Дух озера

- Вот ведь срамотища! А, девчата?

Бабка Митревна виртуозно сплюнула себе под ноги шелуху от семечек и повернулась за поддержкой к подругам. Сидящие рядом на лавочке «девчата» – бабки Сергевна и Пална – согласно закивали. На прошедшей мимо них девушке были такие короткие шорты, что из-под них выглядывали двумя живыми улыбками нежные, как у младенца, складочки.

- Вот так вот разоденутся, вернее, разденутся, а потом плачут: «Ай, маньяк, ой, снасильничал и убил».

- Чевой-то ты про маньяка вспомнила? – поджала губы Пална.

- А товой-то, - Митревна с достоинством поправила концы завязанного под подбородком платка. – Время его пришло. Лето. Полнолуние. По прошлом годе на полнолуние двоих убил. И позатот год. Я б на месте милиции засаду на озере посадила. Вот помяните мое слово, он опять вернется.

- Так, говорят, он не насилует, просто так убивает, - Палне всегда хотелось спорить, неважно по какому поводу.

Митревна сощурила свои маленькие вылинявшие глазки и медовым голоском поинтересовалась:

- А скажи на милость, зачем ему тогда просто так убивать, если не насильничать, а? Мало ли что скажут! Маньяк он всегда убивает, чтобы снасильничать.

- А я вот по телевизору кино видела… - Пална закусила удила, но тут вмешалась молчаливая и заслуженно считающаяся «с прибабахом» Сергевна:

- Не, девочки, это не маньяк.

- А кто тогда? – хором обиделись Митревна и Пална.

- Это Дух озера. Не знаете, что ли? Тут давным-давно людей убивали – ему в жертву. А он приходил и кровь пил. А потом перестали. Он ждал-ждал, не дождался и сам стал убивать и кровь у них пить.

Бабки набрали побольше воздуха, чтобы объединенным усилием расправиться с Сергевной, но из-за поворота донесся победный гудок молоковоза, и тема сменилась сама с собой. Какой тут еще маньяк, очередь бы свою не потерять!

Насчет «срамотищи» Анна, конечно, все слышала, но пропустила мимо ушей. Плевать! Этих трех старых дур она знала, можно сказать, всю свою жизнь. Ей было пять, а они уже тогда были древними, как говно мамонта, и такими же глупыми. Вот уже семнадцатое лето подряд она приезжает сюда, в Октябрьский, к тетке. Нравится ей здесь. Тихо, спокойно. Озеро… Конечно, она бы с удовольствием куда-нибудь на курорт съездила бы, но деньги откуда взять? Случайные подработки – это так, на пропитание. В содержанки идти? Ну нет, увольте, это не для нее.

Подошла ее очередь. Анна протянула бидончик водителю-разливателю, деньги – пышнотелой продавщице и вдруг почувствовала чей-то пристальный взгляд. Обернулась и увидела парня, которого несколько раз уже встречала в поселке. Совсем мальчишка, старшеклассник или первокурсник, светленький, с большими голубыми глазами и смущенной улыбкой. Он каждый раз жадно рассматривал ее, но взгляд был не наглый, не раздевающий. Парень смотрел так, словно хотел запомнить ее до мельчайшей черточки, чтобы потом нарисовать по памяти. От его взгляда по спине бежали мурашки, а в животе сладко и тяжело теплело.

Отойдя от молоковоза, Анна дождалась, когда парень купит молоко и пойдет мимо нее.

- Привет! – сказала она.

Парень вздрогнул и остановился.

- Привет, - ответил он неуверенно, словно сомневался, а ему ли это было сказано. Он был похож на запуганное животное, которому так хочется, чтобы его приласкали, и которое боится вместо этого получить пинок.

«Да он совсем еще щенок. Девственник, наверно. Может, не стоит?» - подумала Анна, но тут же с досадой стряхнула эту мысль.

- Тебя как зовут?

- Антон.

- А меня Аня. Ты ведь неместный, да?

- Неместный, - Антон покрепче прижал к груди трехлитровую банку с молоком. – Мы тут дом купили. Дачу. Этой весной.

- Ну, вот поэтому я тебя и не знаю. Я тоже только на лето приезжаю. Ты учишься, работаешь?

- Учусь. На экономическом. Первый курс закончил.

- А я на историческом. Последний год остался. Слушай, я давно хочу ночью искупаться. Только одна боюсь. Может?..

