Американский синдром

— Скажи, Джо, я слышал, что у нас началось движение за новый, современный вид казни, призванный заменить все прежние и сэкономить электричество и газ в эпоху энергетического кризиса…

— Ты об уколах? Это дело перспективное и, как уверяют, гуманное. Чик — и нету! Почти безболезненно, как прививка. Прививка смерти. Уже Техас, Оклахома, Айдахо и Нью-Мексика приняли закон о смертной казни через укол смертельным ядом. Флорида намерена последовать их примеру, а у нее сейчас больше всего смертников: сто сорок четыре человека.

— Но, я слышал, что врачи против…

— Да, нашлись эскулапы, считающие, что врачи не могут прививать людям смерть, что это вопиющее нарушение Гиппократовой клятвы. Ведь до сих пор спорят об евтаназии. Нет, укольчик шприцем с мгновенно действующим барбитуратом и парализующим средством мне нравится куда больше тока, газа, пеньковой веревки и дюжины пуль. Если мне захочется зарезать тещу, то я повезу ее в один из пяти передовых штатов.

— И вкатит тебе шприцем в вену милосердную смерть не кто иной, как доктор Джеффри Р. Мак-Дональд, приговоренный к пожизненному заключению и тихо и мирно работающий себе по специальности и по призванию тюремным палачом…

Утреннее заседание второго дня суда началось довольно весело. Защитник, приговоренный судьей к ночи в городской тюрьме, встал, как только судья в черной мантии сел на свое почетное место, и жалобным тоном заявил:

— Ваша честь, я прошу перенести заседание суда на завтра или, по крайней мере, на вторую половину дня сегодня, потому что я не спал всю ночь в тюремной камере, а жена моя, которую я привез с собой и которая живет в здешнем отеле, устроила мне страшный скандал, заявив, что я провел ночь с другой женщиной.

Когда хохот улегся, судья Батлер чинно изрек:

— Суд отказывает вам в просьбе и советует впредь вести себя на суде в должных рамках, если не хотите снова попасть в тюрьму. Что же касается вашей семейной жизни, то она не является предметом разбирательства данного суда.

Смеялись почти все, даже Джеффри Р. Мак-Дональд, появившийся в новом, еще более элегантном, серебристо-сером «тропикле» с пурпурно-белым галстуком Северо-западного университета. Суд продолжался.

Защитник, то и дело демонстративно зевая, вызвал обвиняемого и, желая доказать, что он был любвеобильным и щедрым отцом, задал ему такой вопрос:

— Скажите, пожалуйста, доктор, покупали ли вы своим детям игрушки?

Ответ. О да, конечно! Колетт даже ругала… журила меня за то, что я тратил на игрушки слишком много денег. Я привозил игрушки отовсюду, из Фейетвилла, из Вашингтона, из Нью-Йорка к рождеству и Новому году, ко всем праздникам и, само собой разумеется, ко дню рождения деток…

Последовало длинное перечисление подарков с указанием их стоимости по прейскуранту. Затем защитник вызвал в качестве свидетеля молодую леди, пышнотелую, в декольтированном легком платьице. Ее встретили одобрительными свистками. Судья грозно нахмурился и повел очами. Мисс Вайолет Найтингейл девять с половиной лет назад, будучи школьницей и живя с матерью и отцом, офицером «зеленых беретов», сослуживцем Мак-Дональда, подрабатывала в качестве няни-сиделки у детей Мак-Дональдов. Она подтвердила, что детская была завалена разными игрушками, в том числе и весьма дорогими, уверенно заявила, что доктор души не чаял в своих малютках. Когда защитник поблагодарил мисс Найтингейл, вопросы стал задавать прокурор.

Вопрос. Доктор Мак-Дональд упомянул, что среди игрушек, подаренных им Кимберли, были солдатики, американские солдатики: пехотинцы, летчики, танкисты, «зеленые береты», а были ли и другие игрушки, выпускаемые не столько для девочек, сколько для мальчиков?

Ответ. О да! Игрушечные танки и пушки, модели самолетов, одна большая модель авианосца. Помню, я еще сама играла с ними…

Вопрос. Не высказывал ли доктор Мак-Дональд огорчения по тому поводу, что жена рожала ему одних девочек?

