Обнаженная снаружи и изнутри

В гостиной она обернулась и холодно произнесла:

— Ну, мистер Холман, время для веселья окончилось.

— Разве оно начиналось? — спросил я. — Если таково ваше представление о веселье, значит, природа создала вас холоднокровной.

— Я — Полли Бухонен, — сообщила она.

— А я принял вас за плод моей фантазии, — со вздохом ответил я. — Этакий симпатичный, соблазнительный сочный плод... Ну да хватит! Во всяком случае, вы реальное создание, из плоти и крови, да к тому же имеющее оригинальное имя.

Она засунула руку в кармашек штанишек, извлекла оттуда визитную карточку и протянула ее мне. Это была моя визитная карточка.

— Откуда она у вас? — спросил я.

— Вы дали ее Энджи?

— Правильно, но как...

— Харольд передал ее мне и попросил меня связаться с вами, потому что считает, что только вы можете защитить его. Понимаете, он ее не убивал.

— Это он вам сказал?

— Нет, я сама знаю, что он не убивал Энджи. И это известно еще кое-кому. Я бы хотела, чтобы вы повидались с ними.

— Почему бы не организовать их встречу с лейтенантом Фридом? — задал я совершенно логичный вопрос. — Именно ему нужны их показания. Официально он ведет расследование убийства Энджи.

— У них имеются свои соображения избегать встречи с полицией.

Голос ее по-прежнему звучал холодно.

— Но с вами они станут разговаривать, мистер Холман. По словам Харольда, вы на стороне Энджи, а не ее отца. Она любила Харольда, и если он невиновен, то ради нее вы же можете потратить пару часов, чтобы удостовериться в этом?

— Полагаю, что смогу! — согласился я. — Так где же эти люди?

— Я отвезу вас. Моя машина у входа.

— Могу я быть уверен, что вы доставите меня назад домой тоже?

Она хитро посмотрела на меня:

— Почему нет, мистер Холман? Я всегда мечтала о роскошном грехе, а сегодня впервые переступила порог дома в Беверли-Хиллз.

— Знаете, мне теперь просто не терпится оказаться снова дома, — пробормотал я, — и зовите меня Риком, так оно привычнее.

— Понятно, Рик, — весело согласилась Полли. — Вы можете называть меня Полли, но никаких разговоров о жилищах и домах, ладно?

— Договорились!

Мы вышли из дому, Полли провела меня к стоянке, где оставила свою спортивную машину, давно не первой молодости. Я бы причислил ее к разряду “бабушек”, езда на которых становится пыткой на скверных дорогах по причине отсутствия хороших пружин под сиденьями.

Я занял место пассажира, затем с сомнением взглянул на Полли, которая храбро схватилась за руль.

— Обещайте не превышать двадцати миль в час, — попросил я ее.

Она мило улыбнулась и включила мотор. Он натужно заревел, как будто собирался забросить проклятую машину прямиком в космос, затем машина прыжком рванула вперед, отбросив меня к спинке сидения, и свернула под прямым углом на улицу. Я оглянулся назад и увидел целое облако зловонного черного дыма, повисшего над дорогой. У меня не было времени задуматься над тем, что подумают мои соседи, потому что к этому моменту мы уже были около первого перекрестка, к тому же мне показалось, что Полли намеревается срезать путь, проскользнув между колесами огромного грузовика, идущего впереди нас. Когда я снова открыл глаза, мы уже давно оставили грузовик позади и теперь играли в “кто быстрее” с “кадиллаком”.

К тому времени, когда мы остановились перед каким-то полуразрушенным амбаром, похоже, в Западном Голливуде, я превратился в комок нервов. Полли выключила мотор, внезапно наступившая тишина показалась мне даже хуже его невыносимого грохота. Взглянув на меня, она заявила мне с победоносной улыбкой:

— Неплохо! На пять минут меньше, чем мне понадобилось на поездку в Беверли-Хиллз к вам.

— То, что мы все еще живы, — пробормотал я, — это уже кое-что значит. Неужели вы не слышали, что я кричал вам всю дорогу?

— Слышала, конечно, — она закивала головой, — но я не могла ехать быстрее!

— Быстрее? Я кричал, чтобы вы снизили скорость!

— Ну, теперь это уже стало историей, не так ли?

