Кумир

— Я хочу провести у тебя ночь,— сказала она.— Пожалуйста, не гони меня.

Утром он ей сказал:

— Учти, это ничего не меняет.

— А я и не хочу ничего менять,— ответила она.

И действительно, все между ними осталось по-прежнему.

С тех пор утекло много воды, бывали времена, когда она до боли в сердце жалела, что не обзавелась семьей. Впрочем, чаще она задавала себе вопрос: что за жена из нее бы получилась? Но все те долгие месяцы без него, в Вашингтоне, она просто ждала, считая дни, когда он приедет. И все свершилось, все было именно так, как она себе представляла,— словно катание с американских горок, которому нет конца, и теперь уж до вице-президентства рукой подать. Сон наяву, да и только!

Но по временам, как и в это утро, что-то грызло ее, не давало покоя: она чувствовала себя обманутой, растоптанной.

Когда до Майами оставалось не больше часа, Салли извинилась и прошла мимо сидевшего у прохода Росса в туалет. Здесь она выбросила "клинекс", теплой водой смочила носовой платок и подмылась. Одернула платье и, немного постояв перед зеркалом, поправила прическу и макияж. Надушила "Шалимаром" запястья и немного за ушами. Перед возвращением в салон Салли выбросила платок в унитаз.

Когда такси подвезло их к отелю "Мирамар", рубашка Росса взмокла от пота и прилипла к спине, а брюки к ногам. Салли же выглядела на удивление свежей и подтянутой. Стремительно и легко она двигалась следом за портье, который поднимался по лестнице с их багажом к конторке администратора в обшарпанном фойе.

— Не слишком-то элегантно, вы не находите? — вполголоса обратилась она к Россу, осматривая потрескавшийся мраморный пол, просевшие потолки. Да, она понапрасну теряет здесь, в Майами, свое время — да еще в этом третьеразрядном отеле.

— Налогоплательщики не склонны раскошеливаться.— Росс протянул долларовую бумажку портье.

Администратор дал им два бланка и пошел за ключами.

Салли стала заполнять бланк. Росс, стоя рядом, спросил ее:

— Кажется, Джо вам не по душе?

— Кто?

— Джо Манкузо. Мой партнер.

Салли глянула ему прямо в глаза.

— Вульгарный, фанатичный, примитивный — настоящая скотина.

Ее злобность застигла его врасплох:

— Жаль, если он обидел вас чем-то.

— О, плохой "фараон", хороший "фараон". Не о чем говорить.

— Простите, я просто думал… раз уж мы будем тут вместе пару дней, так почему бы нам в самом деле не быть друзьями.

— Совсем необязательно.

Администратор подал ключи.

— У меня для вас несколько писем, миссис Крэйн.

— Мисс Крэйн.— Салли взяла свой ключ. И, указав портье на свои вещи, прошла вперед.

Средних лет мужчина в шортах, сидевший в фойе, оторвался на мгновение от своей газеты "Майами геральд" и поглядел ей вслед. Встретившись глазами с Россом, он пожал плечами.

Росс распаковывал чемодан, когда раздался телефонный звонок. Голос Манкузо звучал так, словно он находился в соседнем кегельбане.

— Ну, как там в Майами?

— Жарища! Где ты сейчас, черт подери?

— В телефонной будке. Только что съездил в один склад, где хранят всякую мертвечину.

— И что же там?

Манкузо, зажав трубку между плечом и подбородком, порылся в кармане пиджака и извлек оттуда украденные бумажки.

— Я тут решал одно домашнее задание, которое задал нам твой Фэллон.

— Господи, Джо, да оставь ты его в покое.

— Вот послушай. Это запись нашего шефа О'Брайена от 21 декабря 1983 года: "Беседа с членом конгресса относительно сенатора Калеба Везерби. Похоже, он замешан в афере с нефтяными участками…" После этого, сам понимаешь, судьба сенатора Везерби была решена.

— Джо, я прямо в восторге, что эта мертвечина на складе, оказывается, не такая уж мертвая…

— Послушай, ты, вонючка,— продолжал Манкузо,— там же я нашел имя конгрессмена, который навел О'Брайена, то есть продал Везерби.— Манкузо пощелкал ногтем по листку из календаря О'Брайена.— Это был Терри Фэллон.