Ответ. О да! Да! Но миссис Мак-Дональд утешала его, говоря, что третий ребенок будет обязательно мальчиком.

Вопрос. Ясно! Говорил ли об этом доктор с гневом, злобой, раздражением, досадой?

Ответ. О нет! Он говорил об этом с улыбкой…

Вопрос. Но вполне серьезно?

Ответ. Полушутя…

Вопрос. Полушутя, полусерьезно?

Ответ. Вот именно!

Защитник негодующе и презрительно заявил:

— Ваша честь! Прошу вычеркнуть эти слова из протокола! Обвинение недостойным приемом пытается заронить у членов жюри вздорное, абсурдное подозрение в том, что доктор Мак-Дональд убил свою жену и девочек, потому что желал иметь сына. Нормальные люди не режут своих жен и детей по такому поводу. К тому же доктору Мак-Дональду оставалось ждать сына всего несколько месяцев. И, как показало вскрытие, недоношенный плод был мужского пола.

Судья удовлетворил эту просьбу защиты. Адвокат доктора тут же продемонстрировал суду огромную фотографию — утопавшую в розах мраморную гробницу размером с саркофаг неизвестного солдата на Арлингтонском кладбище. Четко выделялась высеченная золотом надпись:

Святой крест, порхающие ангелочки, венки и гирлянды. Вспышки фотографов, словно фейерверк, озарили зал. Доктор Мак-Дональд мужественно сдерживал слезы, промокал глаза чистым белым платком с монограммой «Дж. Р. М.»

— Прошу записать, — произнес прокурор, — что Мак-Дональд не явился на похороны. Как говорится, хирургу не привыкать хоронить свои ошибки, но доктор Мак-Дональд не явился на похороны своей семьи — отлеживался в госпитале, жалуясь на мигрень, поскольку никаких особых ран у него, как известно, не было. А за похороны уплатили Кассабы!..

Кабаллеро начал горячо протестовать.

— Я утверждаю, — кипятился защитник, — что Джеф просто физически не смог быть на похоронах. Но он был в церкви, и это подкосило его… Это подтвердил военный следователь майор Гребнер…

…Франц Иосиф Гребнер, потомок земляков Гитлера из австрийского города Линца, с трудом верил в немыслимое злодейство доктора Мак-Дональда, хотя в хиппарей-убийц не верил совершенно. Он специально пришел в храм, чтобы как следует присмотреться к Мак-Дональду в тяжкую для него минуту. Капеллан, столько раз отпевавший в этой часовне зеленоберетчиков, убитых во Вьетнаме и доставленных в Форт-Брагг в цинковых гробах, покрытых звездно-полосатым флагом, и тот прослезился при виде двух маленьких гробиков.

…Мак-Дональд морщился от боли, покашливал, поглаживал грудь, тупо глядя перед собой.

— Во имя отца, сына и святого духа, — загундосил капеллан. — Даруй нашим братьям… нашим сестрам вечный покой… Аминь…

Стоя в полной форме, Мак-Дональд быстро промокнул глаза носовым платком и расслабленно поднял руку к зеленому берету. Затем он неожиданно для всех подошел, волоча ноги, к гробу Колетт, снял с головы берет и положил его на гроб. Все, разумеется, сразу вспомнили, что именно так поступил семь лет назад зеленоберетчик из почетного караула у гроба злодейски убитого президента Джона Кеннеди. Этот драматический жест произвел на Гребнера сильное, хотя и противоречивое впечатление. Неизвестных в форт-брагговской трагедии, по первому убеждению Гребнера, не было. «Неизвестным» был сам капитан Мак-Дональд, рассчитывавший свалить тройное убийство на выдуманных им хиппи. Однако косвенных улик много, а прямой ни одной. Ничего, следствие только начинается. Убийства эти были явно не предумышленными. Иначе «неизвестным» не приходилось бы орудовать кухонным, домашним оружием Мак-Дональдов…

И все же странное это дело. Гребнер, много лет проработавший гражданским криминалистом, хорошо знал, что, хотя подавляющее число убийств приходится на супругов, убийцы скоро раскалываются. Но, быть может, у Мак-Дональда замедленная реакция?..