Крымский Джокер

Афанасьева немного успокоилась и, подвинувшись поближе, приобняла Бориса:

— Нервничаю я сегодня, честно говоря… Непривычно как-то. Ты Георгию позвонил насчёт распечаток переговоров?

— Несколько раз. Ещё вчера. Не берёт трубу, может, загулял где… Я вызвонил Леонида.

Он как раз возле Евпатории сейчас на машине едет. Часикам к десяти утра заглянет на местную МТС. Так что к обеду будет факс с переговорами из квартиры Кострова.

В бильярдную заглянул Ломакин:

— А-а-а.… Вот ты где.… Пойдём наверх, разговор есть, — он колюче зыркнул на Бориса острыми глазёнками. — А ты, Борис Юрич во второй машине поедешь. Только поставите тачку чуть подальше от гнезда этого иноземного. Но так, чтоб ворота просматривались.

Борис недоумённо посмотрел на Афанасьеву:

— Так засечь же могут из консульства! Они же после одиннадцатого сентября дёрганные все стали — вызовут наряд СОБРа для проверки подозрительной машины — и финита!

Лидия Петровна резко поднялась и категорично приказала:

— Не время болтать! По пути что-нибудь додумай, Боря. На месте поглядишь, что и как…

Но помни — высмотреть его на выходе твоя задача! Всё остальное — не твоего ума дело.

И она вышла вслед за дедушкой Грибом из флигеля.

У входа в дом они столкнулись с Саньком. Он кивнул на дальнюю дверь:

— Привёз. Там она — в столовой.

На первом этаже в большой овальной комнате с длинным деревянным столом посередине, где Ломакин вчера угощал ужином почётную гостью, на стуле с высокой спинкой, болтая ногами, сидела привлекательная молодая девушка. Она смотрела вокруг озорными глазенками, и всё время облизывала свои пухленькие губки.

Увидев Лидию Петровну и Гриба, она соскочила со стула, и подбежала к ним:

— А вы, наверное, предки Колькины? Прикольно как! А почему Николенька сам за мной не приехал — а послал этого бр-бр… — она брезгливо сморщилась, — Шурмана — наркомана?

Лидия Петровна молча глянула ей в глаза и прошла словно мимо пустого места. Дойдя до конца стола, она села и, придвинув к себе большую хрустальную пепельницу, закурила.

Ломакин крякнул, смутившись, и тоже тяжело опустился на стул. Затем достал свою трубку, молча набил её табаком и запыхтел. Маринка же, ничего не понимая, стояла посреди комнаты, как перед выступлением на утреннике в детском саду.

— Ты вот что, деточка, — мягко начал Василий Иванович, — садись-ка вон на тот стульчик, и послушай, что я тебе скажу… Мы не родители Коли, но очень хорошие его приятели. А Николай по делу отъехал. Просил, чтобы мы с тобой поговорили.

Маринка не сдвинулась с места. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но с дальнего конца стола донёсся хриплый прокуренный голос Железной Лиды:

— Быстро села на стул! И не вякай, пока не спросят!

Девочка, как загипнотизированная подошла к стулу и села. Видно было, что кричат на неё впервые. Она была поражена непривычным отношением — если до этого кто-нибудь и повышал голос в Маринкин адрес, то, во всяком случае, очень редко. Губы её задрожали.

Лидия Петровна встала и подошла к ней. Потом отодвинула от стола соседний стул и присела рядом. Глядя в красивое испуганное лицо школьницы, она внятно и чётко проговорила:

— Теперь ты, красотулечка, очень-очень медленно нам расскажешь, когда и где последний раз виделась с Колей. Вопрос понятен?

Маринка с ужасом посмотрела в тёмные провалы старухиных зрачков. Казалось, она сейчас расплачется. Леди наклонилась ближе:

— Вопрос, я спросила, понятен?

— Ну, я же ничего плохого не сделала… — прошептала она, — зачем вы на меня кричите?

Потом, стараясь не встречаться с Лидой взглядом, чуть громче начала рассказывать с придыханием, как-будто ей не хватало воздуха:

— Вчера вечером он меня домой подвозил…

— Откуда?

— Из ресторана…Я мороженного захотела, когда из музыкалки шла.

Лидия Петровна немного сбавила темп:

— Теперь поподробнее… Как ресторан называется? Цыган… то есть Коля заходил за тобой?

