Джек и Джилл

Стараясь не шуметь, пара миновала гостиную, где, возле мраморного камина, гордо стоял развернутый американский флаг. От одного вида звездно-полосатого стяга и дурацких цветных фотографий на стенах, изображавших всякую ерунду, вроде регаты у мыса Код, Сэм испытал глубочайшее отвращение.

– Эт-то ты, моя милая? – прогремел хриплый, пропитанный виски, голос откуда-то из-за стены гостиной.

– А кто же еще? – игриво отозвалась Джилл. Джек вместе с ней появился в спальне:

– Итак, открываем вечер сюрпризов, – торжественно произнес он, извлекая полуавтоматическую «Беретту» и направляя ее прямо в голову сенатора.

Рука его была тверда, а в голове – полная ясность. Вот так делается история. И отступать уже поздно.

Дэниэл Фитцпатрик чуть приподнялся на кровати вне себя от удивления и ярости:

– Что здесь происходит, мать твою… Это что еще за педик? Как ты, черт побери, сюда проник? – Его лицо и шея побагровели.

Несмотря на серьезность ситуации, Джек не смог сдержать улыбки. Сенатор, распластавшийся на громадной постели, напоминал ему кита, выброшенного на берег, или, скорее, пожилого моржа.

– Ну, если так можно выразиться, я – твое презренное и грязное прошлое, которое наконец-то догнало тебя, сенатор, – заявил Джек. – А теперь заткнись. Прошу тебя. Тогда все это произойдет быстро и легко.

Он уставился на сенатора и неожиданно припомнил строчки из недавно прочитанной статьи, где кто-то, присутствующий на выступлении Фитцпатрика, заметил: «Господи, да он уже почти старик». И действительно, Дэниэл был седовласым, толстомордым, расплывшимся от жира стариканом.

Но, помимо всего прочего, он являлся врагом. Джек раскрыл сумку и подал Джилл пару наручников:

– За каждую руку к стойкам кровати. Заранее благодарен.

– С превеликим удовольствием, – изящно склонила голову Джилл. Это изящество сквозило в каждом ее слове, в каждой улыбке и каждом движении.

– Ты что, тоже в этом участвуешь? – вытаращился Фитцпатрик на блондинку, которую несколько часов назад подцепил в баре и видел практически впервые в жизни.

– Нет-нет, – улыбнулась Джилл. – Просто на меня произвели неотразимое впечатление твое жирное брюхо и густой запах алкоголя.

Следом за наручниками из сумки появилась видеокамера, которую Джек также передал женщине. Она тут же направила ее на сенатора и, отрегулировав резкость, приступила к съемке. Что-что, а с камерой обращаться Джилл умела.

– Какого черта вы делаете? – Выцветшие голубые глаза сенатора сначала широко раскрылись от удивления, а потом в них заметался неподдельный страх. – Что вам надо? Что тут происходит? Черт, я все-таки сенатор Соединенных Штатов!

Джилл сначала сфокусировала камеру на испуганных глазах Фитцпатрика, затем изменила ракурс, чтобы захватить всю панораму, а потом снова вернулась к его обиженному лицу.

Джек едва не рассмеялся, услышав это неуместное и чисто показное проявление храбрости и достоинства. Впрочем, это было вполне в духе Фитцпатрика.

Вот так вот! Пары виски, затуманившие его мозг, разом улетучились без следа. До сенатора, наконец-то, дошло, что происходит на самом деле. Сдавленным от страха голосом, он прошептал:

– Я не хочу умирать.

Неожиданно из его глаз покатились слезы. Это было одновременно и странно, и трогательно:

– Пожалуйста, не делайте этого. Не причиняйте мне вреда. Этого просто не должно произойти. Умоляю, выслушайте меня. Ну, послушайте.

Джилл понимала, насколько важным окажется отснятый материал. Прямо хоть выдвигайся на соискание премии в Академии кинематографа. Эта лента вполне могла бы стать документальным фильмом века. Им же отснятая пленка была очень нужна в их игре, как инструмент для подготовки следующих сюрпризов.

