин и кивнул в сторону пулеметов, которыми ощетинился берег.

– Глухов – не мусульманин! Здесь много тех, кто не исповедует ислам!…

Каленин хотел промолчать, но не сдержался:

– Но разве вы не противопоставляете правоверным неверных? И разве некоторые сторонники ислама не считают возможным убивать этих неверных только за то, что они не веруют в Аллаха?

Расул вскочил.

– Стыдно быть таким дремучим! В Коране неверные – это неверующие в Единого Бога! И Коран учит милосердию к ним, так как они, говоря словами вашего Христа, "не ведают, что творят"! Ясно!?

– Расул! – стараясь быть спокойнее, обратился к спутнику не на шутку встревоженный Каленин. – Вижу, ты много думал об этом. Я не готов спорить с тобой о религии на равных… Давай закончим разговор!

– Жаль! – сжал тонкие губы Расул. – Мне не с кем об этом поговорить. А я как раз и есть неверный!… То есть не верующий!…

Каленин едва удержался от удивленного возгласа. Это признание никак не вязалось с горячностью, с которой парень только что защищал ислам.

Расул помолчал и твердо добавил:

– Я был верующим, был мусульманином. Но теперь твердо знаю: Бога нет, Аллах – это выдумка!…Тора, Евангелие, Коран – это инструкции по манипуляции людьми! Маркс был прав: религия – это отрава!

Каленин пристально посмотрел в бездонные глаза своего собеседника и тихо спросил:

– Человек, который так хорошо знает религию своего народа, не мог просто так, беспричинно отречься от нее. Должно было произойти что-то… ужасное. Так?

– Вы Соборную мечеть – ту, что возле Олимпийского – знаете?

Каленин кивнул.

– Когда я в Москву приехал, меня братья туда привели, с муфтием познакомили. Он очень расстроен был, потому что в мечеть стали новые люди ходить, приезжие с Кавказа. Муфтий сказал, что идет наступление радикального ислама, что джадидизм отступает перед ваххабизмом, и это очень опасно, что "мусульманин" и "ваххабит" стали синонимами! Вы разницу понимаете?

– Думаю, да…

– …Муфтий стал собирать всех образованных мусульман – в первую очередь тех, кто осел в Москве, у кого жены русские… Он хотел, чтобы ядром верующих стали именно мы, а не те, кто с трудом объясняется по-русски и в мечеть ходит только потому, что не может в другом месте почувствовать себя человеком. Чтобы вокруг мечети собрались влиятельные люди – ученые, бизнесмены, врачи, те, кто хотел очистить ислам от ваххабитского мусора… Среди нас стали появляться молодые музыканты и артисты, которые прежде не помнили о том, что у них мусульманские корни. Муфтий проповедовал не только на татарском и арабском, но и на русском. А еще он стал наводить порядок в… – Расул задумался, подбирая слово, – в приходах, по-вашему. По сути, объявил войну имамам, которые обучались у саудитов и проповедовали агрессивный ислам.

Где-то вдалеке хохотнул автомат. Потом второй. Они весело перебранивались короткими очередями, и этот отдаленный звук казался абсолютно беззлобным…

Похоже, стреляли предупредительно, сигналя тем, кто сбежал из клуба, чтобы сидели по домам.

Каленин подумал, что киношная и настоящая стрельба совсем разные. Киношная – громкая, яростная, свирепая и… совсем не страшная. А реальный выстрел из пистолета звучит на улице, как безобидный хлопок детской игрушки, но запросто вырывает жизнь из человеческого тела…

– Я очень увлекся тогда этим: доказать всем, что ислам – религия добра и подлинной морали. – Расул продолжал монолог, не обращая внимания на стрельбу, к которой был привычен и равнодушен. – Стал много читать, слушал муфтия… Вам интересно?

– Конечно! – торопливо откликнулся Каленин.

– Миссия ислама, как самой молодой мировой религии – противостоять пороку, который все больше овладевает представителями других религий! Люди потеряли страх перед Всевышним и впали в греховную жизнь. Тогда и пришел Мухаммед, который, по сути, отменил все остальные пророчества – и Моисея, и Иисуса.

– Все? – не удержался от вопроса Каленин.

– Да! Ислам появился как единственный способ спасти разлагающееся человечество, погрязшее в грехе и мерзости.

– Ну вот! Значит, ислам все же отвергает другие мировые религии?!

– Нет!- горячо возразил Расул. – Он их вбирает в себя. Лучшее из них стало частью ислама! Ну, как вам объяснить… Любой православный найдет в исламе ответы на все свои вопросы!…

Беркас не смог скрыть скептическую гримасу.

– Все верно! – неожиданно поддержад этот скепсис Расул.- Вы правы! Любая религия есть заговор одной части общества против другой! Все религии когда-то были нужны, чтобы утвердить запреты, не позволяющие людям пожирать друг друга. Изначально любое религиозное учение гуманистично! Но каждое из них рано или поздно оборачивается войной одних против других. Иудеи, христиане и мусульмане во имя своей веры убили столько людей, что этому уже невозможно найти оправдание. Честнее убивать, как делаю я, не прикрываясь высокими словами. Месть – это единственное, что дает право на убийство! Как справедливую расплату за человеческую мерзость.