Марина, немного успокоившись, осмелела и стала говорить погромче:

— Ресторан в казино «Эльдорадо»… Мы часто там с ним бываем, — она наткнулась на выжидающий взгляд строгой женщины и продолжила: — Ну да.… Зашёл он за мной.… Только спешил куда-то всё время… — и, вспомнив это, Марина обиженно заёрзала на стуле. — На меня и полчасика найти не мог — а вот с мужиком каким-то успел сцепиться.

Тут Лидия Петровна положила свою сухую морщинистую руку на пухленькую ладонь девушки и успокаивающе постучала по ней:

— Ну вот, видишь… Ты ведь не дурёха безмозглая! Мы сейчас с тобой у вон того дедушки сладенького выпросим, и ты дальше нам всё расскажешь, хорошо?

Марина, совершенно ничего не понимая, загипнотизировано кивнула.

Василий Иванович с готовностью встал и открыл дверцу вместительного, точной копии находящегося наверху, старинного буфета. Он достал оттуда коробку конфет «Рафаэлло» и две большие серебряные конфетницы. Одна была набита доверху чищеными орешками разных сортов. Вторая — большими шоколадными шариками, итальянской фирмы «Роше».

Всю эту красоту он торжественно водрузил перед Мариной. Лидия Петровна сразу потянулась к конфетам. Забросив в рот шоколадный колобок, она кивнула Маринке — присоединяйся! Та робко взяла горстку орешков, и стала быстро, как белочка, их грызть крепкими белыми зубками.

Афанасьева, прожевав первую конфету, тут же потянулась ко второй. Разворачивая золотистую обёртку, она спросила:

— Ну и что за мужик там к вам приставал?

Марина уже почти не боялась. Она тоже запустила свою маленькую ручку в конфетницу и зацепила сразу два шарика.

— Да, пьяный какой-то.… Ну, вначале мне показалось, что пьяный, — уточнила она, уплетая шоколадки. — Меня пригласил, типа, потанцевать. А когда Котя его ударил, он упал.

Потом он Кольке по глазам ка-ак даст! А потом они вроде как подружились.

— Слушай, девочка, — Леди опять насупилась, — я же тебя прошу — рассказывай поподробнее… Ну, как если бы ты в своей школе на переменке подружкам рассказывала… Но без трёпа!

Марина перестала жевать. Потом как-то совсем по-взрослому посмотрела на Лидию Петровну и спокойно досказала:

— Да он и не пьяный совсем был. Он, пока Кольки не было, всё на мою грудь пялился, слюной исходил. Потом подрались они. Но этот, хитрый бес, какие-то приёмы знает — свалил Котика — вот уж не подумала бы! А потом, чтоб Колька зла на него не держал, заказал шампанского и пятьсот баксов ему, как бы за ущерб, дал.… Ну это и понятно — он же первый начал…

Лидия Петровна со значением посмотрела на Гриба. Тот хмурился, окутав себя трубочным дымом, и сосредоточенно, стараясь не пропустить ни слова, слушал Маринку.

— Пять сотен долларов? Ты не путаешь ничего, девочка?

— Да нет же, говорю… потом они меня домой подвезли, и этот весёлый дядька ещё попросил Николая до вокзала его подбросить. Всё шутил, что впервые за проезд до вокзала пятьсот баксов платит. Ну и всё… Они к нам во двор заехали, а потом я домой побежала…

Железная Лида задумалась. Потом опять глянула на Ломакина. Тот отозвался из своего угла:

— А как они отъезжали, ты видела?

— Неа… Я же спешила очень — родители должны были вернуться, а они не очень…ну…то, что я с Колей встречаюсь…

Ломакин в задумчивости часто закивал:

— Так-так-так… Понятно. Ты где живёшь, дочка?

— На Руставели.… Там, где стадион.

Василий Иванович отложил в сторону свою трубку и поднялся из-за стола. Потом подошёл к ней, и, откашлявшись, погладил Маринку по голове:

— Спасибо, тебе, дружок. Пойдём, сейчас такси вызовут — и тебя в школу отвезут. Первый урок, небось, пропустила?

Марина кивнула и тоже поднялась. Возле самой двери она обернулась:

— Кольке скажите, что сегодня у меня бассейн в пять, ладно? — потом, остановилась, что-то припоминая, и добавила — А ещё этот мужик фамилию свою сказал. Ну, когда мирился…

Лидия Петровна и Ломакин замерли.

Марина наморщила свой аккуратный лобик: