Крымский Джокер

Только позавчера ему позвонила Лида, и сказала, что Марине, если это возможно, надо будет одиннадцатого числа пройти собеседование на получение визы. Разве мог он предположить, что события развернуться таким нехорошим образом! Охранник консульства, многим обязанный Глебу, обеспечил Маринке входной номер для входа в консульство, стоящий перед номером этого парня, который, по словам той же Леди, имел на кармане серьёзную сумму. Сестричке оставалось только выведать планы у этого типа, и по возможности познакомиться поближе. Узнать, так сказать, чем он дышит.

А тут такое… Это просто не умещается в голове! И самое стрёмное — Лида думает, что он был в курсе инициативы Марины в аэропорту, и даже похвалила его по телефону за прозорливость.

— Дед Гриб совсем перестал мышей ловить… Будем его выдвигать из темы… — говорила она скучным, немного скрипучим, голосом. — А ты, Глебушка, молодец. Твоя девчонка как всегда на высоте. Не простая у тебя она… Так охмурить нашего паренька! И догадались же, засранцы, — Леди неприятно засмеялась, — так пробить грибову засаду! Просто дали объяву по радио. Видел бы ты Деда вывеску! Фух-х… — она внезапно перестала смеяться, и серьёзно добавила:

— Ладно — дёрнем этот банк, и ей тоже кусок отломим пожирнее. Жду тебя завтра у себя — обсудим всё.

И что теперь докладывать Лидии Петровне, как разруливать ситуацию — Глеб даже не мог себе представить. Одно было ясно — Маринку старой вурдалачихе отдавать нельзя. Просто с девочкой надо самому поговорить по-родственному, спокойно. Осторожно выведать, куда мужичок этот зарылся — и Маринку срочно обратно в Киев! Или лучше ещё куда подальше… Вдруг она и сама перегорит, пока доедет. Мало ли бывает закидонов у молодых баб, особенно после глубоких психических срывов.

«Для полного морока нам ещё любви не хватало! — с раздражением подумал он, сбавляя скорость на подъезде к Симферополю. — И где они её находят, чертяки?»

Но потом вдруг чему-то улыбнулся и свернул в направлении Марьино.

Лидия Петровна давно поджидала Кораблёва в своём доме. Она только что по телефону поговорила с Грибом, и тонко намекнула ему, что, возможно, дело с американским фраерком протухает на глазах. Ломакин раздражённо убеждал её в том, что не всё потеряно.

Что его ребята сейчас шерстят все гостиницы города, и перекрыли все возможные пути отступления, включая автотрассы.

«Перекрыли они, как же… — закончив разговор, зло подумала Лида и закурила папиросу, — лох почти в руках был, а эти Штирлицы с Мюллерами всё в засады мусорские играют! Эх, Боря — как же я тебя проглядела! Нет — с Грибом надо завязывать. Главное — чтоб он к ворам не кинулся сгоряча. А то начнутся серьёзные разборы — тогда уж точно с бабками можно попрощаться».

Мельком глянув на экран камеры наружного наблюдения, она сама пошла открывать Глебу дверь. Пропустив его в большую прихожую, Афанасьева, как бы невзначай, пристально поглядела ему в лицо. Но Кораблёв был спокоен. Он извинился за опоздание и стал раздеваться.

— А на улице — прямо весна, а, Глеб?

— Взбесилась погода, — хмуро ответил Глеб, снимая ботинки. — А ты, Лида, всё одна?

Лидия Петровна как-то странно посмотрела на него, и, укоризненно покачав головой, скупым кивком головы пригласила гостя в комнату.

Дождавшись, когда он расположиться на большом диване, она вдруг по-старушечьи засуетилась:

— Ой, Глеб Василич… Ты же голодный, поди! Сейчас — чаёк поставлю… — и пошлёпала на кухню.

«Глаза отводит, ведьма, — подумал Глеб, раскладывая перед собой на пуфике сигареты, зажигалку и мобильный телефон. — Хоть бы Маринка до времени не позвонила». Он посмотрел на телефон, отключил трубу и спрятал её в карман.

Через десять минут в полном молчании они распивали чай из большого заварного чайника. Изредка Лида бросала на Глеба колкие взгляды. Он же, изрядно проголодавшись, поедал бутерброды с икрой, чередуя их с сигаретной затяжкой.

Первым нарушила молчание Афанасьева:

— Плохая у тебя привычка, Глеб — курить во время еды.