Я выбрался из машины и прошел следом за ней по короткой подъездной дороге, сплошь поросшей травой, к широкому крыльцу. Полли порылась в карманчике своей мини-жакетки и извлекла ключ.

— Добро пожаловать в “Каприз Полли”... Она отомкнула дверь и широко распахнула ее.

— Год назад моя престарелая тетушка умерла и оставила в наследство мне эту развалюху. Последний раз дом красили в двадцать шестом году, когда мой дядюшка праздновал какую-то особенно ударную сделку с акциями.

Она вошла внутрь и включила свет. Длинный коридор напоминал район стихийного бедствия: краска облезла с выцветших стен, протертый до дыр линолеум давно утратил свой первоначальный рисунок, по углам свисала паутина.

— Это не дворец, но я называю его домом, — весело заявила она. — Входите, Рик, здесь нет подслушивающих устройств, могу побожиться.

Я плелся следом за ней. Дойдя примерно до половины длинного коридора, она неожиданно остановилась и закричала:

— Эй, Лайза! Марвин! Черт побери, где вы все?

— На кухне, дорогая, — раздался приглушенный женский голос из-за запертой двери в конце холла. — Ты привезла с собой этого человека?

— Конечно! — закричала в ответ Полли. — Я попрошу его войти первым, чтобы это доказать. Она отступила и подмигнула мне:

— Проходите, Холман! И не смущайтесь, если Лайза окажется неодетой. Не то чтобы она была со странностями, просто крайне рассеянная.

— Я всегда готов отнестись снисходительно к рассеянной нудистке, — произнес я добродушно, — если речь идет о красивой женщине.

Я быстро добрался до конца коридора, распахнул дверь и вошел в кухню, на моей физиономии наверняка было написано нетерпение. Однако, увидев совершенно нагую жгучую брюнетку, которая сидела на краешке стола и болтала в воздухе ногами, я невольно остановился. У нее были удивительно прозрачные карие глаза фавна, а вот улыбка, искривившая ее губы, явно была позаимствована у сатира.

— Привет, — бодрым голосом заговорила она. — Я — Лайза!

Ее крупные грушевидной формы груди прибавили бы силы любому мужчине, особенно когда она повела плечами и они качнулись в унисон. Кто-то сзади подтолкнул меня в спину. Полли прошептала:

— Входите же, Рик. Лайза не кусается.

Я сделал еще пару шагов, миновав распахнутую дверь, и тут услышал едва различимый шорох у себя за спиной. Я моментально сообразил, как ловко обвели меня вокруг пальца, поместив впереди нагую красотку. Кухонька была маленькая и полупустая, в ней определенно находилась одна Лайза. Так где же скрывался Марвин? За дверью, разумеется, и я даже успел повернуть голову, но никого не увидел, а почувствовал лишь страшную боль и тут же потерял сознание.

Минут через пять я вновь оказался среди живых, боль в затылке не утихла, но я сидел на стуле, ноги у меня были привязаны к его ножкам, а руки скручены за спиной. С одной стороны от меня сидела Лайза, по-прежнему на краю стола, лениво болтая ногами. Передо мной стояла Полли, руки у нее были скрещены под ее нелепым полосатым фигаро, глаза смотрели отчужденно. Рядом с ней стоял верзила с наружностью типичного гангстера, одетый в грязный свитер и выцветшие штаны из грубой ткани. Я решил, что ему лет двадцать с небольшим. Коротко подстриженные светлые волосы и веснушчатое лицо. Все бы ничего, но у него неприятно подергивалось правое веко.

— У вас крепкая голова, Холман, — добродушно заметил он. — Я-то считал, что вы еще не скоро очухаетесь.

Я посмотрел на Полли:

— Так что это такое? Канун Дня всех святых?

— Мы просто хотим задать вам несколько вопросов, Рик, — ответила она ледяным тоном, который в точности соответствовал выражению ее глаз.

— И мы хотим получить совершенно откровенные ответы, — заявил верзила.

— Вы могли бы их услышать, не прибегая к подобным методам, — ответил я ворчливо. — Не вижу в них необходимости.

— Подобное начало гарантирует качество и правдивость ответов, голубчик!

Лайза снова повела плечами и то ли рассмеялась, то ли взвизгнула: