Детектив США. Выпуск 9

— Вы адвокат? — спросил он.

Поначалу мне трудно было разобрать, что он говорит, так как он очень сильно гнусавил, словно защемил себе нос бельевой прищепкой.

— Нет, — уточнил я, — я из сыскного агентства.

— Вы давно знаете Сандру? — Его взгляд источал подозрение, направленность которого в первые минуты разговора была мне непонятна.

— Я познакомился с ней пять минут назад.

— Что вам известно о ней?

— Только то, что рассказала мне мисс Хантер.

— Что она рассказала вам?

— Ничего существенного. Так, пустяки.

— Сандра мне родная сестра, — сказал Блити, — я обязан поддерживать ее, но, видит Бог, у нее есть кое-какие недостатки, и они, эти недостатки, в известном смысле породили всю эту кутерьму. Если уж совсем без обиняков, так она изрядно попортила кровь своему мужу. Питает, знаете ли, слабость к мужчинам, и по этой части ей совершенно нельзя доверять. Она чувствует себя несчастной, если не держит на аркане одновременно с десяток мужчин, чтобы натравлять их друг на друга. И хотя женщина она замужняя, ничуть не сдерживает себя в этой своей слабости. Это как неизлечимый бзик, но она отнюдь не жаждет избавиться от него.

— Да в наше время у них у всех такой бзик, — покладисто посетовал я.

— Похоже, вы торопитесь взять ее под защиту… а ведь знакомы-то всего несколько минут.

Я хранил молчание.

— А вы мне не вешаете лапшу на уши?

— Я никогда и никому не вешаю лапшу на уши, — взбеленился я, — и я не потерплю, чтобы всякие гнусавики обвиняли меня во лжи.

Он ухмыльнулся. Было отчетливо видно, как на его скулах заиграли желваки, а глаза еще сильней сузились.

— Видите, что человек не в форме, и решили ударить ниже пояса, да? — спросил он.

— Да. Не по морде же бить человека, у которого сломан нос, — объяснился я.

— А почему, собственно, не ударить и по морде, — удивился он. — Уж я бы не постеснялся.

Я пристально посмотрел в его по-кошачьи зеленые глаза и задумчиво произнес:

— Что-то я сомневаюсь.

— Если у человека сломан нос, только больней выйдет. Если уж я ввязываюсь в драку, то забываю про сантименты и дерусь до тех пор, пока противник не окажется на карачках. И от такого конечного результата получаю большое удовольствие. А вы просто слюнтяй. С таким характером только с петухами драться.

Он явно жаждал продолжения пикировки, но я не утолил его жажды.

— Значит, Сандра хочет развестись? Так? — спустя примерно минуту сказал он.

— Судя по всему, да.

— Что ж, у Моргана на руках немало козырей. Вам не приходилось играть в такие игры?

— Я не играю в игры, я лишь вручаю бумаги, — сказал я. — А свои козыри Морган сможет предъявить суду.

— И предъявил бы, черт возьми! — страстно воскликнул Блити. — Но какого черта ему в суд являться? Он в бегах. Скрывается от правосудия. Ведь они, как пить дать, засадят его. Чего гнать лошадей? Можно было бы вызвать его через объявление в газете.

— Это займет слишком много времени, — возразил я, — к тому же вызовом через газету невозможно обеспечить себе пенсион.

— Она претендует на пенсион? — спросил он, потом быстро добавил: — Вы вроде бы сказали, что не адвокат.

— О пенсионе и прочем вам лучше расспросить либо ее саму, либо ее адвоката, — сказал я. — В конце концов меня наняли только для того, чтобы я передал Моргану бумаги.

— Они у вас с собой?

— Да.

— Дайте-ка взглянуть.

Я протянул ему бумаги. Он чуть повернулся на постели и сказал:

— Поправьте мне сзади подушку. Повыше сделайте… Ага, так лучше. А теперь чуть опустите. Пониже… вы, наверно, думаете, ну и стерва же этот ее брат, но должен вам заметить, что в нашей не отягченной утонченностью нравов семейке не один я такой… Впрочем, когда разберетесь, что к чему, мне будет уже сугубо начхать на то, что вы там себе думаете.

— Мне не платят за думание, — сказал я. — Мне платят только за вручение документов. Но если уж переходить на личности, то скажу вам откровенно: лично мне сугубо начхать, что вы там себе думаете.

— Отлично. Мне нравится ваш пыл. Садитесь напротив и помолчите с минуту.

Он взял в руки бумаги, бегло проглядел повестки, потом со скрупулезной основательностью дилетанта, впервые в жизни столкнувшегося с юридическими документами и вынужденного прорываться сквозь многочисленные рогатки типа «принимая во внимание, вышеупомянутый, с учетом изложенного», прочел заявление на развод.

Закончив читать заявление, он аккуратно положил его на повестки и протянул документы мне. Затем, задумчиво прищурившись, он сказал:

— Итак, она рассчитывает добиться такого постановления суда, которое давало бы ей право безраздельно распоряжаться всеми ценностями, находящимися в банковских сейфах. Правильно я понял?

— Больше того, что написано в этих бумагах, мне не известно, — сказал я. — Вы их только что прочли. Теперь вам известно не меньше моего.

— Не слишком ли вы уклончивы? — спросил он.

— Мне заплатили только за то, чтобы я вручил бумаги, — сказал я. — Почему бы вам, если уж вы так страстно хотите выяснить, что, собственно, затевает ваша сестра, не порасспрашивать ее саму?

— Не беспокойтесь, порасспрашиваю, — хмуро заверил он.

— А вы не знаете, где находится ее муж? — спросил я.

— Я знаю, где находится любовница мужа, — скромно сообщил он. — Чертовски, знаете ли, симпатичная девочка.

— Миссис Биркс могла бы организовать ей выход в суд, — заметил я. — Могла бы, но почему-то не делает этого. Возможно, считает, что она не такая уж и симпатичная?

Он рассмеялся, но в смехе его было что-то гаденькое.

— Ну, тут вы явно ошибаетесь. Имей она такую возможность на самом деле, она бы непременно ею воспользовалась. Боже мой, как плохо вы знаете женщин, если судите о Сандре по ее внешности.

Он говорил о своей сестре. Я молчал.

— Если бы вы пробыли с ней в одной комнате хотя бы десять минут, она бы вас охмурила… ну что вы смотрите на меня такими глазами? Испугались, что ли?

— Нет.

— Ну, я вас предостерег. В нашей семье никто не отличается склонностью к условностям. Черт, я, конечно, ничего не имею против нее. Она живет своей жизнью. Я своей. Она расчетливая, эгоистичная, вечно против кого-нибудь интригующая мегера с нравственной установкой кошки. Чертовски привлекательная, смекалистая… но смекалку свою она использует только для того, чтобы заполучить какой-нибудь лакомый кусочек… Черт, я многое мог бы рассказать вам, да… Ладно, скажите ей, пусть она войдет.

Я подошел к двери и громко сказал:

— Миссис Биркс, ваш брат хочет с вами поговорить. Мне выйти? — спросил я у Блити.

— Да нет, черт, нет. Останьтесь.

Я приблизился к кровати. Сандра Биркс вошла в комнату и с волнением сказала:

— Что такое, Блити? Ты плохо себя чувствуешь? Врач оставил мне успокоительное, велел давать его тебе, когда ты будешь нервничать…

— Да брось ты это воркование, — одернул ее Блити. — Ты всегда начинаешь проявлять материнскую заботу, когда хочешь заполучить что-то конкретное. Боже ты мой всемогущий, я же тебе родной брат. Я знаю тебя как никто другой. Мне ведомы все тайны твоей души. Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь выудить из меня имя подружки Моргана. Хочешь вручить бумаги Моргану. Хочешь получить развод. Хочешь стать свободной, чтобы выйти замуж за своего нынешнего хахаля. Кто он, кстати? Этот ничтожный молоденький врачишка? Мне он не очень-то понравился. И догадываюсь, почему.

— Блити! — воскликнула она. — Не надо! — и испуганно взглянув на меня, продолжила: — Прошу тебя, не говори так. Ты пережил нервное потрясение, ты выведен из душевного равновесия и…

— При чем здесь равновесие, черт?! — резко оборвал он ее. — У тебя всегда так. Раз не удалось одурачить человека, значит, он выведен из равновесия и сам не в себе… ладно, Бог с тобой, я не виню тебя. Ты мне сестра. И я обязан быть терпимым к тебе и поддерживать тебя в трудную минуту. Но ведь и Морган Биркс мне не чужой человек. Он мне друг. И если его на секунду сшибли с ног, это вовсе не значит, что ты можешь прыгать на него обеими ногами и топтать.