Усиливая Боль (Переработанное)

Она жутко устала.

Ей нужен отдых.

Катя не может точно понять – поспала она лишнего или, наоборот, не выспалась за столь длительное время. Самочувствие ее далеко от идеального, и головные боли с утра не предвещают ничего хорошего. Закончив с утренним туалетом, она пытается приготовить завтрак, но процесс приготовления хлопьев почему-то раздражает ее до крайности. И она швыряет содержимое миски в мусорное ведро, пьет горький кофе, что-то приговаривая матом, и идет на работу. Задумывается, стоит ли ехать на машине и понимает, что не готова сейчас садиться за руль ни при каких раскладах – даже если метро остановят навечно.

Подходя к метро, она ощущает неприятное послевкусие, связанное то ли с кофе, то ли с нарушенным пищеварением, и берет бутылочку осветленного яблочного сока. Сделав пару глотков, с отвращением швыряет бутылку в урну перед входом в метро.

В «маршрутке» от Пионерской довольно отчетливо играет ремикс на «О боже, какой мужчина», и из-за этого дорога к офису кажется Кате бесконечной. Она проклинает себя за то, что снова не взяла наушники.

Уже подходя к офису, Катя случайно оборачивается и видит семейную пару средних лет с двумя детьми. Девочка постарше идет и тащит, как и отец, пакеты с каким-то добром. Мать семейства ведет за руку маленького сына, свободной рукой крепко сжимая банку «гриналз».

Катя разбирает папки с документами, сортирует все в порядке исполнения и начинает с проверки почты. Отвечает на письма, распечатывает вложения, делая все на чистейшем автоматизме. Спустя некоторое время ее пугает форма очередного письма – контур текста, форма подписи, и она инстинктивно отшатывается от него, но понимает, что это деловое письмо, и оно всего лишь смутно напоминает одно из тех, что приходили к ней от той психопатки. Все время после выезда с Гостиного двора и до этого момента она старалась не думать о письмах с угрозами, о странной девушке, обо всей этой ситуации, но сейчас все это всплывает в ее сознании, и она теряет должную сосредоточенность и случайно печатает дважды один и тот же многостраничный документ, а потом выкидывает не лишний экземпляр, а одни и те же страницы обеих экземпляров. Делает глубокий вдох. Пытается успокоиться.

Выходит, чтобы выкурить сигарету «нирдош» из пачки, которую она для себя обозначила как последнюю – теперь-то уж наверняка. Спустя полминуты на крыльцо как бы случайно выходит Рома. Хмурый и раздраженный. Он кивает Кате и закуривает тяжелый «парламент». Смотрит куда-то в сторону крыши обветшалого кирпичного здания в дальней части двора. Ей нечего сказать, хотя и хотелось бы. Она терпеливо ждет, пока сильная половина как-то разрядит обстановку, но кажется, что Рома сейчас вне ее мира.

- Как дела? – наконец, находится он, хотя и без особого энтузиазма.

- Да вроде ничего. Вот, наконец, отдохнула на выходных. А ты как?

Рома пожимает плечами.

- Ровно.

- Слышала, у тебя…ммм… проблемы?

- А, чушь. Нормально все.

- Слушай, я тут подумала…

Принять решение или отложить? Сказать или не сказать? Выглядит как мольба или не выглядит? Важно или неважно?

- …ну, насчет нашего…ммм…

- Ой, знаешь, я это… - Рома мнется. – Знаешь, сейчас трудное время. Правда, извини, но я пока очень занят. Прости.

Не докурив, выкидывает сигарету куда-то в сторону, подальше от офиса и уходит.

Катя зависает где-то между оскорбленностью, безразличием и отчаянием. Последнее ближе прочих. Она смотрит в никуда. Обжигает пальцы затлевшим фильтром. Ойкает и всхлипывает, выбрасывая окурок. Закрывает лицо руками. Убирает руки и смотрит на серое, унылое осеннее небо.

Возвращается к работе.