— Жизнь, вообще говорят, вредная штука, — философски заметил Кораблёв и глубоко затянулся сигаретой. Он не собирался первым начинать серьёзный разговор и терпеливо ждал, когда старуха приоткроет свои карты.

«В крайнем случай — завалю её… — внезапно подумал он. — Только шуму будет — мама не горюй!»

От Лиды не ускользнуло молниеносное неприязненное выражение в лице компаньона.

— Что, икра не свежая? Так ты не ешь — я новую банку принесу… Она было приподнялась, но тут же села на место и резко спросила, глядя Кораблеву прямо в глаза:

— А где сейчас сестра твоя, Глеб Васильевич?

Кораблёв с трудом выдержал гипнотизирующий взгляд пронзительных цыганских глаз Железной Леди.

— Скоро здесь будет… Когда — пока не знаю.

— А Карытин где? Не сказала случаем она тебе?

Афанасьева оторвала свой взгляд от Глеба и подлила себе чая. Он следил за каждым её движением. Потом, усмехнувшись про себя, подумал:

«Может, прямо сейчас придушить старушку? И делу — конец…» Но как можно спокойнее коротко ответил:

— Пока нет.

Лида снова впилась в него глазами и, поджав губы, спросила:

— Что ж так, Василич? — и она придвинула вплотную к нему своё, словно вырезанное из старого дерева всё в морщинах, лицо. — А не играешь ли ты со мной, Коран?

Кораблёв недовольно поморщился. Его давно уже не называли этой старой афганской кличкой, всплывшей неизвестно откуда, во время большой криминальной войны в Крыму.

И сам он старался похоронить её в дальних уголках своей памяти.

А сейчас это обращение его попросту разозлило. Он закинул ногу на ногу, демонстративно отодвинувшись от старой женщины, от которой просто волнами исходила какая-то мистическая угроза. Хрустнув своей мощной шеей, как это делают боксёры перед поединком, Кораблёв, сдерживая гнев, тихо проговорил:

— Ты, вот что, Леди… Зубами на сходняках своих блатных скрипи. И зенками своими там же зыркай. А я тебе не урка копеечный. Могу просто встать — и уехать!

Лида как-то съёжилась и в испуге всплеснула руками:

— Да господь с тобой! Мы же не первый год с одного котелка хлебаем. И далеко не баланду, если ты, конечно, заметил. Нет — так нет. Но всё-таки — что она тебе вообще говорила, сестрёнка твоя?

Глеб удовлетворённо посмотрел на смутившуюся Лиду. Такой тон разговора устраивал его больше.

— Ничего особо не сказала. Ну, познакомились… Ну, как бы, встретились потом. Но этого уже мы не планировали, так ведь?

Лидия Петровна, стараясь выглядеть подавленной, кивнула. Кораблёв неторопливо продолжил:

— Сейчас едет сюда. Только я не знаю, каким поездом, — соврал он. — Но сказала, когда будет в Джанкое — позвонит.

«И для этого ты свой мобильник выключил, стервец, — зло подумала Лида. — Покрываешь свою сучку. Или сам поиграть со мной задумал… — она даже внутренне передёрнулась. Да что же это за напасть нынче такая?»

Вслух же Лидия Петровна сказала:

— Я думаю, что парня этого в Киеве уже нет. После того, как они с твоей…гм…родственницей в аэропорту засаду вычислили — время оторваться у него было. Вчера с утра Гриб только бориспольский аэропорт плотно прихватил, а вокзалы там или автобусные маршруты — только к обеду вычухался. Там уже рыть нечего. Поэтому, Глеб, дождёшься Марину — позвони мне сразу.

Она с какой-то неуместной добротой посмотрела на поднявшегося Кораблёва, и тихо добавила:

— Не держи зла на старуху, Василич. Один ты у меня теперь остался…

Глеб уже одевался, когда до него дошёл смысл сказанного:

— А Фролова Бориса, Санчо-Пансо своего, где потеряла?

Лидия Петровна не ответила, только как-то обречённо махнула в сторону рукой. Потом проводила его до двери, взяла за рукав пальто и твёрдо отчеканила напоследок:

— Только позвони сразу, Глеб. Устала я за этим призраком гоняться. На тебя только и надеюсь — не подведи.

И впервые за три года совместной работы, Глеб почувствовал дрожь в голосе Железной Леди.