Набат-3

«Господи! — ужасался про себя Мастачный. • Откуда

у них такие гроши? Я всю жизнь надрывался, ловчил, о таких грошах не помышлял, а тут — запросто...»

Откуда деньги? От лопоухих, конечно. Откуда у них? Or лукавого, конечно. Лукавый давал лопоухим, чтобы ло­поухие дольше верили в сказочку о райском будущем.

Альберт Васильевич с немым вопросом встретил отчима.

— Успокойся, сынок, мазут потек. Обоим продал! За «лимон» двести пятьдесят! Дай попить, в горле пересохло...

Альберт Васильевич немедленно исполнил просьбу и с ува­жением наблюдал, как скачет кадык на горле папани. Вот тебе и мент поганый... Недооценил он отчима.

Альберт Васильевич радоваться не спешил:

— А если о второй половинке шифра спросят?

— Me спросят, — уверенно отвечал отчим. — Я эту шайку знаю. Дармовые деньги как приходят, так и уходят, их злорадство подгоняет, разум плетется сзади. Л чтобы шибко торопились, я коммунякам намекну, кто посягает па чужое. Звони атаману.

Альберт Васильевич больше не спорил.

— Я готов покрыть ваши убытки в полном размере, — сказал он НовокшопоВу. — Разумеется, стулья утром, день-

— принимается! — оживился Новокшонов.

Чесались руки. Он связался с нижегородским Вова-

ном, тот назначил свой процент и разыскал правую руку покойного Гены Крокодила. Назначив свой процент, тот дождался возвращения с курорта бывшего майора Стуле- никипа и спросил напрямую:

— В чемоданчике было еше кое-что. Ты честно полу­чил свою долю денег за честный рассказ. Теперь держи ответ о какой-то дискете. Нечестно, брат...

— Брат! — осознал простые слова Студеникин. — Она валяется у меня в шкафу. Забери ее совсем! Думал, после отдыха гляну, что там такое, чтобы зря хороших людей не беспокоить. Я, может быть, пентиум во всех этих «окнах», — перешел на нарочито спокойный тон Студеникин, — но на сервер бытия не тороплюсь.

Умные слова остудили правую руку Гены Крокодила, царство ему небесное.

— А вот если там ценное есть, на дискете этой? Как сделать нужно, чтобы все одному досталось?

Студеникин понял его. Жизнь еще долгая.

— Сделаем, браг. Сделаем копию, а на хард-драйв я вирус посажу. 11родаешь — есть программа, продал — нет программы.

Хорошо иметь дело с умными людьми. Гена Крокодил дерьма рядом не держал. Через час Вовап нижегородский получил известие — кобыла в стойле. Через десять минут

Альберт Васильевич услышал его голос: портянка в сапо­ге. Через пять минут Альберт Васильевич докладывал ата­ману Новокшопову: ваши пляшут, а старший Новокшо- лов открытым текстом передал Рыжему и Арапчонку: ребятки, гоните денежки. Через час ему ответили: шифр подлинный.

Через два часа посыльный забирал дискету и отдавал деньги.

Через три часа на этой стороне делили навар.

Через три часа и одну минуту Студсиикин спрашивал правую руку покойного Гены Крокодила, упокой Господь его душу:

— За сто рублей вкалываешь месяц, за сто тысяч бак­сов час. Где логика?

— 11е задавай глупых вопросов, брат, — отвечал правая рука. — Кончил в тело, гуляй смело. Где большие деньги, там короткая жизнь. Не забывай про это.

Студеникин похолодел. Собеседник расхохотался:

— 11е трясись, не про то базар. Сто тысяч баксов — это не деньги, вот у Мастачных пошла короткая жизнь.

— Может, повременить? — озаботился Студеникин. — Надо бы еще вторую часть шифра получить.

— Это другая часть разговора, браг. Тебе до нее дела нет. Мы хоть воры, но не лохи. Как ты там про пентиумы намекал? Опять похолодел Студеникин. — Не бойсь... Дело выгорит.

Только теперь Студеникин вспомнил кличку правой руки Гены Крокодила Палач. Не надо ему давать советов.

Пока Лаптев давал советы в Красноярске, к нему в компьютер забрались молодые и красивые, выудили вто­рую половинку шифра.

