Мой револьвер быстр

– Майк.

– Просто Майк?

– Этого достаточно. Хочешь покататься и немного протрезветь?

– Уммм... У тебя есть блестящий красивый автомобиль для Лолы? Я люблю мужчин с дорогими машинами.

– У меня только одна дорогая вещь. И это не автомобиль.

– Ты говоришь пошлости, Майк...

– Ну так как?

– Идет.

Она поднялась, и я провел ее к выходу, поддерживая за руку и не спуская с нее глаз. Высокая, стройная и красивая. Но рот ее привык произносить вполне определенные слова. Она предназначалась для дешевой распродажи.

Моя старушка разочаровала ее ожидания, но выбирать не приходилось.

Лола откинулась на спинку, подставив лицо ветерку; ее глаза закрылись.

У меня не было цели... Я просто ехал, бездумно следуя за грузовиком, водитель которого явно никуда не торопился, потому что не нарушал правил и аккуратно тормозил на красный свет. Огни города скрылись позади, свежий воздух, идущий с океана, оставлял на губах солоноватый привкус. Грузовик повернул налево. Я же поехал по извилистой мак-адамовой дороге туда, откуда дул бриз.

Мы стояли уже час. Лола спала. Тихо работало радио, разливалась музыка, и все было бы прекрасно, если бы меня сюда привело не убийство.

Сонно разлепив веки, Лола пробормотала:

– Привет.

– Салют, детка.

– Где Лола на этот раз?

– На побережье.

– А с кем?

– С парнем по имени Майк... Мы познакомились в городе, в баре.

Помнишь?

– Нет, но я рада, что ты здесь со мной.

Она смотрела на меня без сожаления, без замешательства, просто с любопытством.

– Который час?

– Полночь, – ответил я – Прогуляемся?

– Давай. Можно мне снять туфли и идти по песку босиком?

– Можешь снять все, если хочешь.

Лола взяла меня под руку. Она прижала мою руку к себе так крепко, будто за меня стоило держаться, и я вспомнил слова Рыжей о том, что парням вроде меня никогда не приходится платить...

Она сняла туфли и шла босиком, сбивая ногами песчаные холмики. Дойдя до кромки воды, я тоже скинул ботинки. Мы брели так по берегу, пока не осталось ничего, кроме песка, и даже дома виднелись далеко-далеко позади.

– Мне здесь нравится, Майк, – сказала Лола. Я обнял ее за талию, и мы сели на песок между высокими дюнами. Я протянул ей сигарету и в свете пламени заметил, что лицо Лолы изменилось.

– Холодно?

– Немного прохладно.

Я не предлагал – просто набросил на нее свой плащ; и откинулся назад на локти, а она обхватила руками колени и глядела в океан. В последний раз глубоко затянувшись сигаретой, она повернулась и произнесла:

– Зачем ты меня сюда привез, Майк?

– Поговорить.

Лола легла на песок.

– Кажется, понимаю. О Нэнси?

Я кивнул.

– Кто убил ее?

Лола долго молча изучала мое лицо.

– Ты полицейский, да?

– Частный детектив. Но меня никто не нанимал.

– Думаешь, ее убили?

– Лола, я не знаю, что думать. Но мне не нравится, как она умерла, – Майк... Я тоже считаю, что ее убили.

Я чуть не подскочил.

– Почему?

– Причин много. Если это несчастный случай, значит он произошел как раз перед тем, как должно было произойти убийство.

Я повернулся, и моя ладонь опустилась на ее руку. Матово-лунная белизна треугольного выреза мешала сосредоточиться. Я мог думать лишь о том, какой лифчик находится под таким платьем. Инженерное чудо, не иначе.

– Откуда ты ее знала, Лола?

Ответ был достаточно прост.

– Мы работали вместе в том доме.

– Я думал, все девушки погибли в огне.

– Меня тогда там не было. Я... лежала в больнице. До сегодняшнего дня. – Она уставилась в песок и вывела на нем две буквы: «В.З.» – Вот почему я попала в больницу. Вот почему я работала в доме терпимости, а не развлекалась в компании ребят с тугими кошельками. Все это было у меня когда-то, и все это я потеряла. Я ведь не очень хорошая, а, Майк?

– Нет, – ответил я. – Нет. Так зарабатывать себе на жизнь нельзя. Ты не должна была идти на это, и Нэнси тоже. Для таких вещей нет оправдания.