Джек пересек комнату, и ствол «Беретты» оказался в нескольких дюймах ото лба сенатора.

С этого момента и начиналась тонкая игра. Правило второе: то, что ты делаешь, – история. Здесь важна любая мелочь, любой штрих. Не забывай об этом ни на секунду.

– Нам не о чем разговаривать, сенатор Фитцпатрик. Я пришел просто убить тебя, и ничего с этим не поделаешь. Когда-то ты был ревностным католиком, так что, если сохранил веру в Бога, можешь помолиться. Помяни и нас в своих молитвах: Джека и Джилл.

Это была проверка и собственного мужества. Сэм заметил, что его рука чуть дрожит. Не ускользнуло это и от внимания Джилл.

«Это всего лишь казнь, – успокаивал он себя. – Заслуженное приведение приговора в исполнение. Ну, и, конечно, это ужас, в котором мне приходится участвовать».

После первого выстрела с расстояния в несколько дюймов голова Дэниэла Фитцпатрика разлетелась, словно гнилая тыква. Сэм выстрелил еще раз. Дважды отмерь, но и дважды отрежь.

Итак, история была сделана.

Началась та самая Игра игр.

Джек и Джилл.

Часть первая

И вновь наступает завтра

Глава 1

О нет! Снова наступило завтра.

Казалось, что я только-только сомкнул веки, как в дверь уже кто-то заколотил. Звук был настолько громким и тревожным, что напоминал сработавшую сигнализацию машины. Мало того, он был слишком настойчивым. Неужели беда сумела так близко подобраться к моему дому?

– Черт! Вот дерьмо! – прошептал я в мягкие и теплые складки своей подушки. – Оставьте меня в покое. Хоть раз дайте выспаться, как нормальному человеку. Проваливайте!

Потянувшись к лампе, я попутно уронил со стола несколько книг: «Дочь генерала», «Мое путешествие по Америке» и «Снегопад над кедрами». Произведенный ими шум окончательно вырвал меня из объятий сна.

Прихватив из ящика служебный револьвер, я, минуя детскую, зашлепал вниз по лестнице. Я услышал, или мне показалось, что ребятишки мирно посапывают. Перед сном мне пришлось долго читать им «Сказки кролика Питера». Не ходите в сад дядюшки Макгрегора, а то с вами случится неприятность. Такая же, как постигла вашего папочку, из которого тетушка Макгрегор сделала начинку для пирога.

Я крепче сжал рукоятку «Глока». Стук прекратился, а потом возобновился с новой силой. Скорее вниз!

Бросив взгляд на часы, я убедился, что было всего половина четвертого утра. Господи, помилуй! Поистине, колдовской час. В это время я чаще всего просыпаюсь, причем без всякого внешнего воздействия.

Продолжая спускаться по предательски крутым ступеням, я держался настороженно и подозрительно. Неожиданно опять наступила тишина.

Сам я продвигался бесшумно, чувствуя, как успел наэлектризоваться атмосферой предчувствия. Нет, ни день, ни даже раннее утро с этого начинать не стоит. Не ходите в сад дядюшки Макгрегора, а то с вами случится неприятность…

Я вошел в кухню, держа оружие наизготовку, и тут увидел источник разбудившего меня грохота. Первая тайна начинающегося дня была разгадана.

За стеклом задней двери маячила фигура моего друга и напарника. Он выглядел одновременно взвинченным и загадочным.

Это Джон Сэмпсон ломился ко мне в дом. Он с самого детства вносил в мою жизнь сплошные волнения и беспокойство. Вот и сегодня он выступил в привычной для него манере. За вес в двести сорок фунтов и рост, намного превышающий шесть футов, его прозвали «Два Джона» или «Человек-гора».

– Произошло убийство, – сообщил он, пока я отпирал замок и скидывал с двери цепочку. – И премиленькое убийство, Алекс.