Фраза «Наконец-то, куриный супчик вместо всякой гадости из «МакДональдса» вечно забегавшейся и не поспевающей сходить в кафе, а потому жутко жирной от «биг маков» и кока-колы Лены Семенович, знаменует приближение обеда, и Кате становится совсем мерзко. В ее голове путаются факты, необходимые для работы и элементы безумного вихря вроде бы незначительных событий ее личной жизни. Она понимает, что ей нужна еще одна небольшая разрядка. Идет к директору, который по счастливой случайности еще не уехал с концами. Просит отгул в пару дней за свой счет. Оговаривает условия. Получает одобрение и собирается на выход.

Звонит знакомому психиатру, живущему и практикующему на Васильевском острове. Договаривается о короткой встрече, чем-то среднем между приемом и просто дружеской беседой. Говорит, что совсем прижало, иначе не обратилась бы.

Придя домой, переодевается из строгого рабочего наряда в джинсы, блузку, куртку. Поправляет макияж. Проверяет интернет, за исключением почтового ящика. Обнаруживает, что невесть сколько не заходила в «контактовские» паблики «Девичник», «Lady Land», «Секреты женской красоты» и на прочие «девичьи» ресурсы. Вздыхает. Выключает ноутбук, переборов соблазн проверить-таки ящик.

Рядом с соседним домом трое гастарбайтеров из Средней Азии в черно-оранжевой форме сидят и едят нечто бесформенное, запивая это лимонадом из полуторалитровой бутылки. Их странные, беспричинно агрессивные взгляды скрещиваются на Кате, и она, заметив это, инстинктивно отшатывается и ускоряет шаг.

Дверь открывается, и Катя заходит во двор. Осматривает снизу вверх легендарную башню Грифонов. Замечает, что цифры сильно поблекли, значит, их, все-таки, не подкрашивают. Долгие годы этот двор посещали любопытные молодые люди, оставлявшие следы своего пребывания на стенах в том виде, на который были горазды. В лучшем случае, это были каракули маркером. В какой-то момент, местные жители не выдержали и поставили ворота, а также вывесили объявление, что, мол, никакой башни в этом дворе нет и никогда не было. Для тех, кто наверняка знал, что это не так, такой подход выглядел вопиющей несправедливостью. Для местных жителей это пусть и не стало панацеей от беспокойств, зато здорово продляло их сон в летние ночи.

Катя мило здоровается и протягивает бутылку дорогого коньяка, который просто обожает Саша Галанов – единственный ее знакомый психиатр.

- Давай сразу определимся – ты – пациент, или ты – Катя? – предлагает Саша, когда Катя усаживается в массивное кожаное кресло.

- Давай начнем с Кати.

- Тогда расскажи мне, что беспокоит Катю.

- Катя устала. Кате одиноко. Катю задолбали нервяки. Катя чуть не убилась, выехав на «встречку» на той неделе. В общем, я совсем расстроена, понимаешь?

Галанов кивает. Жестом предлагает продолжить.

- Со вниманием беда. Работа поперек горла. А самое интересное – мне тут начала писать какая-то тварь в интернете, что, мол, она контролирует мою жизнь и жизнь тех, кто контактирует со мной, представляешь?

- Это уже интересно. Дальше.

- Не догадалась взять распечатки, а лезть в инет лень, но не суть. В общем, самый сок в том, что те, с кем я знакомилась в интернете, те, кто как-то там пытались назначить мне свидание, действительно куда-то пропадают, но я ведь ничего о них не знаю, поэтому и выяснить не могу, насколько все серьезно.

- А в ментовку сходить не пробовала?

- А толку-то? Конкретных угроз мне нет. Она мне встречу назначила, эта психопатка. Я пришла вчера. Утром. В итоге, она слилась, а я оказалась полной дурой. Вот и все.

- Здорово. Но угрозы через электронные средства передачи информации – это тоже дело для полиции, кстати, - Саша закуривает сигару. – Более того, это уже уголовное дело само по себе. А если там есть какие-то связи, о-о-о… - многозначительно разводит руками.

- То есть, думаешь, стоит сообщить?

- Разумеется. Не жить же в страхе.

- Ну, а что делать с остальным?

- А остальное появилось раньше угроз?

- Совершенно точно. Начало прошлой недели было вообще капец каким.

- Раз уж ты пришла к мозгоправу, давай откровенно. Личная жизнь.

- Никакой.

- То есть вообще по нулям?

- Два парня – левый и правый.

- Давно?

- Прилично.