– Иногда есть. – Она провела пальцами по моим волосам и накрыла своей рукой мою ладонь. – Может, потому мы с Нэнси и подружились, что у нас были какие-то оправдания. Я любила, Майк, страстно любила человека, который оказался подлецом. Я могла выбрать любого, кого захочу, но вот влюбилась в него. Мы собирались пожениться, когда он... Потом я имела все, но не любила. Жизнь стала слишком легкой. Вскоре меня свели с верными людьми.

После этого встречи назначались просто по телефону. Вот почему нас называли «девушки по вызову». Сосунки платили щедро, получали, что хотели, и были в безопасности. Но однажды я напилась и стала болтать. Меня вычеркнули из списков; оставалось лишь идти на панель. Однако есть люди, ищущие именно таких – оказавшихся за бортом. Так я стала работать в том доме и познакомилась с Нэнси. У нее тоже были причины – не такие, как у меня, но были, и это ставило нас выше других. Потом я заболела и попала в больницу. Нэнси убили, а дом сгорел. Нет Нэнси, нет моего единственного друга. Я пошла к Варни и напилась.

– И профессионально пыталась подцепить меня.

– Привычка. Привычка плюс опьянение. Ты меня простишь, Майк?

Когда я смотрел на этот вырез, то был готов простить все. Но сперва надо было кое-что выяснить.

– Нэнси. – Как она оказалась там?

– Нэнси тоже из «девушек по вызову», только раньше скатилась.

– Попала в больницу?

Лола нахмурилась.

– Нет, она была очень осторожна. Сперва буквально купалась в деньгах, потом внезапно исчезла из виду и вышла из системы... Нэнси всегда опасалась незнакомых людей, будто искала, где спрятаться.

– Спрятаться от чего?

– Не знаю. О таком не спрашивают.

– У нее было что-нибудь ценное?

– Разве что камера. Одно время она снимала парочки на улицах и продавала им фотографии.

Я закурил и дал затянуться ей.

– Как твоя фамилия, Лола?

– Это имеет значение?

– Возможно.

– Берген, Лола Берген. Я родом из Байвиля, маленького городка на Миссисипи. Мои родители думают, что я известная нью-йоркская манекенщица, и маленькая сестричка мечтает стать, когда подрастет, такой же. Если она это сделает, я вышибу ей мозги... Майк, ты любил Нэнси?

– Нет. Она была моим другом. Я видел ее всего один раз и говорил с ней несколько минут. Потом какая-то сволочь убила ее.

– Прости. Как бы я хотела, чтобы ты полюбил меня... Ты бы смог?

Ее голова приютилась на моем плече, и Лола стала водить моей рукой по своей груди до тех пор, пока я не понял, что там не было никакого инженерного чуда. а было лишь чудо природы. Примечательная пряжка на ремне оказалась ключом ко всему ансамблю, и вскоре все потеряло значение.

Остались только шелест волн, только наше дыхание, только тепло кожи...

Рыжая была права.

В час пятнадцать меня разбудил назойливый звонок телефона. Откинув покрывало, я поплелся к столу, сгоняя сон с глаз, и буркнул в трубку «алле».

Это была Вельда.

– Где ты околачивался, черт побери?! Я звоню тебе все утро...

– Нигде не околачивался. Спал дома.

– А что ты делал ночью?

– Работал. Чего тебе надо?

– Утром звонил джентльмен, очень милый. Его имя Артур Берин-Гротин. Я назначила вам встречу на полтретьего в конторе. Надеюсь, ты придешь?

– Хорошо, детка, буду.

Минут десять я плескался в душе, потом перекусил и стал одеваться.

Костюм был весь помят, из складок сыпался песок; картину дополняли следы губной помады на плечах и воротнике. Пришлось его отправить за шкаф.

Оставались твидовые брюки; сверху я набросил куртку и надел под нее плечевую кобуру с револьвером. Потом взглянул на себя в зеркало и хмыкнул – прямо-таки тип из детективного фильма.

Мистер Берин-Гротин прибыл ровно в два тридцать. Когда он отворил дверь, я встал и пошел ему навстречу.

– Рад снова видеть вас, мистер Берин. Проходите, садитесь.

– Молодой человек, – начал он, опустившись в кожаное кресло у стола.