Только один закон

Но когда расстояние между собакой и гостем сократилось футов до десяти, пес неожиданно остановился, преграждая человеку путь к дому. Мастифф перестал лаять и злобно зарычал. Рычание было не менее ужасным, чем лай.

Девлин настолько разъярился, что чуть было не двинулся псу навстречу, чтобы всерьез выяснить отношения. Если бы у него было с собой оружие, то он без сомнения пристрелил собаку. С каким удовольствием он выпустил бы весь запас патронов в ее глупую башку. Никто не появлялся на пороге дома, чтобы отозвать зверя. Девлин засомневался, не ошибся ли адресом, и начал медленно отступать к воротам. Мастифф тут же двинулся вперед и снова принялся лаять, не замолкая ни на секунду, чтобы перевести дух. Девлин решил, если он будет достаточно проворен, то успеет захлопнуть ворота перед носом грозного сторожа.

Потом можно будет вернуться к машине, достать монтировку, вернуться и разбить собаке голову. Но прежде чем он успел совершить прыжок к воротам, дверь дома распахнулась и на крыльце показался Крэнстон. Генерал приказал:

– Спокойно, Артур, черт тебя побери! Лежать!

Пес немедленно замолчал и плюхнулся на землю.

– Место!

Пес замер неподвижно.

– Извините. Я не держу его на привязи, чтобы местные придурки даже не пытались приблизиться к дому. Сначала я хотел посидеть на крыльце и дождаться вас. Но проклятые комары, скорее всего, сожрали бы меня живьем. Они целыми тучами налетают после захода солнца. Идите в дом.

Девлин собирался обругать Крэнстона, но решил все-таки придержать язык, заинтересованно взглянув на человека, стоящего в желтоватом ореоле света тусклого фонаря. Последний раз он видел генерала много лет назад, да и то издали. Бывший командир Девлина очень постарел и походил на его собственного пса, только что чуть не разорвавшего Девлина. Крэнстон был крепким, крупным мужчиной. Ростом гораздо выше шести футов. Он немного погрузнел, как обычно случается с некогда хорошо развитыми физически людьми, однако все еще старался держаться в форме. У него была большая красивая голова с коротким ежиком седых волос и суровый вид вояки, который, по мнению Девлина, больше подошел бы сержанту, а не генералу в отставке. Девлин был уверен, что в американской армии имеется только один отставной генерал, бодро постукивающий протезом вместо правой ноги.

Он переждал, пока в венах немного ослабеет поток адреналина, и подошел к крыльцу, заявив:

– Вам повезло, что у меня не оказалось с собой оружия. Я мог бы просто пристрелить этого монстра.

– Я рад, что у вас ничего не оказалось под рукой. Очень люблю этого пса. Он хорошо знает свое дело.

Крэнстон протянул мясистую руку, и Девлин пожал ее. Генерал развернулся на деревяшке и повел гостя в дом, спросив через плечо:

– Это весь ваш багаж?

– Да.

– Хорошо. Входите. Добро пожаловать.

Девлин последовал за хозяином в ярко освещенные комнаты. Теперь он понял, почему протез так громко стучал по деревянному настилу крыльца. Конструкция оказалась самой примитивной. Нечто вроде пластиковой воронки, в которую была вставлена культя, кончавшаяся посередине голени. Все, что осталось от ноги бывшего генерала.

Не оборачиваясь, Крэнстон сказал:

– Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я не бросился рысью вслед за собакой. Конечно, можно было выставить миску с едой, и она быстро бы вернулась к крыльцу. Но я не хочу перекармливать животное. Полагаю, что чувство легкого голода пойдет ему на пользу.

Девлин про себя признал, что и пес, и хозяин действуют совершенно правильно.

– Забудем об этом. Вы правы. У вас прекрасный пес.

– Спасибо. – Крэнстон указал на место в прихожей. – Оставьте вещи здесь. Потом я покажу вам комнату. Снимайте туфли и проходите.