На всякого мудреца довольно простоты. Пошла тор­говля за эту часть шифра.

— Клюнут? — поинтересовался у Палача Новокшонов.

— Куда денутся! — ржал Палач в ответ. — МВФ про­гнал почти пять миллиардов баксов и Россию, и элитная братва уже присосалась к сосалову. Сучонка-имиджмсй- керша замок в Баварии покупает, вороватая семейка гото­вится ноги уносить...

Собирался в дорогу и Мастачный-младишй. I Iopa. Шах­теры повылазили из земли, Борька-алкаш туда еше не со­шел, жареным запахло крепко, с мордобоем и лозунгами о счастливой доле. Вскоре семейство Мастачных взлетело в небо к этой самой доле, пока не началось.

— Ну вот, началось, — проворчал недовольно Мастач- ный-папа, откладывая газету в сторону.

Что там? — отставил стакан с персиковым соком па­сынок. Они сидели на лужайке своего замка под Эксгоном.

— Пишут, будто бы мы с тобой сорвали Ельциным покупку замка Гармиш-Патирхсн в Альпах.

— Вот сволочи! — снова взялся за стакан Мастачный- младший. — Вор у вора дубинку украл! Не можется!

— А я тебе вот что скажу, — привлек его внимание отчим. — Ты грамотный, радуешь меня, однако запомни хохланкую истину: не зевай на шляхе, будет две рубахи; прозеваешь, свою потеряешь.

Они спокойно коротали вечер, попивая каждый свой любимый сок, их мало заботили теперь наветы и поклепы из другой жизни, на зеленой ухоженной лужайке резвились ротвейлеры. Это успокаивало, как шуршание дензнаков в кармане, и одновременно освежало, как прохладный сок.

Как считаешь, отец, — спросил на всякий случай Мастачный-младший, — нас не застукают здесь?

— Пока пет, — уверенно отвечай Мастачпый-старший. - Гам не до нас. А вот месяца через два-три возьмутся. Шутка ли, поболе миллиона зелени скосили. Тогда не зевай. Мой батя, царство ему небесное, в военное лихолетье полицаем служил. Опосля em искали долго и не нашли. В Аргентине он укрылся, где душу в спокойствии отдан Творцу. Так я и думаю потому: а не наладить ли связь с тамошними Мастач- ными? Раньше в мыслях такого не держал, а теперь в самый раз. Как считаешь?

На миг Мастачный-младший задумался, прокручивая вариант.

— А чего ж? Давай, отец, списывайся, созванивайся. Там нас не найдут. Я тебе интересную вешь еще скажу: в тамошних колониях бывших нацистов десятка два наших партийных бонз укрылись. На одном языке говорят.

— Шутишь! — не поверил Мастачный-папа.

— Святая правда. Я ведь в Интернет регулярно загля­дываю и в компьютерных штучках толк имею. Когда я взялся нашу половину дискеты обрабатывать, многое про­яснилось. Нашел удивительные совпадения почти в двад­цати случаях: самые крупные счета находятся в филиалах известнейших банков в Буэнос-Айресе. Что, если поис­кать все же вторую половинку шифра, не копнуть ли глубже кротовьи норы?

Сыпок, на этот счет есть другая пословица: играй, не заигрывайся, воруй, но в меру, — мудро присоветовал папаня.

— А как же тогда — не съем, но понадкусываю? — насмешливо спросил любознательный сыпок.

— Это с Украины завезли жиды тамошние, а мы с то­бой хохлы истинные, — вразумлял папаня. — Я тебе боль­ше скажу: русских, москалсй, значит, никаких не оста­лось. репаных и нерепаных извели. Мордва осталась, ренаные хохлы остались, евреи да Дьяченки.

— И Мастачныс еше, — рассмеялся сынок.

— Эй, репаные! — раздался в ланкаширской тишине го­лос зычной мамаши Мастачной. — Боршсчку носнидаете?

Съемо! — разом ответили папа с сыном и немедля отправились в столовую, где по каменным стенам висели оленьи рога от прежнего хозяина, а на полу лежали шку­ры русских медведей. У хохлов оленей и медведей давно не водилось, они сели хлебать украинский наваристый борщ, разлитый в тарелки тонкого саксонского фарфора.