Она ждала его немедленно предложения, но Антон не торопился. Он по-прежнему смотрел на нее широко распахнутыми глазами, словно никак не мог поверить в чудо. Анна подавила нахлынувшее раздражение и улыбнулась:

- Может, вместе сходим? Или тебя не отпустят? А может, ты разговоров про озерного маньяка наслушался и боишься?

Антон покраснел так, что даже под волосами стала видна розовая кожа.

- Конечно, пойдем. Во сколько?

- Ну… - задумалась Анна. – Давай в двенадцать. Там, где тропинка к маленькой поляне начинается. Знаешь?

- Знаю. Это недалеко от нашего дома.

- Ну вот и отлично.

Вздернув вместо прощания подбородок, Анна повернулась и пошла по дорожке, чувствуя, как Антон разглядывает ее улыбающиеся из-под шортов ягодицы.

«…Должно быть, это необыкновенное чувство. Слияние двух человеческих существ… Я буду смотреть в ее глаза и видеть в них свое отражение. Протяну руку – и тепло ее кожи станет моим. Наши сердца будут биться как одно. Я буду пить ее дыхание – ее жизнь. Я растворюсь в ней, а она во мне. И она останется со мной навсегда…»

Антон отложил ручку, встал и вышел на веранду, обегающую дом по периметру. Днем пошел теплый дождь, и он уже испугался, что свидание – а что еще, конечно, свидание! – не состоится, но к вечеру небо расчистилось. Звуки ночи были влажными, чувственными. Лунный свет словно стекал с неба. Тонкие пальцы ветра перебирали листья берез, робкий голос одинокой ночной птицы терялся среди торжествующего хора лягушек. Антон смотрел туда, откуда доносился этот победный вопль, - за деревьями под горой поблескивала серебристая чешуя спящего озера. Он тяжело дышал, а его руки, лежащие на перилах веранды, мелко подрагивали. Белая рубашка бросала на лицо голубоватый отсвет.

Вздохнув глубоко, Антон вернулся в комнату и снова сел за стол. Покусывая кончик ручки, перечитал написанное.

«Она сказала, что придет. Придет на ту самую поляну, где когда-то поклонялись и приносили жертвы Духу озера. А еще говорят, что там…»

Он посмотрел на часы, закрыл тетрадь в красной обложке и положил ее в ящик стола. Медленно спустился по ступенькам в сад, с минуту постоял у калитки, словно набираясь решимости, и пошел по тропинке вниз – к блестящей в лунном свете полосе.

- Шестой случай за три года. Да какое там за три. Это лето третье. А так два года прошло с первого трупа.

По тропинке друг за другом поднимались двое: следователь областной прокуратуры Сергей Малинин и участковый Игорь Стариков. Следователь был молодой, только что назначенный. Зависшее дело «озерного маньяка» ему передали всего несколько дней назад, и вот сразу же новый «подарок». Подробности изучить он толком еще не успел, и теперь участковый как мог пытался ввести его в курс дела.

У калитки ближайшего к тропинке дома стояла женщина лет пятидесяти. Несмотря на жаркий день, она куталась в вязаную шаль. Лицо ее было бледным, с темными кругами под глазами.

- Мы из милиции, - Стариков показал ей удостоверение. – Не разрешите у вас в саду посидеть немного? Машина вниз, к озеру, не может проехать, здесь остановится. Надо будет санитарам дорогу показать.

- Санитарам? – женщина побледнела еще сильнее, хотя казалось, что больше уже некуда.

- Там парня с девушкой убили на берегу. Вы… Вам плохо?

Женщина молча смотрела на него остановившимся взглядом, а потом мягко осела на траву. Малинин подхватил ее, похлопал по щекам.

- У меня… сын… пропал, - прошептала она. – Утром зашла к нему в комнату, а его нет. И постель не разобрана.

Кое-как приведя ее в чувство, Сергей пошел с ней к озеру, оставив участкового ждать труповоз. Узкая тропинка спускалась вниз через сосняк, замусоренный густым лиственным подшерстком. Маленькую круглую поляну, поросшую жесткой травой, с трех сторон окружал непролазный кустарник. Узкий коридор темной воды прорезал заросли камыша, уходящие далеко в озеро. На траве валялась скомканная одежда, под наброшенной простыней угадывались очертания человеческого тела. Над вторым, обнаженной светловолосой девушкой, наклонился эксперт Максим Крапивин.