Росс удивился, но продолжал по инерции:

— Ну и что?

— Ну и что?! Фэллон доносит на Везерби, загоняет его в ловушку, а губернатор Техаса в награду дает ему освободившееся место в сенате на весь оставшийся срок.

— Не вижу тут ничего особенного.

— Пораскинь мозгами! Фэллон же мог послать анонимный донос на Везерби, расследование-то все равно бы начали. Но он предпочел лично явиться к директору ФБР. Лично! При том, что у него тогда на руках не было никаких доказательств! То есть, в сущности, он выступил с клеветническим утверждением.

— Может, он считал, что это его патриотический долг?

— Забудь все это дерьмо. Неужели он стал бы рисковать, если бы не был уверен, что Везерби по уши замаран?

— Нет, не стал бы,— подумав, согласился Росс.

— А как он мог быть в этом уверен? Только если у него был внутренний источник информации — какое-то доверенное лицо Везсрби. Которое знало, кто, как и когда давал Везсрби взятки…

Сквозь нейлоновую занавеску Россу был виден балкон по соседству с его номером — там в желтом купальнике, растянувшись на шезлонге, загорала Салли. Ее тело, покрытое жидким кремом, жарко блестело на солнце.

— Ты слушаешь меня? — спросил Манкузо.

— Да, слушаю.

— Между прочим, эта дамочка, Салли Крэйн, тогда как раз работала на Везерби. Была у него в штате.

— Джо, ты фантазируешь.

— Мой тебе совет: приглядывай за этой фифой. Не такая она простушка, как кажется.

— Да, да, конечно. Слушай, Джо, ты слыхал когда-нибудь про Форт Дитрих? В Мэриленде?

— Ну и что?

— Там армия разрабатывает биологическое оружие. Может, как раз там и взяли вирус СПИДа? Который потом впрыснули Мартинесу. Алло! Алло! Джо? Ты меня слышишь?

Но Манкузо уже бросил трубку. О такого рода вещах он слышать не желал — особенно по телефону.

…Войдя к себе в номер, Салли заперла за собою дверь и принялась за бумаги, врученные ей администратором. Послания от Криса, запросы от АП и ЮПИ [89], от знакомых из "Ньюсуика" и "Тайм" — все они считали себя ее друзьями. Сейчас, однако, у нес не было ни малейшего желания общаться с кем бы то ни было. Оставив весь этот ворох на тумбочке, она сбросила одежду, надела купальник, натерла тело кремом для загара и, выйдя на террасу, легла в шезлонге, прикрыв глаза. Но ощущение раздражения, брезгливости не проходило. Неожиданно рядом с ней прозвучал голос Росса: он стоял, облокотясь на разделявшую их балкон решетку, и явно пытался наладить дружеские связи.

— Надеюсь, вы не спите?

Меньше всего в этот момент ей хотелось вести светские разговоры.

— Нет, не сплю. Просто ленюсь немного.

— А как наши дела?

— Пока никак. Надо ждать, пока нам позвонят.

— А потом?

— Потом мы с ними встретимся…

А ведь он молод и недурен, подумалось ей. Открытый вопрошающий взгляд и глаза голубые. Ей стало неловко за то, как она вела себя с ним в фойе.

— Пойду газету почитаю.— Он уже направился к себе, когда она остановила его:

— Дэйвид! Извините меня. Я была в дурном настроении.

— Забудьте! — махнул он рукой.

— Только если вы меня извините.

— А вы меня,— добавил он, вернувшись к решетке.— И Джо тоже. Просто он слишком долго проработал в Конторе.

— О'кэй. Мы квиты.

— А у вас веснушки.

Она смутилась.

— Ну… веснушки. И что теперь?

— Просто я люблю веснушки. Может быть, пойдем на пляж?

13.15.

— У меня что, бюро путешествий, что ли? — Барни Скотт помахал перед носом Манкузо неподписанным командировочным удостоверением.

— А я, по-твоему, виноват, если эта женщина действительно сидит в Кливленде? Притом в психушке. Может, мне надо было просто поговорить с ней по телефону?

— Черт подери, чего это тебе приспичило ехать?