Единственная нога Крэнстона была босой. Генерал облачился в старые вельветовые штаны и легкую майку, такая одежда являлась основной формой на Гавайях. Девлин пока еще продолжал париться в слаксах, туфлях и носках. Сбросив туфли, он почувствовал себя гораздо лучше и пошел вслед за хозяином по натертым до блеска полам из темной древесины коа. Полы выглядели довольно красиво, как и весь старательно ухоженный дом. Огромное французское окно гостиной выходило прямо на океан, плещущийся буквально ярдах в пятнадцати. Потолок в большом зале выгибался куполом на высоту около двадцати пяти футов и спускался к западной и восточной стенам футов до двенадцати. С двух сторон находились двустворчатые сдвижные двери. Почти вся северная сторона была застеклена. Обстановка в доме была простая, но довольно элегантная. Восточные ковры на полу обозначали три зоны – две гостиных и столовую. В одной гостиной стояла софа и несколько стульев, во второй – кресла и телевизор. Все это располагалось в одном большом зале. Два широких коридора-проема справа и слева. Один вел в просторную кухню, другой, должно быть, к спальням.

Дом Крэнстона был просторным, открытым, полным воздуха. Низ северной стены отделан деревянными панелями, в верхней части южной – располагалось широкое окно. Пассаты, постоянно дующие с океана, проветривали дом насквозь, поэтому в зале было свежо и прохладно. Это был настоящий гавайский дом.

Крэнстон указал на широкую многосекционную софу в центре главного зала и предложил:

– Садитесь. Вы голодны? – спросил он. – Хотите чего-нибудь выпить? Может быть, пива?

– С удовольствием выпил бы пива, – согласился Девлин.

Вдоль южной стены Крэнстон прошел на кухню и вернулся с двумя банками немецкого пива. Девлин еще ни разу не пробовал пива такой марки. В другой руке Крэнстон держал кружки. Он поставил все на кофейный столик перед софой. Генерал двигался легко и плавно для такого крупного человека, как он, да еще на искусственной ноге.

Девлин налил себе полкружки пива и выпил почти все залпом. Крэнстон наполнил свою кружку, но только пригубил. Пиво было холодное, очень вкусное, крепкое и терпковатое, освежающее.

– Не уверен, что вам прямо сейчас хочется заняться делом, верно? – сказал Крэнстон.

– Не знаю. Вашей собаке удалось меня окончательно разбудить.

Крэнстон неопределенно хмыкнул, взял из большой пепельницы недокуренную сигару, сунул ее в рот. Пепельница была сделана из куска расплавленной лавы, застывшей в виде чаши.

– Кажется, вы знали моего сына еще во Вьетнаме?

– Да. Служили в одном батальоне.

– Весь срок?

– Нет, я должен был служить в военной полиции. В разведке пробыл недолго. Через шесть месяцев меня перевели в Сайгон, где я и пробыл до конца срока.

– Как вы попали в военную полицию?

– Был полицейским до армии.

– Полицейским? Зачем же вы поменяли работу на Вьетнам?

– Я не менял. Просто задумал уйти из полиции, а «дядя Сэм» решил, что мне необходимо повоевать.

– Вас призвали.

– Да.

– Но вы могли оставаться полицейским и избежали бы призыва.

– Мог.

Крэнстон смотрел на Девлина, ожидая дальнейших объяснений, но их не последовало. Наконец он хмыкнул и проговорил:

– Полагаю, в военной полиции было лучше, чем во Вьетнаме. Когда это было?

– В семидесятом.

– А-а, к тому времени дела уже шли совсем дерьмово. Билли тянул второй срок. Вы слышали, что произошло?

– Нет. После того как мы попали в Камбодже в переделку, потом практически не имели связи.

– Вам, ребята, конечно, нечего было там делать. Идиотские лазания через границу. Проклятый кретин Никсон. Впрочем, не мне его крыть. Именно он присвоил мне генеральское звание. Я получил хорошую пенсию, но не следовало делать и половины из того дерьма, что мы наворотили во Вьетнаме. Слишком многим парням, вроде моего Билли, война поломала жизнь.

– Так что случилось?

– С Билли?

– Да.

– Как и большинство молодых, он считал себя непобедимым. Мог пойти на любой рискованный шаг. Я тогда подумал, если он будет находиться под моим командованием, то удастся его как-то уберечь, но...

– Что?

– За несколько дней до того, как пришло время собирать чемоданы, несчастного болвана взяли в плен. Прежде чем мы его обменяли, он успел два чертовых года просидеть в яме. Это очень много. Мальчик заслужил Бронзовую и Серебряную Звезды. Его представили к Медали за Заслуги. Получил три Пурпурных Сердца. Однако растерял боевой дух в лагере. По нему словно танком прошлись, мистер Девлин. Билли уже не смог стать прежним.